Лето в Зоммербю
Часть 25 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ба? – крикнула Марта в сторону мостков, где бабушка швартовала лодку. «Я бы тоже могла не хуже», – подумала Марта, и снова в груди разлилось счастливое чувство. – Ключи у тебя?
Потом она это увидела. Он просто валялся, и она чуть не наступила на него, чуть не споткнулась. Он лежал у двери, на пороге, до блеска отполированном за долгую жизнь старого дома, – раскинув в стороны руки и ноги, в красной жилетке нараспашку, на которой не хватало пуговицы. А выше туловища ничего не было. Ткань была изодрана в клочья, и нитки торчали пучками – видно, оторвать голову было непросто.
– Шрёдерсон! – прошептала Марта. Она поставила сумку с хлебом на землю и встала на колени. Потом подняла бедного Шрёдерсона и уставилась на его страшную шею, из которой лезла набивка. Перед глазами встала картина, как утром Тигра терзал бумажную мышь. Такое нельзя показывать Матсу.
Он уже почти неразлучно ходил с Пятницей под мышкой, а про Шрёдерсона вроде забыл. Но стоит ему увидеть бедного пса в таком виде…
– Мать честная, исландская собака! – сказала бабушка, подходя к Марте и звеня связкой ключей. – Где ты её нашла? И куда дела голову?
– Я – никуда! – ответила Марта. – Это Тигра! Я сразу так и подумала, когда Шрёдерсон только пропал и его не было на том камне!
– Тигра? – удивилась бабушка, наморщив лоб, и тут из-за угла на всех парах выбежал Миккель, обнимая одной рукой старый продавленный мяч.
– Ба? – крикнул он. – Можно мы с Матсом… – Тут он остановился и замер как вкопанный. – Ой, – шёпотом сказал Миккель. – Ого.
Марта очень хотела спрятать Шрёдерсона за спину. Но не успела.
– Не дай тебе бог протрепаться Матсу! – сказала она с нажимом. – Помяни моё слово! Не дай бог. А всё проклятый кот!
– Тигра?! Это не он! – горячо заспорил Миккель, не сводя глаз с бедного измученного пса. – Тигра бы никогда! Тигра добрый!
– Ха. Ха. Ха, – отозвалась Марта и ушла в кухонную полутьму. – Как ты думаешь, ба, куда бы нам пока спрятать Шрёдерсона? Может, голова тоже потом найдётся. Может, её можно будет пришить.
Бабушка убрала три каравая в кладовку.
– Дай мне, – сказала она. – Да уж, малышу такое видеть не обязательно. – И она улыбнулась Миккелю. – Миккель, это у нас будет секрет. А то, сам понимаешь, Матс ужасно расстроится. Клянись, что не проболтаешься.
Миккель поднял правую руку в суровом жесте.
– Я клянусь, ба! – сказал он.
– Вот и ладно, – сказала бабушка. – А вы не хотите с Матсом пойти покормить гусей, а?
Глаза у Миккеля загорелись.
– Хотим, ба, пожалуйста! – сказал он. – А то всё время куры!
– Нет, нам гусей надо откормить, – протянула бабушка. – Пошли, покажу тебе, где у меня овёс. Откормим их пожирнее. А то ещё покупатели мои разозлятся. Что ты думаешь – пойдут тогда на Мартинов день в следующем году в супермаркет, там тоже бывают гуси. – И она опять загремела ключами.
Но Миккель остался на месте, уставившись на неё.
– Ты же их не убьёшь, ба? – умоляюще сказа он. – Ты просто так говоришь?
– Городские вы мои, – бабушка покачала головой. – А как ты думаешь, как мне зарабатывать по-другому? И ещё: как ты думаешь, из чего были куриные наггетсы, которые ты вчера уплетал?
– Так нельзя, бабушка, нет! – сказал Миккель. Похоже, он собирался расплакаться. – Нельзя мучить животных!
