Леди, которая любила готовить
Часть 37 из 66 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
- Что еще удалось выяснить?
- Немного. Ни фотокарточек, ни рисунков… допустим, первое-то еще объяснимо, а вот второе… девицы же, говорю, с образованием классическим, рисовать более-менее прилично все умели. Одна даже оставила весьма потрясающие наброски, в том числе зарисовки местные, да… так вот, она-то и написала, что, мол, какая жалость, что обстоятельства не позволяют запечатлеть милого сердцу друга. Что она понимает и разделяет его страхи, а кровавые псы режима не дремлют.
Никанор Бальтазарович посмотрел с усмешкой. Он вновь превращался в себя прежнего, этакого леноватого бездельника, по недосмотру поставленного на столь высокий пост.
- То есть, вы не знаете, как он выглядит.
- Мы даже не уверены, что имеем дело с одним человеком, - пальцы скрестились на рукояти. – Дюжина девиц. Каждой надобно внимание уделить, не упустить, не позволить вырваться из лап любовного дурмана. Это, сами понимаете, непросто.
- Значит…
Демьян умел думать быстро.
Да и о чем тут думать? Очевидно. Экспроприации экспроприациями, грабить революционеры всегда любили, оправдывая грабежи высокими словесами, но тут отыскали другой, куда более безопасный способ. Найти девицу подходящего положения и состояния, окрутить ее, задурить голову так, чтобы позабыла обо всем, чему матушка с батюшкой учили, а дальше пользоваться, пока выходит.
А там…
Освободители никогда-то не останавливались перед убийством. Еще одна жертва во имя всеобщего благополучия? Не смутит. Даже не одна.
- Теперь понимаете, почему приезд княжны нас… беспокоит. Если подумать, она идеальный вариант. Немолодая, но замужем так и не побывавшая. С ее-то репутацией вряд ли побывает. А ведь какая женщина не мечтает о любви? Добавьте то, что в свете ее полагают чем-то вроде паршивой овцы, этаким неудачненьким отпрыском благородного семейства. Прямо, конечно, не говорят, но умному и молчания довольно. Вместе с тем род состоятельный, и доступ к деньгам княжна имеет, тогда как сопровождения или опекуна, присматривавшего за ней, нет. Удачный вариант.
Никанор Бальтазарович поднялся.
- Как и эта ваша… Нюся. Но за ней найдется кому присмотреть. А вот княжна лишь бы кого к себе не подпустит.
- А… рассказать?
- О чем? О моих подозрениях? Многие полагают, что происходят они исключительно от излишне живого воображения. Да… но мне позволено действовать, конечно, если мои действия будут находиться, скажем так, в определенных рамках. Так вот… во-первых, не факт, что мне или вам поверят. Во-вторых, каждый человек полагает, что уж он-то точно умнее прочих, что с ним не случится этакого несчастья или какого другого. И, в-третьих, когда это предупреждение удерживало женщину от глупостей любви? Нет, дорогой мой Демьян Еремеевич, предупреждение предупреждением, но и вам поработать придется…
[1] Женские дуэли – явление нередкое, в России даже существовали закрытые женские дуэльные клубы. Весьма часто финал подобных схваток был печален. Так, в июне 1829 года, помещицы Ольга Заварова и Екатерина Полесова сражаются на саблях своих мужей, и погибают обе. Дело их подхватывают дочери. И через пять лет Александра Заварова убивает Анну Полесову на такой же дуэли, о чем она с удовлетворением запишет в своем дневнике
Глава 20
Глава 20
Спалось, против ожиданий, хорошо. Василисе давно уже не случалось вот так просто проваливаться в сон, чтобы после очнуться на рассвете, свежей и полной сил.
Она распахнула окно.
И закружилась, танцуя в солнечном свете, как когда-то. Хотелось петь и совершить подвиг, пусть и маленький, а еще просто радоваться. Вчерашний разговор более не вызывал неприятных ощущений, скорее наоборот, теперь Василиса была уверена, что поступила правильно.
Она ведь не на имущество семьи посягает, но лишь на то, что принадлежит ей по праву.
А лошади…
Лошадей Василиса всегда любила, и потому рискнет. И если увидит, что ничего-то не получается, то… продать завод всегда возможно.
Именно так.
Она спустилась на кухню. Пара куриных яиц. Кусочек масла. И любимый еще с прошлой жизни медный ковшик.
Сковородка.
Ломти хлеба, которые Василиса обжарила до рыжей корочки, а снявши, кинула на сковородку пару шампиньонов. Вот так… теперь соль и сливочное масло для блеска и вкуса. Жаль, что помидоры еще не пошли, с помидорами было бы вкуснее.
