Лев пробуждается
Часть 29 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Сдвинув колчан набок, закинул оружие за спину, не спуская тетивы, морщась от мысли о том, что будет с древком. И устремился за остальными, на ходу сбрасывая с шеи путающиеся башмаки, шлем с железным ободом и расшнуровывая поддоспешник.
У реки, чувствуя звень в босых пятках, он отбросил драгоценный поддоспешник, ломая голову, сможет ли плыть по-собачьи достаточно ловко с луком в одной руке, ибо от него не откажется до последнего.
* * *
Их разгромили, и Твенга это не удивило. Французский метод, пав духом, думал он, сиречь гибель от стены наконечников. Его собственный конь дергался и стенал от боли из-за большой рваной раны в плече, где пика пропорола толстую простилку, выпустив шерсть порозовевшими куделями.
Ангелы, остановленные остриями пик, числом уже не более дюжины, бестолково кружили на месте, не находя ничего иного, кроме как швырять оскорбления, копья, палицы и даже большие шлемы; Твенг услышал, как один завел песнопение, словно преклонив колени в прохладном покое часовни: «Благословен будь, Господь, сила моя, направляющий руку мою в войне и персты мои в схватке».
Твенг видел, как пехота вокруг колеблется, пятясь от слюнявых оскалов по ту сторону частокола неуклонно надвигающихся пик. Кто-то отшвырнул клинок; кто-то выронил щит.
А потом все пустились наутек, будто куры от лисицы.
— Мост! — крикнул Мармадьюк, указывая направление. Ангелы развернули коней.
Мост. Единственный путь к безопасности, да и тот закупорен ощетинившейся остриями баталий, будто чертополохом в бутылочном горлышке.
* * *
Стрела прилетела словно ниоткуда, кружась и трепеща. Вес бронебойного конического наконечника увлекал ее вниз, будто пикирующего ястреба, и ветер выл, продираясь сквозь оставленный мастером изъян.
Мори, пытавшийся направить лучников из Селкерка направо, вниз по реке, дабы разубедить две другие английские дружины переправляться через реку, только что с улыбкой обернулся к Бервальду.
— Et fuga verterunt angli! — крикнул он, и Бервальд, знавший, что последние слова вышиты на ковре, повествующем о победе норманнов в Байе[61], махнул рукой. «И англичане бежали». — Он еще посмеивался над этим, когда увидел, как Мори поднял голову, ища взглядом источник тонкого свиста, держа свой куполообразный шлем с плюмажем под мышкой, чтобы голос его был ясно слышен. Он улыбался, понимая, что они победили.
Стрела вошла чуть ниже его правого глаза, устремляясь вниз, выбила зубы справа и вышла под краем бацинета, пронзив кольчугу и вклинившись в стык между шеей и плечом, отыскав тонкий предательский зазор между плотью и защитой подклада, железа и кольчуги.
Немного времени спустя всадник пробирался через груды тел, крови и ошметков, раньше бывших людьми, пока не отыскал нужного человека. Тяжело дышавший, отдуваясь, забрызганный запекшейся кровью до локтей, с залубеневшими от нее волосами, Уоллес рычал, как бешеный пес, отплясывая собственную кровавую джигу в центре кружка воинов с топорами. Его новая гербовая накидка, украшенная львом, была изодрана в клочья, и он давным-давно соскочил с незнакомого коня, чтобы воевать в пешем строю.
На всадника чуть не набросились, но кто-то углядел, что это фламандский рыцарь, родственник Мори. Уоллес выслушал принесенную новость, и воины, пыхтевшие и нетерпеливо прыгавшие на сворах в ожидании, когда их снова поведут на безумную бойню, отшатнулись от чудовищного, переливчатого, собачьего воя боли и отчаяния, вырвавшегося из глотки их запрокинувшего голову героя.
* * *
Хэл увидел, как группка всадников отделилась от общей массы. Отбросив пики в сторону, баталии уже расползались мстительными сворами людей с длинными кинжалами, мечами и фальшионами. Керны и катераны, улюлюкая, сняли закинутые за спины топоры и, будто радостно скачущие агнцы, устремились в гущу кровопролития.