– Ладно, пока мы их лучше угостим как следует, – ласково сказала бабушка. – Так ты пойдёшь к ним или не пойдёшь?
И Миккель медленно поплёлся за ней в сарай.
«Бедный Миккель, – подумала Марта. Больше он, наверное, наггетсы есть не будет. – И бедный Матс. Может, я отыщу где-нибудь голову Шрёдерсона».
Глава 56
Вечером, когда бабушка вышла звать мальчишек ужинать, начался скандал. Марта сидела на чердаке и радовалась, что Дезире всё-таки выйдет замуж за генерала Жан-Батиста Бернадотта. Прошло некоторое время, пока они влюбились друг в друга по-настоящему. Иногда такие вещи требуют времени.
Поэтому её не волновало ни что происходит в кухне, ни что тем временем происходит на улице. Но потом она услышала, как громко ругается бабушка.
– Нет, похоже, вы уже вконец спятили! – сердито кричала она, и Марта бросилась к окну.
Что-то с мальчишками? Матс всё-таки свалился в воду? Она вообще перестала за ним следить – просто отпускала играть на улицу, как будто их вытянутый полуостров был безопасным местом для четырёхлетки. А место было опасное!
Случись что с Матсом, виновата будет она. На бабушку вообще нельзя полагаться. Она, кажется, понятия не имеет, как следить за детьми, как вообще о них заботиться.
Потом Марта увидела, что с Матсом всё в порядке – и у неё гора спала с плеч. С Матсом всё в порядке, с Миккелем тоже, хотя, может, с ними обоими что-то и не в порядке. Как ни крути, раз гуси спокойно гуляют прямо у берега, гогочут и щиплют траву – значит, кто-то выпустил их из загона. Не сами же они открыли дверцу.
– Вы что творите?! – кричала бабушка, отгоняя гусей от воды и направляя обратно в загон. Гуси почему-то заволновались, загоготали громче и в самом деле пустились в обратный путь – может быть, потому, что хорошо знали бабушку, или потому, что родной загон всё-таки нравится им больше, чем большой неизвестный мир.
– Их бы сейчас и след простыл! Гуси – они же водоплавающие! Вы в курсе? Ещё пять минут – и первый спустился бы на воду, а за ним и все остальные. Вы о чём вообще думали?!
Она продолжала махать руками и кричать «Кыш! Кыш!», а гуси тем временем досыта нагулялись на просторе – а может быть, их напугало количество яхт на воде. Во всяком случае, сейчас они спокойно шагали домой гуськом.
Бабушка сразу заперла за ними дверцу в проволочной сетке.
– Так! – сказала она, повернувшись к мальчикам. – А теперь объясните мне прямым текстом! Что это было? Вы что, не поняли, что когда покормите гусей, потом надо всегда как следует запирать дверь? Как можно быть такими рассеянными!
Марта, конечно, понимала, что рассеянность тут ни при чём.
– Ну и пускай бы сбежали! – громко и сердито ответил Матс. – На свою свободу! Чтобы ты их не убивала!
– Нет, вы совсем рехнулись! – всплеснула руками бабушка.
– Бабушка, давай их отпустим, пусть плывут и радуются жизни! – взмолился Миккель. – Ты ведь тоже не хочешь, чтобы тебя откормили, а потом зарезали, как свинью!
Глядя на него, бабушка задумалась.
– Да уж, – сказала она. – Не хочу. – И вздохнула. – Но я же не гусь. И мне надо откуда-то брать деньги, особенно теперь, когда нужно кормить ещё три рта. Как ты думаешь?
– Деньги, деньги, деньги твои! – возмутился Матс, уперев руки в бока. – На них не купишь семизначную жизнь! Сама же говорила. А что такое «семизначная»?
Стоя на чердаке у окна, Марта вдруг почувствовала, как сильно она любит обоих младших братьев. Конечно, они ещё маленькие и глупые и не очень-то разбираются в жизни. Но они хотят, чтобы всем было хорошо, и животным и людям, и ради этого – если так надо – они могли пойти даже на скандал с бабушкой.
