Лето потерянных писем

– Ты ведь хотела курортный роман, помнишь? – с тем же выражением лица сказал он. – Без обязательств.

Во рту пересохло, а глаза заслезились. Я часто заморгала. Сама себе навредила, все лето болтая о ничего не значащей интрижке. Конечно, Ной решил, что это мне и нужно.

– Я не хочу интрижку.

Он внимательно на меня посмотрел.

– Что?

Дыхание перехватило, и я покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.

– Ты говорила, что мечтаешь о курортном романе.

– Я имела в виду: в теории. – Я уставилась на свои ноги, розовый лак на ногтях красиво переливался на свету. – Не с тобой.

– Проясни, пожалуйста, Эбигейл.

– Что еще я тебе должна прояснить? – закричала я. – Я не хочу с тобой банального романа, не хочу, чтобы ты крутил со мной, только чтобы насолить своему папе. Ты мне нравишься! Я хочу проводить с тобой все свое время, и мечтаю, чтобы у нас были серьезные отношения, а еще меня просто колотит оттого, что я понятия не имею, что между нами происходит!

Ной потрясенно посмотрел на меня.

Меня охватил горячий стыд. Ну что я за идиотка. «Стой на своем», – сказала я себе, хотя отчаянно хотелось заплакать. Нельзя злиться на того, кто тебе нравится. Это льстило, даже если ты не готов ответить взаимностью. Правда?

– Не волнуйся, – сухо бросила я. – Я не буду причинять тебе неудобства.

– Неудобства? – Ной сократил расстояние между нами. – Господи, Эбигейл, нет никаких неудобств.

– Нет? – Я с опаской взглянула на него.

Он недоверчиво хмыкнул.

– Почему это должно быть неудобством?

Пытаясь сдержать эмоции, я задрожала всем телом.

– Я не заинтересована в отношениях с парнем, которому не нравлюсь или который считает меня липучкой. Если ты считаешь, что мной можно просто воспользоваться из-за того, что я сказала об интрижке, то извините. Я не такая уж бесчувственная. Если честно, думаю, мне вообще такие отношения не подходят, потому что я хочу большего.

– Эбигейл, так я тоже.

– Ты… что?

– Ты мне нравишься. – Ной смахнул волосы с моего лица и нежно коснулся моей щеки. – Ты не заметила, что мы ходили на свидания?

– Эм. – Я посмотрела в его теплые карие глаза, испытывая недоумение, неуверенность и самую кроху надежды. – Возможно?

– Мы ходили на ланч, на вечеринку, а сегодня на пикник.

– Но уже август. Через две недели ты уедешь в колледж.

– Кембридж не так уж далеко от Саут-Хэдли.

– Тебе не стоит уезжать в колледж с обузой в виде девушки. Все это знают.

– И кто эти все?

– Ну ты знаешь. Все. – Я дернула плечом. – В колледже ты заводишь новых друзей, экспериментируешь, преображаешься. Тебе не нужны ограничения. Разве ты расстался со своей бывшей не потому, что студентка колледжа не должна встречаться с выпускником школы?

Ной внимательно смотрел на меня. Потом взял за руку и начал выводить на ней линии.

– Я расстался с Эрикой, потому что наши отношения себя изжили. Не из-за какого-то школьного каприза. К тому же я кое-чему научился у одной очень умной девушки. – Он улыбнулся мне, став вдруг чрезвычайно серьезным. – Порой стоит делать то, что хочешь, а не то, что остальные считают правильным.

Из меня вырвался сдавленный смешок.

– Дельный совет по специальностям и целям в жизни. Это не о… не знаю, не о чувствах.

– Я бы заявил, что чувства практичны. Эмоциональное благополучие важно, согласна? – Ной обхватил меня за шею. – Я хочу встречаться с тобой, Эбигейл Шенберг. А ты хочешь быть моей девушкой?

Я сглотнула. Существовало столько причин, почему у нас могло не получиться, но в эту минуту они потеряли важность.

– Да.

– Тогда ладно. Мы встречаемся. Почему ты так упорно сопротивлялась?


– Не знаю, – с отчаянием сказала я. – То есть да, сопротивлялась. Если честно, твоя семья меня немного пугает. И я волнуюсь, что сейчас ты этого хочешь, но расхочешь через несколько недель, когда уедешь в колледж.

– Тогда мы сверимся в наших желаниях, и если окажется, что нам понадобится что-то еще, то мы этого добьемся. В будущем мы ни перед чем не остановимся. – Ной улыбнулся. – Давай жить настоящим, Эбигейл Шенберг. Мы обязаны.

– Ладно, ладно, – выдохнула я. – Я хочу этого. Хочу тебя.

– Да? – На его губах появилась улыбка и становилась все шире и шире.

– А как же твоя семья?

– Не моя семья с тобой встречается.

– Твоя бабушка считает, что я разобью тебе сердце. Она боится, что мы повторим ошибки твоего деда и моей бабушки.

– Тогда у меня есть предложение, – тут же сказал он. – Не разбивай мне сердце.

Внезапно у меня появилось дурное предчувствие. Нельзя обещать человеку не разбивать ему сердце. В этом я была уверена. А еще я знала, что Ной всем сердцем верил, что если любишь кого-то, то сделаешь все, чтобы у вас получилось.

– Мы не станем повторять ошибки наших бабушки и дедушки, – сказала я. Мы и не повторяли. Мы будем счастливы.

Ной прижался ко мне губами – сначала нежно, а потом страстно и напористо.

– Вот и договорились. Давай наделаем своих ошибок.





Вернувшись домой, я села на кровать, скрестив ноги, и позвонила маме.

– Бабушка Ноя сказала, что женщина, которая растила бабушку, до конца жизни звонила ей раз в неделю, – безо всяких предисловий заявила я маме. – Это правда? Ты когда-нибудь о ней слышала?

– Сомневаюсь, – в мамином голосе звучало изумление.

– Серьезно? Как ты могла не знать?

– Не кричи на меня!

– Я не кричу! Я просто удивлена.

Мама с минуту помолчала.

– Помню, когда я была маленькой, ей часто звонила какая-то женщина по имени Ева. Я ее никогда не видела, но если она звонила, мы с твоими тетушками знали, что нужно звать бабушку. Но мы не думали, что все так серьезно.

– Ты не спрашивала?

Мама цокнула.

– А ты о чем меня спрашиваешь?

– Не знаю! Есть какие-нибудь тайны о приемных матерях, которые ты мне не рассказывала?

Мама засмеялась.

– Вряд ли. А у тебя есть какие-нибудь тайны?

Я задумалась, но потом решила пойти ей навстречу.

– Ты только не психуй. Но мы с Ноем встречаемся. Ничего особенного.

Мама начала переживать.

И меня это не взбесило.





Глава 24




От кого: Еврейские архивы Нью-Йорка