Но группка всадников направлялась к мосту под предводительством человека с красной полосой на серебряном щите и птицами на нем. «Серебро, пояс меж тремя попугаями, зелень», — перевел Хэл и ухмыльнулся под нос, гадая, где сейчас пребывает Древлий Владыка. Герб сэра Мармадьюка Твенга, внезапно вспомнил он, рыцаря, доставившего Изабеллу и Биссета в лагерь в Эрвине. Направляясь — с внезапно всколыхнувшимся ужасом осознал он — прямо к растрепанной кучке, преграждавшей, размахивая пиками, путь к отступлению, уже осаждаемой удирающими ордами. И посреди этого кустика как попало торчащих пик, будто валун в реке, высилась знакомая фигура.
Отец.
— Сим! — рявкнул Хэл, срываясь на бег, не глядя, следует за ним тот или нет. Кто-то врезался в него всем телом, сообразил, что он враг, и в панике дунул прочь без оружия. Другой пошел на него, размахивая мечом; Хэл принял удар щитом, рубанул слева, потом справа — и снова рванул вперед сквозь кровь, которую умирающий изрыгнул себе на грудь.
* * *
Конь терял силы, чем, как позже сообразил Твенг, наверное, спас ему жизнь, потому что это позволило Ангелам обогнать его и врезаться в пикейный заслон с жутким треском и грохотом металла и ломающейся древесины. Французский метод, снова подумал он, видя, как боевой конь целиком отрывается от земли, будто пытаясь перескочить барьер. И почти тотчас рухнул, мгновенно сдохнув, но учиненное его падением побоище пробило брешь в частоколе пик.
Твенг погнал по останкам, разя налево и направо, проехав насквозь почти без сопротивления с горсткой рыцарей следом. Седовласый человек без шлема вывернулся из давки чуть ли не прямо перед ним; шедший за ним по пятам рычащий коренастый здоровяк ткнул спутанным синим флагом с белым крестом в ноги спотыкающегося коня сэра Мармадьюка, заставив его споткнуться и рухнуть.
Спасла Твенга турнирная закалка, отработанный до бессознательности перекат из седла падающего коня, не раз спасавший его на ристалищах. Упав на потрескавшиеся доски моста, он ощутил боль, копьем впившуюся в плечо, — вывих, подумал Мармадьюк, а то и перелом. А в следующий момент он уже стоял на ногах лицом к лицу с седовласым, устремившимся на него, подняв щит и держа меч наготове, разинув рот и ловя воздух от слабости. Позади него человек с флагом тужился удержать его ровно одной рукой, пока другой отбивался от Ангелов, проезжающих мимо.
Сьентклер, увидел Твенг, когда его меч отскочил от вздыбившегося петуха на щите, однако не Древлий Храмовник Рослинский. Отразив слабый ответный удар, он отступил, полуобернулся и, несмотря на прошившую тело боль, мощно двинул щитом. Увидел, как старик упал, выронив меч.
— Мой государь…
Ангел соскочил с коня с видом искренней заботы на своем разрумянившемся лице в обрамлении бацинета и нарочито протянул поводья Твенгу. Ощутив, как защемило сердце при виде его юношеской беззаветной отваги, ставящей рыцарское благородство превыше жизни, Твенг задумался, где же по пути потерял это в себе, — и тут старик у его ног кашлянул и зашевелился.
— Вставайте, — сказал Твенг, поднимая того на ноги. — Сэр Мармадьюк Твенг.
— Сэр Джон, — пропыхтел тот. — Хердманстон.
— Сдаетесь?
— Мой государь… — предостерег Ангел, увидев людей, бросившихся к ним по мосту. И, бросив поводья сэру Мармадьюку, пошел им навстречу, поднимая щит и меч.
— Сдаюсь, — провозгласил старик.
— Ну и добро, — ответил Твенг, бросая меч и обхватывая его за плечи, чтобы поддержать. Потом отбросил поводья и, поддерживая старика, заковылял за пустившимся иноходью конем. — Для нас двоих все закончено.
