Лиса под прикрытием

– Вот и мне не верится. Неспроста Мошано все это задумали.

– И что делать? Скажем им? – я кивнула в сторону девиц.

– Нет. Бессмысленно. Все равно не поверят. Если уж у Саримы разум затуманило, об остальных и речи нет. Пульга и Боня – девчонки еще неразумные. А у Питры вечно ураган в голове. Поглядим, что дальше будет. Кстати, я вот все понять не могу, почему ты не повелась? Танцы, богатые кэры, возможность побывать на приеме в красивом платье? Разве не интересно?

Она бросила на меня подозрительный взгляд. Я снова пожала плечами. Не говорить же ей, что моя семья была достаточно зажиточной, по крайней мере, до того как отец проиграл меня шакалу. И прием у градоначальника не казался мне чем-то выдающимся.

Помпезно и скучно.

– Я здесь новенькая, поэтому мне все кажется подозрительным.

– Ну-ну, пусть будет так.

На том разговор закончился. Я побежала в ванную, а Хелла пошаркала к кровати.

Меж тем срок выбора лучших работниц приближался. Ситуация достигла своего апогея, когда Тельма сообщила, что именно завтра все и случится. В салон прибудет сам градоначальник и его заместители. Чтобы выбрать.

Женщины едва в обморок не попадали от известия. В последующую ночь спала только Хелла: мастерицы готовились, в сотый раз обсуждали, обмусоливали, восторгались, боялись и прочее. А я не могла уснуть по той причине, что при этом они создавали столько шума, что подняли бы и мертвеца. И утром пылала злобой.

Какой отбор. Да за возможность поспать часа три я готова перегрызть глотку.

Ууу! Клуши! Сами, как вареные макаронины, еще и мне отдохнуть не дали. А ведь работу никто не отменял. Скорее, наоборот, за меньшее время нам приказали выполнить план.

Что и говорить, успели сделать намеченное не все. Только мы с Хеллой, да малышка Боня. И теперь остальные тряслись от переживаний.

Семейство Мошано не заставили себя долго ждать, явились ровно в шесть вечера. Сам салон закрыли, дабы клиенты не помешали таинству.

Помимо хозяев, в зале на креслах расположились помощники градоначальника: кэр Сигрино – столь же тучный, как и Мошано, с заплывшими черными глазками и потным лбом. Он окидывал мастериц и девочек-продавщиц сальными взглядами, и, то и дело, облизывал свои пухлые губы. Вторым оказался надменный высокий блондин с тонкой бородкой – кэр Бруно. На женщин он бесстыдно не пялился, но нет да нет, а я ощущала его колючий взгляд. От этого взгляда мне становилось не по себе.

– Кэры. – Тельма яркой птицей порхала вокруг мужчин. – Позвольте представить вам моих дорогих девочек…

Девочки потупили глазки, заалели щечками, шаркнули ножками.

– Каждая из них приготовила для показа свои работы, выполненные за эту неделю.

В руках мастерицы держали подносы с работами, у продавщиц на них лежали отсчеты, то есть сколько монет принесла каждая дорогой хозяйке.

Мужчины поднялись с кресел, лениво перебирали работы, мельком взглянули в отчеты. Затем градоначальник велел всем убраться в мастерскую. Кэры приступили к голосованию.

– Как волнительно, – причитала Питра, комкая в пальцах носовой платок. – Вот бы подслушать немного.

– Сиди и не рыпайся, – осадила ее Сарима. – Попадешься, всем из-за тебя достанется.

На толстушке тут же скрестились взгляды.

– Ладно-ладно, – стушевалась она. – Я же так, просто болтаю.

– Вот и не болтай, – велела Сарима.

Питра замолкла, остальные тоже молчали и даже не шевелились. Навострили ушки, пытаясь услышать хоть что-нибудь. Я уселась на свое законное место и закрыла глаза. Подслушивать мне хотелось, узнавать решение судий, впрочем, тоже. А вот лечь в кровать, накрыться одеялом и обо всем забыть – это, пожалуйста.