«Я буду о вас заботиться», – подумала Марта.
– Давайте-ка в дом, оба! – сказала бабушка. Марта удивлённо отметила, что у бабушки был уже не такой рассерженный голос. – После поговорим. А то, чего доброго, придётся ещё привязывать вас, чтобы не вытворяли ничего подобного.
Вечер заканчивался, красное небо на горизонте обещало хорошую погоду на завтра, и, стоя у своего окна, Марта пыталась понять, хочет ли она в принципе дочитывать эту книгу. Жан-Батист стал королём Швеции – сюрприз, конечно, – но Дезире была совершенно несчастна в этой холодной стране.
А ведь обычно считается, что быть королевой хорошо, подумала Марта.
Матс опять заснул, пока читали «Маленькую Бабу-Ягу», но Миккель клянчил у Марты, чтобы она почитала дальше. Хотя у самого глаза слипались.
– Завтра, – уговорила его Марта, а когда закрыла книгу, то с удивлением поняла, что она с нетерпением ждёт, чтобы наступило завтра.
Она даже не сбегала перед сном к забору – позвонить или отправить сообщение. До завтра подождёт, не горит.
Глава 57
Когда ночь сгустилась почти до черноты, по воде бесшумно заскользило каноэ. Месяц ушёл за облако, но звёзд хватало, чтобы опознать узкий мыс и мостки, а за непроходимым лесом ромашек, золотых шаров, мальвы и ветреницы разглядеть спящий дом. Маяк в устье бухты посылал световой сигнал, как каждую ночь последние сто лет, хотя нигде поблизости уже не было ночных судов, и человек на каноэ спокойно грёб. Он не торопился.
Бесшумно привязав лодку, он подождал, но из дома тоже не доносилось ни звука. Он здесь уже не в первый раз, но сегодня хотел быть поосторожнее. Сегодня ночью он не планировал углубляться в сад. Он с ужасом вспомнил, как заходил туда в первую ночь и как вдруг загоготали гуси. Настоящую тревогу подняли. Как он тогда испугался! Второй раз рисковать не хотелось – гуси могли разбудить кого-нибудь. Человек огляделся. Нельзя отходить слишком далеко от мостков. Как бы напугать упрямую старуху пострашнее? Ведьма старая!
Он достал из лодки весло и крепко сжал его обеими руками. Размахнулся посильнее, и сам удивился, как быстро пошло: ать-два, лево-право, аты-баты, ать-два – и вот уже все мальвы, ромашки и золотые шары лежат перемолотые, как будто по берегу прошёлся комбайн. Осталась ветреница – ать-два, ать-два и её! Человек довольно оглядел полное разорение – результат таких малых его усилий. Растения лежали на земле с оторванными головками, переломанными стеблями и побитыми листьями, только один кустик ещё держался. И он размахнулся посильнее ещё раз.
Теперь в саду ничего не цвело, все цветы умерли. Если старая карга не поймёт и этого знака, придётся сунуться к ней в сарай, а то и в дом. Но наверняка хватит и цветочков. Если ей настолько важно жить тут, что не выманишь и за два миллиона, то уничтоженный сад больно по ней ударит. И вообще – не пора ли ей уже потихоньку начать беспокоиться? Паниковать? Он так просто не сдастся. Мужчина скользнул обратно в каноэ. Когда он доплыл до противоположного берега, небо на горизонте как раз порозовело. Она, конечно, подпишет. Он всегда добивался чего хотел.
* * *
Марта проснулась оттого, что бабушка трясла Миккеля за плечо.
– Это что за безобразие?! – сердилась она. – Бессовестный баловник!
Миккель не сразу вынырнул из своих снов, ему нужно было время.
– Чего? – промямлил он.
– Это ты наделал?! – Бабушка была вне себя от ярости. – Чего, он спрашивает! Сначала гусей выпустили, а теперь вот это! Потому что за гусей я тебя отругала?! Тебя небось дома никогда не ругают, а? Похоже, Марлена вас избаловала дальше ехать некуда!