* * *
Увидев, как отец упал, Хэл взревел. Врезался в толковище у входа на мост, застрял и увяз в нем, как муха в янтаре, дерясь, ругаясь и беснуясь в стремлении освободиться. Работая локтями и коленями, рыча, пробиваясь, вдруг споткнулся и упал, обнаружив, что смотрит прямо в мертвое, залитое кровью лицо Джона Фентона.
Заставив себя подняться, вдруг ощутил удар в спину, швырнувший его вперед, освободивший от толпы и снова повергший на четвереньки; потом Лисовин Уотти вздернул его на ноги одной рукой, второй по-прежнему стискивая древко запутавшегося стяга.
— Ваш батюшка, — гаркнул он с мукой в голосе, и Хэл, проследив за его взглядом, оцепенел.
Сэр Мармадьюк Твенг поднял его отца на ноги, и они побрели прочь нога за ногу, как парочка подгулявших друзей из пивной. Хэл вскрикнул в отчаянии, уразумев, что отец сдался.
Дорогу ему преградил рыцарь. Он спешился, и его конь рассеянно бродил позади него, а группа его друзей остановилась посреди моста, не зная, то ли поспешить ему на помощь, то ли продолжать защищать спину сэра Мармадьюка и его пленника.
С упавшим сердцем Хэл понял, что освобождать отца слишком поздно, а потом увидел перед собой рыцаря в желтом сюркоте, запятнанном и порванном, со щитом, побитым и потрепанным, но изготовленным к бою. Or, three chevrons gules, avec a fleur-de-lis[62] — Хэл понятия не имел, кто он, зато знал, какой породы.
— Сим, Уотти — взять живым. Живым, слышите? Выкуп!
Услышав, Сим понял его тотчас же. Этот рыцарь послужит выкупом за Древлего Владыку. Рыцарь сделал широкий замах, Лисовин Уотти, проклиная спутанный синий флаг, прянул прочь. Подлетел Хэл с криком:
— Мой!
Сим ругнулся. Абы свершить сие рыцарское дело надлежащим манером, его должен сделать Хэл, ибо он рыцарь, а Сим — простолюдин, сдаться коему достойно не может ни один рыцарь.
Они сошлись, и рыцарь пригнулся к самой земле, отступая боком; вокруг них свистели и звенели стрелы — выстрелы свечой на короткую дистанцию, понял Хэл, сделанные английскими лучниками с той стороны, стреляющими поверх голов в своих шотландских сотоварищей.
Рыцарь оказался проворным и искусным. Турнирный боец, подумал Хэл, привычный к дракам без правил, но не к тому, что творилось среди мочижин и бочажков, где керны и катераны с боевым кличем «Берик!» чинили безжалостную расправу, даже не помышляя о выкупе.
Зарычав, Хэл нанес низкий подкашивающий удар сбоку, пришедшийся по мечу рыцаря, заставив его вскрикнуть с утробно отозвавшимся в голосе лязгом удара. Отпрянув, он приподнял щит и ринулся в атаку.
Сверкнуло острие, и Хэл извернулся в сторону, охнув, когда холодная сталь проскрежетала у самой щеки по кольчужному чепцу в опасной близости от глаз. Ощущение отсутствия какого бы то ни было шлема продрало морозом по коже, и Хэл, обратив страх в гнев, взмахнул мечом; почувствовал удар, услышал лязг и вышел из сшибки.
Рубящий удар слева, потом справа; рыцарь затейливо закрутил мечом, с фасоном демонстрируя ловкость и силу запястья, снова пошел на сближение, ударив своим щитом в щит Хэла, заставив его покачнуться, отвел его в сторону и свирепо нанес удар, так что его клинок снова скользнул по кольчуге сбоку со змеиным шипением.
Рыцарь прекрасно владел мечом и щитом, неуклонно тесня Хэла, а Сим лишь рычал, следя за людьми на той стороне и одновременно пытаясь не упускать из виду Хэла, чтобы подскочить на помощь, если дело обернется худо.