Я успела даже задремать, прежде чем дверь распахнулась, и Тельма велела вернуться в зал. Кэры важно сидели в кресле, всем своим видом показывая, как тяжело им дался выбор. Сколько сил и энергии они на это потратили.

– Дорогие кэры, – торжественно начала Тельма. – Хочу вас порадовать, наши дорогие гости сделали выбор…

– Ох! – не выдержала Питра.

Кэра Мошано грозно на нее посмотрела, отчего несчастная пышечка затряслась от страха.

– Итак, на прием отправятся… кэра Ольша Лау и кэра Мари Ревиль!

Если бы сейчас прогрохотал гром и в комнату ворвалось местное божество, не было бы такой реакции. Мастерицы дружно повернулись ко мне, в их глазах я увидела свою смерть. Даже отшатнулась, уж больно неприятные взгляды мне предназначались. На Ольшу почему-то никто не смотрел.

– Эээ, – проблеяла я. – Вы уверены, кэра Мошано?

– Можешь не сомневаться, – ухмыльнулась Тельма, затем обратилась к остальным. – С нашими победительницами я побеседую позже, пока же все могут идти отдыхать. Считайте это моим поощрительным призом.

Обиженные озлобленные женщины заторопились прочь, Тельма редко кого отпускала с работы столь рано. Я сделала вид, что замешкалась. Не хотелось встречаться с мастерицами в темном переходе. И сидеть в комнате до ужина тоже не хотелось.

Как бы пережить сегодняшнюю ночь.

– Кэра, – обратилась я к Тельме. – Могу ли я отдать полученное право посетить прием кому-нибудь из девушек? Я все-таки…


– Что?! – перебила меня Мошано. – Решаешь не ты, Ревиль. Запомни это. А теперь уйди с глаз моих.

Я поскорее вышла из салона, оглянулась. Чета Мошано и компания остались внутри. Никто за мной не подглядывал. И я решилась. Впервые за все время, что работала здесь, решила прогуляться. Раньше не получалось: во-первых, в комнату мы шли дружной толпой, не затеряешься. Во-вторых, времени на прогулки просто не было. Едва-едва зайдешь, уже ужин, затем ванна. А после ванны шевелиться совершенно не хотелось. Да и прежде чем уйти, требовалось испросить разрешение.

Зажглись фонари. Шел пушистый снег, поддувал ветер, но все равно на улице было полно народа. Люди шли по узким дорожкам, смеялись, разговаривали, улыбались. Только я стояла истуканом и не знала, в какую сторону идти. Все в этом городе мне было чуждо.

Подумалось, что неплохо бы посетить Найри. Но я отказалась от этой затеи, слишком мало времени, слишком многое нужно рассказать. Да и волновать кэру Весалину не хотелось. Она, итак, чувствовала себя виноватой в случившемся.

Поэтому я пошла следом за стайкой красиво одетых девушек. Одна из них что-то рассказывала, остальные задорно хохотали.

Девушки привели меня в парк. Здесь было и вовсе многолюдно, казалось, под сенью многочисленных елей укрылось все население города.

Яркие лампы, переливающиеся огоньки, голоса, музыка, запах сладостей, кукурузы и мяса – все это создавало видимость праздника. Праздника, которого у меня так давно не было.

Губы сами собой растянулись в улыбке. На душе стало легко и хорошо. Я глубоко вздохнула и побежала туда, где шло самое веселье, откуда неслось больше всего шуму.

Первым шумным местом была ярмарка. Небольшая, всего на несколько рядов, но живая. Здесь махали руками, кричали, спорили, торговались, хлопали друг другу по ладоням, сойдясь, наконец, в цене. В общем, неплохо проводили время.

Денег у меня не было, зарплату градоначальник отправлял на счет в банк, так что я просто слонялась по рядам, рассматривая товары и слушая разговоры. А когда надоело, пошла к горке. Там дети и молодежь катались на ледянках.