Василиса поспешно вернулась к ковшику, в котором нагревалась яичная масса.
Руки действовали сами по себе.
Взбить.
Убрать с огня. И снова взбить. Вернуть на огонь. И повторить, а потом опять… пока масса не застыла. И на тост ее… отлично получилась. Взбитые яйца глянцево поблескивали, сияли капли растопленного масла, сладко пахло грибами.
Василиса заурчала от удовольствия. Вот и аппетит прежний вернулся.
- Барышня? – Ляля заглянула на кухню и укоризненно покачала головой. – Опять вы поднялися ни свет, ни заря? И не спится же ж…
Сама Ляля широко зевнула.
- Простите, - сказала она, принюхиваясь.
- Сделать тебе? – предложила Василиса, но Ляля поспешно отмахнулась.
- Где это видано, чтоб барышня компаньонке готовила? – произнесла она с откровенным возмущением. – Хватит, что вы и так кухарку нанимать не желаете, а мне вот… я все ж таки позову, пускай будет, нет?
Василиса кивнула. Пускай. В конце концов, одно дело готовить для души, и другое – из кухни не выходить. Тем более, у нее вот дела появились.
Губы сами собой растянулись в улыбке. Надо же, впервые за долгие годы у нее, Василисы, и вправду появились дела.
Важные.
Ляля махнула рукой и спросила:
- Коляску?
- Верхами поеду.
- Опять?
- Быстрее будет, - Василиса облизала вилку. – Если напрямки. И обещаю, что больше от Акима убегать не стану.
- Револьверу возьмите, - присоветовала Ляля, успокоившись. Знала, что слово Василиса давала редко, но раз уж обещала, то точно убегать не будет. – На рынке баили, что волки завелися и огроменные. Один черный, с теля будет, а пасть у него красная и глаза огнем горят.
- Да?
На местном рынке продавали не только продукты, но и слухи, последние задешево и с огромною охотой. А Ляля, устроившись на скамье, продолжила:
- И пуля его обычная не береть, а это потому, как тварь оная – воплощение Диавола, за грехи посланное…
- Если не берет, то зачем револьвер? – поинтересовалась Василиса.
- Нехай будет. Для порядку. Дьявол там али нет, но с револьвером всяк спокойней, - Ляля подавила очередной зевок. – А может… вам того, этому вашему кавалеру записочку отправить? Чтоб сопроводил?
Василиса покачала головой.
Оно, конечно, заманчиво, но вот только… до завода версты две, а там уж неизвестно, сколь времени дела займут. И негоже постороннего человека втягивать в свои проблемы, которые Василиса, следовало признать, получила исключительно по причине упрямства.
- Ну, как знаете… а он бы, между прочим, не отказался б, - Ляля поднялась. – Я вам сумку соберу. Сальца резать?
- Соленое? С прослойкой?
- А то, самолично вчерась выбирала. С чесноком и лаврушечкою, такое, что прям пальчики оближешь…
- Тогда резать.
Василиса допила чай и поднялась. Если уж решила заняться заводом, то нечего рассиживаться. А сало… сало она любила, что многим казалось странным, едва ли не извращением, пусть даже сами они никогда-то хорошего сала и не пробовали, но зато твердо знали, что девицам знатным этакое пристрастие чести не делает.
- И хлебушка тоже… огурчики, - голос Ляли доносился с кухни. – Погодите, барышня, я вас причешу и вовсе… костюму вашу вчерась почистила. Опять будете, небось, эту срамоту надевать?
- А то.
- Вот и я так подумала. Но все ж зазря вы записочку не отправили…
Хмурый встретил хозяйку приветливым кивком и тотчас потянулся, вынюхивая, не принесла ли она случайно угощения.
- Бери, - Василиса протянула половинку яблока. – Прокатимся?
Сзади, всем видом своим демонстрируя, что неодобрение, что недоверие, держался Аким. Под седло на сей раз он взял каракового жеребчика тонкой кости, правда, несколько разъевшегося в боках.
- Вы, барышня, только того… волки туточки гуляют, да… сказывали.
- Знаю, - Василиса взлетела в седло.
Револьверы она взяла. И были они отнюдь не дамскими. Тетушка, помнится, к дамскому оружию относилась с великим подозрением, говоря, что годно оно лишь докучливых кавалеров гонять, а если в деле пользовать, то надобно нормальное оружие иметь.
У тетушки оно было.
И Василисе она справила, когда та выезжать стала, не столько из опасений, что произойдет дурное, сколько привычки ради и порядку. Все ж места были диковатые, и волки здесь водились. Василиса даже как-то столкнулась, но летом, и зверь то ли сыт был, то ли посчитал, что с этакою добычей не справится. В общем, револьверы имелись.