Следующий удар вырвал из щита Хэла щепки и куски кожи, подскочил кверху и чиркнул по шлему. Жгучий пот заливал глаза, застя взор, хриплое дыхание шумно отдавалось у Хэла в ушах. Конечности превратились в тающий воск, а меч стал втрое тяжелей, чем раньше.
Он понял, что с ним покончено. Следующий удар вышиб меч из его руки. Услышал триумфальный крик рыцаря, подумал об отце и с ревом ринулся на противника, как таран. Угодил головой в прикрытую сталью щеку, и перед глазами заплясали звезды, но зато рыцарь тонко, пискляво от потрясения вскрикнул.
Они рухнули с грохотом металла и кряхтением. Извернувшись в обход рыцарского щита, Хэл осы́пал открытое лицо противника быстрыми, жестокими ударами лба, одновременно молотя его обеими руками его же собственным щитом.
Обрушив острый конец щита чуть ниже ключицы противника, услышал, как воздух с присвистом исторгся из груди рыцаря, будто у издыхающей больной коровы. Услышал собственный вопль; рот был полон солоноватого металлического привкуса собственной крови, грохот сердца отдавался в голове болезненными толчками. Бросив щит, схватил окровавленную голову рыцаря, снова и снова долбя ею по доскам моста, так что бацинет стал скользким от крови.
А потом внезапно оказался на ногах, покачиваясь и спотыкаясь. Простертый рыцарь лишь хватал ртом воздух — полуослепший, ошеломленный, едва в сознании. Это совсем не турнир. Даже в худших рукопашных не было ничего подобного…
— Сэр Генри Сьентклер, — крикнул Хэл по-французски. — Вы сдаетесь?
Поверженный рыцарь отреагировал вялым взмахом руки в латной рукавице.
— Сэр Ричард Фицральф, — ответил он слабым голосом, невнятным от булькающей во рту крови и потери нескольких зубов. — Я Ангел.
— Коли не сдаетесь, — рявкнул Хэл, позабыв куртуазный французский, — то будете распевать вместе с ними, подлинно.
— Сдаюсь.
Благодарение Христу, подумал Хэл и повалился, тяжело дыша, на склизкие доски моста.
У реки, чувствуя звень в босых пятках, он отбросил драгоценный поддоспешник, ломая голову, сможет ли плыть по-собачьи достаточно ловко с луком в одной руке, ибо от него не откажется до последнего.
* * *
Их разгромили, и Твенга это не удивило. Французский метод, пав духом, думал он, сиречь гибель от стены наконечников. Его собственный конь дергался и стенал от боли из-за большой рваной раны в плече, где пика пропорола толстую простилку, выпустив шерсть порозовевшими куделями.
Ангелы, остановленные остриями пик, числом уже не более дюжины, бестолково кружили на месте, не находя ничего иного, кроме как швырять оскорбления, копья, палицы и даже большие шлемы; Твенг услышал, как один завел песнопение, словно преклонив колени в прохладном покое часовни: «Благословен будь, Господь, сила моя, направляющий руку мою в войне и персты мои в схватке».
Твенг видел, как пехота вокруг колеблется, пятясь от слюнявых оскалов по ту сторону частокола неуклонно надвигающихся пик. Кто-то отшвырнул клинок; кто-то выронил щит.
А потом все пустились наутек, будто куры от лисицы.
— Мост! — крикнул Мармадьюк, указывая направление. Ангелы развернули коней.
Мост. Единственный путь к безопасности, да и тот закупорен ощетинившейся остриями баталий, будто чертополохом в бутылочном горлышке.
* * *
Стрела прилетела словно ниоткуда, кружась и трепеща. Вес бронебойного конического наконечника увлекал ее вниз, будто пикирующего ястреба, и ветер выл, продираясь сквозь оставленный мастером изъян.
Мори, пытавшийся направить лучников из Селкерка направо, вниз по реке, дабы разубедить две другие английские дружины переправляться через реку, только что с улыбкой обернулся к Бервальду.
