Лейла

Неужели я ошибался?

Во мне нарастает неверие, а может, это страх. Разве я мог ошибаться всю свою жизнь? В минувшие дни впервые в жизни мне не удалось дать объяснение происходящему.

Теперь я могу продолжить избегать неизвестное или встретиться с ним лицом к лицу. Разобраться. Успокоиться.

В этот миг я прекрасно понимаю придурковатых персонажей фильмов ужасов, которые не убегают, когда пора это сделать. Потребность бежать от опасности, которую может таить в себе неизвестность, меркнет перед стремлением развенчать ее пугающую силу.

Но я сомневаюсь, что мне есть чего бояться. Напротив, я убежден, что должен разобраться.

Вернувшись в Зал, я закрываю за собой дверь. Понимаю, что любой вменяемый человек уже запрыгнул бы в машину и мчал подальше отсюда. Возможно, через пару минут я так и поступлю.

— Кто ты? — спрашиваю я, прижавшись спиной к двери на случай, если придется быстро бежать.

Я жду ответа, но вскоре понимаю, что на такой вопрос невозможно ответить нажатием клавиши.

Замешкавшись на миг, я все же подхожу к роялю. Заглядываю за него. Под него и внутрь. Никаких проводов… никаких уловок, с помощью которых кто-то мог бы нажимать на клавиши.

— Нажми другую клавишу.

На сей раз почти мгновенно играет нота «ре».

Зажав рот рукой, я бормочу «твою мать» себе в ладонь. Я, должно быть, сплю. Это единственное объяснение.

— Сыграй ноту «ля».

Раздается нота «ля».

Сам не пойму, что происходит, но на сей раз я усмиряю внутреннего скептика и слушаю чутье.

— У меня есть вопросы, — говорю я. — Нажимай среднее «до», если ответ «да». «Ре» — если «нет». «Ля», если не знаешь ответа.

Раздается легкое «до», значит, ответ утвердительный. Мой голос дрожит, когда я наконец задаю вопрос:

— Ты опасен?

Не знаю, зачем спросил об этом. Любое опасное существо будет отрицать, что оно опасно.

Играет «ре» в знак отрицательного ответа.

— Ты призрак?

Я не знаю.

— Ты мертв?

Я не знаю.

— Ты знаешь меня?

Нет.

Я меряю комнату шагами. Не чувствую пола под ногами, потому что они словно онемели. Кожу покалывает от волнения. Или страха. Порой эти чувства сложно различить.

— Я разговариваю с роялем, — бормочу я. — Да что за хрень происходит?

Мне это точно снится. Я сейчас сплю. Или меня кто-то разыгрывает. Наверное, я жертва какого-то шоу розыгрышей. Черт, наверное, Лейла вписала меня в одно из таких шоу, чтобы повысить популярность.

А может кто-то прикалывается надо мной. Нужно задать вопрос, ответ на который может знать только тот, кто находится со мной в этой комнате. Я бросаю взгляд на камеру. Может, дело в ней? Один из сотрудников охранной компании решил устроить забавный розыгрыш? Я беру одеяло с дивана и накрываю им камеру.

Затем выставляю вперед пятерню.

— Я показываю три пальца?

Нет.

— Один?

Нет.

— Пять?

Да.

Я опускаю руку.


— Я схожу с ума? — шепчу я себе под нос.

Я не знаю.

— Это я не у тебя спрашивал, — я сажусь на диван и потираю лицо ладонями. — Ты один?

Да.

Я не спешу задавать очередной вопрос. Мне нужно осмыслить все, что произошло за последние полчаса, но я все равно пытаюсь найти всему рациональное объяснение.

Пока я молча сижу, не играет ни одна клавиша. Адреналин в крови подскочил до предела. Мне хочется разбудить Лейлу и все ей показать, но я веду себя так, будто нашел бродячую собаку, а не обнаружил совершенно иную… реальность. Однажды Лейла говорила об этом. Она верила, что существуют разные сферы реальности. Черт. Может, она была права.

От этой мысли мне еще сильнее хочется обо всем ей рассказать, но я опасаюсь, что она запаникует. Захочет уехать. Нам придется собрать вещи на скорую руку и заказать машину, и я никогда не найду ответы на тысячи вопросов, возникших в моей голове за последние несколько минут. Как, например, что это за существо? Кто это?

— Можешь мне показаться?

Нет.

— Потому что не хочешь?

Нет.

— Потому что не знаешь как?

Да.

Я провожу пальцами по волосам и подхожу к одному из стеллажей с книгами, расставленных вдоль стен. Мне нужно больше доказательств тому, что это не розыгрыш. Не так-то просто в одночасье развеять убеждения, формировавшиеся всю жизнь.

— Возьми с полки одну из книг, — прошу я. Взломанная камера наблюдения на такое точно не способна.

Я терпеливо смотрю на книжную полку.

На каких-то десять секунд все замирает в тишине, а потом книга, к которой прикован мой взгляд, выдвигается с полки и с глухим стуком падает на пол. Я смотрю на нее в полнейшем неверии.

Я открываю рот, но не могу произнести ни звука.

Несколько минут я просто меряю комнату шагами. Думаю обо всем, что произошло. Кажется, я оцепенел. В недоумении.

— У тебя есть имя?

Да.

— И как тебя зовут?

Ничего не происходит. Не играет ни одна из клавиш. До меня доходит, что на этот вопрос тоже невозможно ответить, играя ноту. Я пытаюсь придумать, как можно было бы воспроизвести слова на клавишах рояля, как вдруг слышу звук. Подняв взгляд на стоящий на крышке ноутбук, я вижу, как он открывается.

Всплывает окно текстового редактора.

И буквы сами печатаются на странице.

У… и… л… л… о… у…

Я спешно отступаю назад.

Вот теперь мне совсем неспокойно.

Когда сыграли клавиши рояля, мне казалось, что еще есть маленькая надежда найти этому объяснение. Клавиша неисправна. Или мышь пробежала и задела струны. Что угодно.

Но всякая надежда исчезла после того, как упала книга, и у меня состоялась полноценная беседа с… пустотой. В комнате никого, кроме меня нет, а это означает, что остается лишь одно объяснение.

Призраки существуют.

И этого зовут Уиллоу.

Я стою, уставившись в экран, пока он не гаснет. Затем крышка компьютера начинает закрываться по собственной воле без каких-либо проводов. Это необъяснимо, это безумие. Доброй ночи, черт возьми.

Я выхожу из комнаты.

Поднявшись в спальню, я открываю ящик с лекарствами Лейлы. Ей выписали три вида таблеток: от тревоги, от бессонницы и обезболивающее.

Я принимаю все три.