Потом она это увидела. Он просто валялся, и она чуть не наступила на него, чуть не споткнулась. Он лежал у двери, на пороге, до блеска отполированном за долгую жизнь старого дома, – раскинув в стороны руки и ноги, в красной жилетке нараспашку, на которой не хватало пуговицы. А выше туловища ничего не было. Ткань была изодрана в клочья, и нитки торчали пучками – видно, оторвать голову было непросто.
– Шрёдерсон! – прошептала Марта. Она поставила сумку с хлебом на землю и встала на колени. Потом подняла бедного Шрёдерсона и уставилась на его страшную шею, из которой лезла набивка. Перед глазами встала картина, как утром Тигра терзал бумажную мышь. Такое нельзя показывать Матсу.
Он уже почти неразлучно ходил с Пятницей под мышкой, а про Шрёдерсона вроде забыл. Но стоит ему увидеть бедного пса в таком виде…
– Мать честная, исландская собака! – сказала бабушка, подходя к Марте и звеня связкой ключей. – Где ты её нашла? И куда дела голову?
– Я – никуда! – ответила Марта. – Это Тигра! Я сразу так и подумала, когда Шрёдерсон только пропал и его не было на том камне!
– Тигра? – удивилась бабушка, наморщив лоб, и тут из-за угла на всех парах выбежал Миккель, обнимая одной рукой старый продавленный мяч.
– Ба? – крикнул он. – Можно мы с Матсом… – Тут он остановился и замер как вкопанный. – Ой, – шёпотом сказал Миккель. – Ого.
Марта очень хотела спрятать Шрёдерсона за спину. Но не успела.
– Не дай тебе бог протрепаться Матсу! – сказала она с нажимом. – Помяни моё слово! Не дай бог. А всё проклятый кот!
– Тигра?! Это не он! – горячо заспорил Миккель, не сводя глаз с бедного измученного пса. – Тигра бы никогда! Тигра добрый!
– Ха. Ха. Ха, – отозвалась Марта и ушла в кухонную полутьму. – Как ты думаешь, ба, куда бы нам пока спрятать Шрёдерсона? Может, голова тоже потом найдётся. Может, её можно будет пришить.
Бабушка убрала три каравая в кладовку.
– Дай мне, – сказала она. – Да уж, малышу такое видеть не обязательно. – И она улыбнулась Миккелю. – Миккель, это у нас будет секрет. А то, сам понимаешь, Матс ужасно расстроится. Клянись, что не проболтаешься.
Миккель поднял правую руку в суровом жесте.
– Я клянусь, ба! – сказал он.
– Вот и ладно, – сказала бабушка. – А вы не хотите с Матсом пойти покормить гусей, а?
Глаза у Миккеля загорелись.
– Хотим, ба, пожалуйста! – сказал он. – А то всё время куры!
– Нет, нам гусей надо откормить, – протянула бабушка. – Пошли, покажу тебе, где у меня овёс. Откормим их пожирнее. А то ещё покупатели мои разозлятся. Что ты думаешь – пойдут тогда на Мартинов день в следующем году в супермаркет, там тоже бывают гуси. – И она опять загремела ключами.
Но Миккель остался на месте, уставившись на неё.
– Ты же их не убьёшь, ба? – умоляюще сказа он. – Ты просто так говоришь?
– Городские вы мои, – бабушка покачала головой. – А как ты думаешь, как мне зарабатывать по-другому? И ещё: как ты думаешь, из чего были куриные наггетсы, которые ты вчера уплетал?
– Так нельзя, бабушка, нет! – сказал Миккель. Похоже, он собирался расплакаться. – Нельзя мучить животных!
– Ладно, пока мы их лучше угостим как следует, – ласково сказала бабушка. – Так ты пойдёшь к ним или не пойдёшь?
И Миккель медленно поплёлся за ней в сарай.