— Et fuga verterunt angli! — крикнул он, и Бервальд, знавший, что последние слова вышиты на ковре, повествующем о победе норманнов в Байе[61], махнул рукой. «И англичане бежали». — Он еще посмеивался над этим, когда увидел, как Мори поднял голову, ища взглядом источник тонкого свиста, держа свой куполообразный шлем с плюмажем под мышкой, чтобы голос его был ясно слышен. Он улыбался, понимая, что они победили.
Стрела вошла чуть ниже его правого глаза, устремляясь вниз, выбила зубы справа и вышла под краем бацинета, пронзив кольчугу и вклинившись в стык между шеей и плечом, отыскав тонкий предательский зазор между плотью и защитой подклада, железа и кольчуги.
Немного времени спустя всадник пробирался через груды тел, крови и ошметков, раньше бывших людьми, пока не отыскал нужного человека. Тяжело дышавший, отдуваясь, забрызганный запекшейся кровью до локтей, с залубеневшими от нее волосами, Уоллес рычал, как бешеный пес, отплясывая собственную кровавую джигу в центре кружка воинов с топорами. Его новая гербовая накидка, украшенная львом, была изодрана в клочья, и он давным-давно соскочил с незнакомого коня, чтобы воевать в пешем строю.
На всадника чуть не набросились, но кто-то углядел, что это фламандский рыцарь, родственник Мори. Уоллес выслушал принесенную новость, и воины, пыхтевшие и нетерпеливо прыгавшие на сворах в ожидании, когда их снова поведут на безумную бойню, отшатнулись от чудовищного, переливчатого, собачьего воя боли и отчаяния, вырвавшегося из глотки их запрокинувшего голову героя.
* * *
Хэл увидел, как группка всадников отделилась от общей массы. Отбросив пики в сторону, баталии уже расползались мстительными сворами людей с длинными кинжалами, мечами и фальшионами. Керны и катераны, улюлюкая, сняли закинутые за спины топоры и, будто радостно скачущие агнцы, устремились в гущу кровопролития.
Но группка всадников направлялась к мосту под предводительством человека с красной полосой на серебряном щите и птицами на нем. «Серебро, пояс меж тремя попугаями, зелень», — перевел Хэл и ухмыльнулся под нос, гадая, где сейчас пребывает Древлий Владыка. Герб сэра Мармадьюка Твенга, внезапно вспомнил он, рыцаря, доставившего Изабеллу и Биссета в лагерь в Эрвине. Направляясь — с внезапно всколыхнувшимся ужасом осознал он — прямо к растрепанной кучке, преграждавшей, размахивая пиками, путь к отступлению, уже осаждаемой удирающими ордами. И посреди этого кустика как попало торчащих пик, будто валун в реке, высилась знакомая фигура.
Отец.
— Сим! — рявкнул Хэл, срываясь на бег, не глядя, следует за ним тот или нет. Кто-то врезался в него всем телом, сообразил, что он враг, и в панике дунул прочь без оружия. Другой пошел на него, размахивая мечом; Хэл принял удар щитом, рубанул слева, потом справа — и снова рванул вперед сквозь кровь, которую умирающий изрыгнул себе на грудь.
* * *
Конь терял силы, чем, как позже сообразил Твенг, наверное, спас ему жизнь, потому что это позволило Ангелам обогнать его и врезаться в пикейный заслон с жутким треском и грохотом металла и ломающейся древесины. Французский метод, снова подумал он, видя, как боевой конь целиком отрывается от земли, будто пытаясь перескочить барьер. И почти тотчас рухнул, мгновенно сдохнув, но учиненное его падением побоище пробило брешь в частоколе пик.
Твенг погнал по останкам, разя налево и направо, проехав насквозь почти без сопротивления с горсткой рыцарей следом. Седовласый человек без шлема вывернулся из давки чуть ли не прямо перед ним; шедший за ним по пятам рычащий коренастый здоровяк ткнул спутанным синим флагом с белым крестом в ноги спотыкающегося коня сэра Мармадьюка, заставив его споткнуться и рухнуть.