Василиса погладила костяные рукояти.
- Немного. Ни фотокарточек, ни рисунков… допустим, первое-то еще объяснимо, а вот второе… девицы же, говорю, с образованием классическим, рисовать более-менее прилично все умели. Одна даже оставила весьма потрясающие наброски, в том числе зарисовки местные, да… так вот, она-то и написала, что, мол, какая жалость, что обстоятельства не позволяют запечатлеть милого сердцу друга. Что она понимает и разделяет его страхи, а кровавые псы режима не дремлют.
Никанор Бальтазарович посмотрел с усмешкой. Он вновь превращался в себя прежнего, этакого леноватого бездельника, по недосмотру поставленного на столь высокий пост.
- То есть, вы не знаете, как он выглядит.
- Мы даже не уверены, что имеем дело с одним человеком, - пальцы скрестились на рукояти. – Дюжина девиц. Каждой надобно внимание уделить, не упустить, не позволить вырваться из лап любовного дурмана. Это, сами понимаете, непросто.
- Значит…
Демьян умел думать быстро.
Да и о чем тут думать? Очевидно. Экспроприации экспроприациями, грабить революционеры всегда любили, оправдывая грабежи высокими словесами, но тут отыскали другой, куда более безопасный способ. Найти девицу подходящего положения и состояния, окрутить ее, задурить голову так, чтобы позабыла обо всем, чему матушка с батюшкой учили, а дальше пользоваться, пока выходит.
А там…
Освободители никогда-то не останавливались перед убийством. Еще одна жертва во имя всеобщего благополучия? Не смутит. Даже не одна.
- Теперь понимаете, почему приезд княжны нас… беспокоит. Если подумать, она идеальный вариант. Немолодая, но замужем так и не побывавшая. С ее-то репутацией вряд ли побывает. А ведь какая женщина не мечтает о любви? Добавьте то, что в свете ее полагают чем-то вроде паршивой овцы, этаким неудачненьким отпрыском благородного семейства. Прямо, конечно, не говорят, но умному и молчания довольно. Вместе с тем род состоятельный, и доступ к деньгам княжна имеет, тогда как сопровождения или опекуна, присматривавшего за ней, нет. Удачный вариант.
Никанор Бальтазарович поднялся.
- Как и эта ваша… Нюся. Но за ней найдется кому присмотреть. А вот княжна лишь бы кого к себе не подпустит.
- А… рассказать?
- О чем? О моих подозрениях? Многие полагают, что происходят они исключительно от излишне живого воображения. Да… но мне позволено действовать, конечно, если мои действия будут находиться, скажем так, в определенных рамках. Так вот… во-первых, не факт, что мне или вам поверят. Во-вторых, каждый человек полагает, что уж он-то точно умнее прочих, что с ним не случится этакого несчастья или какого другого. И, в-третьих, когда это предупреждение удерживало женщину от глупостей любви? Нет, дорогой мой Демьян Еремеевич, предупреждение предупреждением, но и вам поработать придется…
[1] Женские дуэли – явление нередкое, в России даже существовали закрытые женские дуэльные клубы. Весьма часто финал подобных схваток был печален. Так, в июне 1829 года, помещицы Ольга Заварова и Екатерина Полесова сражаются на саблях своих мужей, и погибают обе. Дело их подхватывают дочери. И через пять лет Александра Заварова убивает Анну Полесову на такой же дуэли, о чем она с удовлетворением запишет в своем дневнике
Глава 20
Глава 20
Спалось, против ожиданий, хорошо. Василисе давно уже не случалось вот так просто проваливаться в сон, чтобы после очнуться на рассвете, свежей и полной сил.
Она распахнула окно.
И закружилась, танцуя в солнечном свете, как когда-то. Хотелось петь и совершить подвиг, пусть и маленький, а еще просто радоваться. Вчерашний разговор более не вызывал неприятных ощущений, скорее наоборот, теперь Василиса была уверена, что поступила правильно.
Она ведь не на имущество семьи посягает, но лишь на то, что принадлежит ей по праву.
А лошади…
Лошадей Василиса всегда любила, и потому рискнет. И если увидит, что ничего-то не получается, то… продать завод всегда возможно.
Именно так.
Она спустилась на кухню. Пара куриных яиц. Кусочек масла. И любимый еще с прошлой жизни медный ковшик.
Сковородка.
Ломти хлеба, которые Василиса обжарила до рыжей корочки, а снявши, кинула на сковородку пару шампиньонов. Вот так… теперь соль и сливочное масло для блеска и вкуса. Жаль, что помидоры еще не пошли, с помидорами было бы вкуснее.