– Держи, красавица! – воскликнул молодой мужчина в потешном колпаке и шубе с помпонами. – Прокатись!

И сунул мне в руку одну из ледянок. Возле него их лежала целая куча.

– Но я… я ж не ребенок!

– И я не ребенок! – крикнул он, разбежался, заскочил на другую ледянку и понесся с горки, оглушая окрестности радостными воплями.

Я посмотрела по сторонам – никого знакомого. Да и не должно быть. Круг моих знакомств очень узкий.

А была не была!

Испытывая детский восторг, я положила ледянку к краю, уселась сверху и, взвизгнув от нетерпения и капельки страха, оттолкнулась.

– Ааааа!!!

Крутой склон залит водой, превратившейся в лед. Ветер в лицо, я чувствую задом неровности горы, но это не мешает наслаждаться полетом. Именно полетом! У лис не бывает крыльев, а я так мечтала в детстве, что подобно орлу буду когда-нибудь парить в воздухе!

– Ух!

Какая-то особенно вредная кочка подбросила вверх, а по приземлению, ледянку закрутило. Стороны света менялись с ужасающей скоростью. Веселье испарилось, теперь больше всего мне хотелось остановиться. При этом не прибить случайно какого-нибудь зазевавшегося любителя горок.

Постепенно вращение останавливалось, скорость уменьшалась. Я выдохнула от облегчения и радости. Но, как оказалось, радовалась рановато.

Девчушка появилась будто из ниоткуда. Вынырнула из-за сугроба. Мелкая, лет шести, не больше. Тонкие ножки торчат из валенок, шапка набекрень, верхняя пуговица шубы расстегнута, концы шарфа висят поникшими ушами. Девчушка смеется, что-то кому-то кричит и не видит надвигающейся опасности. Меня.

– Берегись! – завопила я, но девочка не услышала. – Уходи!

Когда она меня увидела, еще можно было отпрыгнуть в сторону, но взрослому и на устойчивой поверхности. А малышка растерялась, уронила ледянку, попыталась уйти, но валенки заскользили, тонкие ножки подогнулись. Она начала падать.

– Мама!!! – закричала она.

У меня перед глазами пролетела ужасная сцена: девочка падает, я на скорости врезаюсь в нее, детское тело отлетает в сторону и замирает изломанной куклой.

– Нет!!!

Наверное, в тот момент Живая Мать взглянула на меня, ужаснулась и помогла. Иначе я ни за что не смогла бы сделать то, что сделала. Оттолкнулась руками, еще больше увеличивая скорость, чтобы успеть. Извернулась на ледянке, раздвинула ноги, чтобы не ударить девчонку сапогами. Она взвизгнула и все же упала, но на меня, пребольно ударив лбом по носу.

Каюсь, на некоторое время я отключилась. А когда пришла в себя, поняла, что лежу не на льду, придавленная девочкой, а сижу на скамье, на чьих-то коленях. И этот кто-то аккуратно поддерживает меня под шею.

– Как вы? – раздался сверху подозрительно знакомый мужской голос.

Я подняла глаза и вздрогнула. Разнообразные чувства накрыли меня с головой, оставив возможность лишь смотреть на него, видя в черных глазах собственное отражение.

– Вы? – пролепетала чуть слышно, чувствуя, что вот-вот опять позорно лишусь чувств.

– Я, – ответил он столь же тихо. – Вот мы и опять свиделись.

От Самуэля пахло лесом и чуть-чуть дымом. Такое знакомое сочетание, такое родное и желанное. Моя б воля, я бы так и лежала, запоминая черты его лица, вдыхая его аромат. Но нельзя, мир вокруг продолжал жить. Мир вокруг жаждал внимания.

– Дядюшка, как она?

Меня шатнули, и в поле зрения появилось детское личико: большие широко распахнутые глаза, длинные черные ресницы, курносый нос, веснушки, румяные от мороза щеки, непокорная темная прядка, вылезшая из-под шапки.

– Со мной все в порядке, – улыбнулась я. – Как ты, малышка? Сильно ударилась?