Спасла Твенга турнирная закалка, отработанный до бессознательности перекат из седла падающего коня, не раз спасавший его на ристалищах. Упав на потрескавшиеся доски моста, он ощутил боль, копьем впившуюся в плечо, — вывих, подумал Мармадьюк, а то и перелом. А в следующий момент он уже стоял на ногах лицом к лицу с седовласым, устремившимся на него, подняв щит и держа меч наготове, разинув рот и ловя воздух от слабости. Позади него человек с флагом тужился удержать его ровно одной рукой, пока другой отбивался от Ангелов, проезжающих мимо.
Сьентклер, увидел Твенг, когда его меч отскочил от вздыбившегося петуха на щите, однако не Древлий Храмовник Рослинский. Отразив слабый ответный удар, он отступил, полуобернулся и, несмотря на прошившую тело боль, мощно двинул щитом. Увидел, как старик упал, выронив меч.
— Мой государь…
Ангел соскочил с коня с видом искренней заботы на своем разрумянившемся лице в обрамлении бацинета и нарочито протянул поводья Твенгу. Ощутив, как защемило сердце при виде его юношеской беззаветной отваги, ставящей рыцарское благородство превыше жизни, Твенг задумался, где же по пути потерял это в себе, — и тут старик у его ног кашлянул и зашевелился.
— Вставайте, — сказал Твенг, поднимая того на ноги. — Сэр Мармадьюк Твенг.
— Сэр Джон, — пропыхтел тот. — Хердманстон.
— Сдаетесь?
— Мой государь… — предостерег Ангел, увидев людей, бросившихся к ним по мосту. И, бросив поводья сэру Мармадьюку, пошел им навстречу, поднимая щит и меч.
— Сдаюсь, — провозгласил старик.
— Ну и добро, — ответил Твенг, бросая меч и обхватывая его за плечи, чтобы поддержать. Потом отбросил поводья и, поддерживая старика, заковылял за пустившимся иноходью конем. — Для нас двоих все закончено.
* * *
Увидев, как отец упал, Хэл взревел. Врезался в толковище у входа на мост, застрял и увяз в нем, как муха в янтаре, дерясь, ругаясь и беснуясь в стремлении освободиться. Работая локтями и коленями, рыча, пробиваясь, вдруг споткнулся и упал, обнаружив, что смотрит прямо в мертвое, залитое кровью лицо Джона Фентона.
Заставив себя подняться, вдруг ощутил удар в спину, швырнувший его вперед, освободивший от толпы и снова повергший на четвереньки; потом Лисовин Уотти вздернул его на ноги одной рукой, второй по-прежнему стискивая древко запутавшегося стяга.
— Ваш батюшка, — гаркнул он с мукой в голосе, и Хэл, проследив за его взглядом, оцепенел.
Сэр Мармадьюк Твенг поднял его отца на ноги, и они побрели прочь нога за ногу, как парочка подгулявших друзей из пивной. Хэл вскрикнул в отчаянии, уразумев, что отец сдался.
Дорогу ему преградил рыцарь. Он спешился, и его конь рассеянно бродил позади него, а группа его друзей остановилась посреди моста, не зная, то ли поспешить ему на помощь, то ли продолжать защищать спину сэра Мармадьюка и его пленника.
С упавшим сердцем Хэл понял, что освобождать отца слишком поздно, а потом увидел перед собой рыцаря в желтом сюркоте, запятнанном и порванном, со щитом, побитым и потрепанным, но изготовленным к бою. Or, three chevrons gules, avec a fleur-de-lis[62] — Хэл понятия не имел, кто он, зато знал, какой породы.
— Сим, Уотти — взять живым. Живым, слышите? Выкуп!
Услышав, Сим понял его тотчас же. Этот рыцарь послужит выкупом за Древлего Владыку. Рыцарь сделал широкий замах, Лисовин Уотти, проклиная спутанный синий флаг, прянул прочь. Подлетел Хэл с криком:
— Мой!
Сим ругнулся. Абы свершить сие рыцарское дело надлежащим манером, его должен сделать Хэл, ибо он рыцарь, а Сим — простолюдин, сдаться коему достойно не может ни один рыцарь.