«Бедный Миккель, – подумала Марта. Больше он, наверное, наггетсы есть не будет. – И бедный Матс. Может, я отыщу где-нибудь голову Шрёдерсона».
Глава 56
Вечером, когда бабушка вышла звать мальчишек ужинать, начался скандал. Марта сидела на чердаке и радовалась, что Дезире всё-таки выйдет замуж за генерала Жан-Батиста Бернадотта. Прошло некоторое время, пока они влюбились друг в друга по-настоящему. Иногда такие вещи требуют времени.
Поэтому её не волновало ни что происходит в кухне, ни что тем временем происходит на улице. Но потом она услышала, как громко ругается бабушка.
– Нет, похоже, вы уже вконец спятили! – сердито кричала она, и Марта бросилась к окну.
Что-то с мальчишками? Матс всё-таки свалился в воду? Она вообще перестала за ним следить – просто отпускала играть на улицу, как будто их вытянутый полуостров был безопасным местом для четырёхлетки. А место было опасное!
Случись что с Матсом, виновата будет она. На бабушку вообще нельзя полагаться. Она, кажется, понятия не имеет, как следить за детьми, как вообще о них заботиться.
Потом Марта увидела, что с Матсом всё в порядке – и у неё гора спала с плеч. С Матсом всё в порядке, с Миккелем тоже, хотя, может, с ними обоими что-то и не в порядке. Как ни крути, раз гуси спокойно гуляют прямо у берега, гогочут и щиплют траву – значит, кто-то выпустил их из загона. Не сами же они открыли дверцу.
– Вы что творите?! – кричала бабушка, отгоняя гусей от воды и направляя обратно в загон. Гуси почему-то заволновались, загоготали громче и в самом деле пустились в обратный путь – может быть, потому, что хорошо знали бабушку, или потому, что родной загон всё-таки нравится им больше, чем большой неизвестный мир.
– Их бы сейчас и след простыл! Гуси – они же водоплавающие! Вы в курсе? Ещё пять минут – и первый спустился бы на воду, а за ним и все остальные. Вы о чём вообще думали?!
Она продолжала махать руками и кричать «Кыш! Кыш!», а гуси тем временем досыта нагулялись на просторе – а может быть, их напугало количество яхт на воде. Во всяком случае, сейчас они спокойно шагали домой гуськом.
Бабушка сразу заперла за ними дверцу в проволочной сетке.
– Так! – сказала она, повернувшись к мальчикам. – А теперь объясните мне прямым текстом! Что это было? Вы что, не поняли, что когда покормите гусей, потом надо всегда как следует запирать дверь? Как можно быть такими рассеянными!
Марта, конечно, понимала, что рассеянность тут ни при чём.
– Ну и пускай бы сбежали! – громко и сердито ответил Матс. – На свою свободу! Чтобы ты их не убивала!
– Нет, вы совсем рехнулись! – всплеснула руками бабушка.
– Бабушка, давай их отпустим, пусть плывут и радуются жизни! – взмолился Миккель. – Ты ведь тоже не хочешь, чтобы тебя откормили, а потом зарезали, как свинью!
Глядя на него, бабушка задумалась.
– Да уж, – сказала она. – Не хочу. – И вздохнула. – Но я же не гусь. И мне надо откуда-то брать деньги, особенно теперь, когда нужно кормить ещё три рта. Как ты думаешь?
– Деньги, деньги, деньги твои! – возмутился Матс, уперев руки в бока. – На них не купишь семизначную жизнь! Сама же говорила. А что такое «семизначная»?
Стоя на чердаке у окна, Марта вдруг почувствовала, как сильно она любит обоих младших братьев. Конечно, они ещё маленькие и глупые и не очень-то разбираются в жизни. Но они хотят, чтобы всем было хорошо, и животным и людям, и ради этого – если так надо – они могли пойти даже на скандал с бабушкой.
«Я буду о вас заботиться», – подумала Марта.