Они сошлись, и рыцарь пригнулся к самой земле, отступая боком; вокруг них свистели и звенели стрелы — выстрелы свечой на короткую дистанцию, понял Хэл, сделанные английскими лучниками с той стороны, стреляющими поверх голов в своих шотландских сотоварищей.
Рыцарь оказался проворным и искусным. Турнирный боец, подумал Хэл, привычный к дракам без правил, но не к тому, что творилось среди мочижин и бочажков, где керны и катераны с боевым кличем «Берик!» чинили безжалостную расправу, даже не помышляя о выкупе.
Зарычав, Хэл нанес низкий подкашивающий удар сбоку, пришедшийся по мечу рыцаря, заставив его вскрикнуть с утробно отозвавшимся в голосе лязгом удара. Отпрянув, он приподнял щит и ринулся в атаку.
Сверкнуло острие, и Хэл извернулся в сторону, охнув, когда холодная сталь проскрежетала у самой щеки по кольчужному чепцу в опасной близости от глаз. Ощущение отсутствия какого бы то ни было шлема продрало морозом по коже, и Хэл, обратив страх в гнев, взмахнул мечом; почувствовал удар, услышал лязг и вышел из сшибки.
Рубящий удар слева, потом справа; рыцарь затейливо закрутил мечом, с фасоном демонстрируя ловкость и силу запястья, снова пошел на сближение, ударив своим щитом в щит Хэла, заставив его покачнуться, отвел его в сторону и свирепо нанес удар, так что его клинок снова скользнул по кольчуге сбоку со змеиным шипением.
Рыцарь прекрасно владел мечом и щитом, неуклонно тесня Хэла, а Сим лишь рычал, следя за людьми на той стороне и одновременно пытаясь не упускать из виду Хэла, чтобы подскочить на помощь, если дело обернется худо.
Следующий удар вырвал из щита Хэла щепки и куски кожи, подскочил кверху и чиркнул по шлему. Жгучий пот заливал глаза, застя взор, хриплое дыхание шумно отдавалось у Хэла в ушах. Конечности превратились в тающий воск, а меч стал втрое тяжелей, чем раньше.
Он понял, что с ним покончено. Следующий удар вышиб меч из его руки. Услышал триумфальный крик рыцаря, подумал об отце и с ревом ринулся на противника, как таран. Угодил головой в прикрытую сталью щеку, и перед глазами заплясали звезды, но зато рыцарь тонко, пискляво от потрясения вскрикнул.
Они рухнули с грохотом металла и кряхтением. Извернувшись в обход рыцарского щита, Хэл осы́пал открытое лицо противника быстрыми, жестокими ударами лба, одновременно молотя его обеими руками его же собственным щитом.
Обрушив острый конец щита чуть ниже ключицы противника, услышал, как воздух с присвистом исторгся из груди рыцаря, будто у издыхающей больной коровы. Услышал собственный вопль; рот был полон солоноватого металлического привкуса собственной крови, грохот сердца отдавался в голове болезненными толчками. Бросив щит, схватил окровавленную голову рыцаря, снова и снова долбя ею по доскам моста, так что бацинет стал скользким от крови.
А потом внезапно оказался на ногах, покачиваясь и спотыкаясь. Простертый рыцарь лишь хватал ртом воздух — полуослепший, ошеломленный, едва в сознании. Это совсем не турнир. Даже в худших рукопашных не было ничего подобного…
— Сэр Генри Сьентклер, — крикнул Хэл по-французски. — Вы сдаетесь?
Поверженный рыцарь отреагировал вялым взмахом руки в латной рукавице.
— Сэр Ричард Фицральф, — ответил он слабым голосом, невнятным от булькающей во рту крови и потери нескольких зубов. — Я Ангел.
— Коли не сдаетесь, — рявкнул Хэл, позабыв куртуазный французский, — то будете распевать вместе с ними, подлинно.
— Сдаюсь.
Благодарение Христу, подумал Хэл и повалился, тяжело дыша, на склизкие доски моста.