– Давайте-ка в дом, оба! – сказала бабушка. Марта удивлённо отметила, что у бабушки был уже не такой рассерженный голос. – После поговорим. А то, чего доброго, придётся ещё привязывать вас, чтобы не вытворяли ничего подобного.
Вечер заканчивался, красное небо на горизонте обещало хорошую погоду на завтра, и, стоя у своего окна, Марта пыталась понять, хочет ли она в принципе дочитывать эту книгу. Жан-Батист стал королём Швеции – сюрприз, конечно, – но Дезире была совершенно несчастна в этой холодной стране.
А ведь обычно считается, что быть королевой хорошо, подумала Марта.
Матс опять заснул, пока читали «Маленькую Бабу-Ягу», но Миккель клянчил у Марты, чтобы она почитала дальше. Хотя у самого глаза слипались.
– Завтра, – уговорила его Марта, а когда закрыла книгу, то с удивлением поняла, что она с нетерпением ждёт, чтобы наступило завтра.
Она даже не сбегала перед сном к забору – позвонить или отправить сообщение. До завтра подождёт, не горит.
Глава 57
Когда ночь сгустилась почти до черноты, по воде бесшумно заскользило каноэ. Месяц ушёл за облако, но звёзд хватало, чтобы опознать узкий мыс и мостки, а за непроходимым лесом ромашек, золотых шаров, мальвы и ветреницы разглядеть спящий дом. Маяк в устье бухты посылал световой сигнал, как каждую ночь последние сто лет, хотя нигде поблизости уже не было ночных судов, и человек на каноэ спокойно грёб. Он не торопился.
Бесшумно привязав лодку, он подождал, но из дома тоже не доносилось ни звука. Он здесь уже не в первый раз, но сегодня хотел быть поосторожнее. Сегодня ночью он не планировал углубляться в сад. Он с ужасом вспомнил, как заходил туда в первую ночь и как вдруг загоготали гуси. Настоящую тревогу подняли. Как он тогда испугался! Второй раз рисковать не хотелось – гуси могли разбудить кого-нибудь. Человек огляделся. Нельзя отходить слишком далеко от мостков. Как бы напугать упрямую старуху пострашнее? Ведьма старая!
Он достал из лодки весло и крепко сжал его обеими руками. Размахнулся посильнее, и сам удивился, как быстро пошло: ать-два, лево-право, аты-баты, ать-два – и вот уже все мальвы, ромашки и золотые шары лежат перемолотые, как будто по берегу прошёлся комбайн. Осталась ветреница – ать-два, ать-два и её! Человек довольно оглядел полное разорение – результат таких малых его усилий. Растения лежали на земле с оторванными головками, переломанными стеблями и побитыми листьями, только один кустик ещё держался. И он размахнулся посильнее ещё раз.
Теперь в саду ничего не цвело, все цветы умерли. Если старая карга не поймёт и этого знака, придётся сунуться к ней в сарай, а то и в дом. Но наверняка хватит и цветочков. Если ей настолько важно жить тут, что не выманишь и за два миллиона, то уничтоженный сад больно по ней ударит. И вообще – не пора ли ей уже потихоньку начать беспокоиться? Паниковать? Он так просто не сдастся. Мужчина скользнул обратно в каноэ. Когда он доплыл до противоположного берега, небо на горизонте как раз порозовело. Она, конечно, подпишет. Он всегда добивался чего хотел.
* * *
Марта проснулась оттого, что бабушка трясла Миккеля за плечо.
– Это что за безобразие?! – сердилась она. – Бессовестный баловник!
Миккель не сразу вынырнул из своих снов, ему нужно было время.
– Чего? – промямлил он.
– Это ты наделал?! – Бабушка была вне себя от ярости. – Чего, он спрашивает! Сначала гусей выпустили, а теперь вот это! Потому что за гусей я тебя отругала?! Тебя небось дома никогда не ругают, а? Похоже, Марлена вас избаловала дальше ехать некуда!