Василиса поспешно вернулась к ковшику, в котором нагревалась яичная масса.
Руки действовали сами по себе.
Взбить.
Убрать с огня. И снова взбить. Вернуть на огонь. И повторить, а потом опять… пока масса не застыла. И на тост ее… отлично получилась. Взбитые яйца глянцево поблескивали, сияли капли растопленного масла, сладко пахло грибами.
Василиса заурчала от удовольствия. Вот и аппетит прежний вернулся.
- Барышня? – Ляля заглянула на кухню и укоризненно покачала головой. – Опять вы поднялися ни свет, ни заря? И не спится же ж…
Сама Ляля широко зевнула.
- Простите, - сказала она, принюхиваясь.
- Сделать тебе? – предложила Василиса, но Ляля поспешно отмахнулась.
- Где это видано, чтоб барышня компаньонке готовила? – произнесла она с откровенным возмущением. – Хватит, что вы и так кухарку нанимать не желаете, а мне вот… я все ж таки позову, пускай будет, нет?
Василиса кивнула. Пускай. В конце концов, одно дело готовить для души, и другое – из кухни не выходить. Тем более, у нее вот дела появились.
Губы сами собой растянулись в улыбке. Надо же, впервые за долгие годы у нее, Василисы, и вправду появились дела.
Важные.
Ляля махнула рукой и спросила:
- Коляску?
- Верхами поеду.
- Опять?
- Быстрее будет, - Василиса облизала вилку. – Если напрямки. И обещаю, что больше от Акима убегать не стану.
- Револьверу возьмите, - присоветовала Ляля, успокоившись. Знала, что слово Василиса давала редко, но раз уж обещала, то точно убегать не будет. – На рынке баили, что волки завелися и огроменные. Один черный, с теля будет, а пасть у него красная и глаза огнем горят.
- Да?
На местном рынке продавали не только продукты, но и слухи, последние задешево и с огромною охотой. А Ляля, устроившись на скамье, продолжила:
- И пуля его обычная не береть, а это потому, как тварь оная – воплощение Диавола, за грехи посланное…
- Если не берет, то зачем револьвер? – поинтересовалась Василиса.
- Нехай будет. Для порядку. Дьявол там али нет, но с револьвером всяк спокойней, - Ляля подавила очередной зевок. – А может… вам того, этому вашему кавалеру записочку отправить? Чтоб сопроводил?
Василиса покачала головой.
Оно, конечно, заманчиво, но вот только… до завода версты две, а там уж неизвестно, сколь времени дела займут. И негоже постороннего человека втягивать в свои проблемы, которые Василиса, следовало признать, получила исключительно по причине упрямства.
- Ну, как знаете… а он бы, между прочим, не отказался б, - Ляля поднялась. – Я вам сумку соберу. Сальца резать?
- Соленое? С прослойкой?
- А то, самолично вчерась выбирала. С чесноком и лаврушечкою, такое, что прям пальчики оближешь…
- Тогда резать.
Василиса допила чай и поднялась. Если уж решила заняться заводом, то нечего рассиживаться. А сало… сало она любила, что многим казалось странным, едва ли не извращением, пусть даже сами они никогда-то хорошего сала и не пробовали, но зато твердо знали, что девицам знатным этакое пристрастие чести не делает.
- И хлебушка тоже… огурчики, - голос Ляли доносился с кухни. – Погодите, барышня, я вас причешу и вовсе… костюму вашу вчерась почистила. Опять будете, небось, эту срамоту надевать?
- А то.
- Вот и я так подумала. Но все ж зазря вы записочку не отправили…
Хмурый встретил хозяйку приветливым кивком и тотчас потянулся, вынюхивая, не принесла ли она случайно угощения.
- Бери, - Василиса протянула половинку яблока. – Прокатимся?
Сзади, всем видом своим демонстрируя, что неодобрение, что недоверие, держался Аким. Под седло на сей раз он взял каракового жеребчика тонкой кости, правда, несколько разъевшегося в боках.
- Вы, барышня, только того… волки туточки гуляют, да… сказывали.
- Знаю, - Василиса взлетела в седло.
Револьверы она взяла. И были они отнюдь не дамскими. Тетушка, помнится, к дамскому оружию относилась с великим подозрением, говоря, что годно оно лишь докучливых кавалеров гонять, а если в деле пользовать, то надобно нормальное оружие иметь.
У тетушки оно было.
И Василисе она справила, когда та выезжать стала, не столько из опасений, что произойдет дурное, сколько привычки ради и порядку. Все ж места были диковатые, и волки здесь водились. Василиса даже как-то столкнулась, но летом, и зверь то ли сыт был, то ли посчитал, что с этакою добычей не справится. В общем, револьверы имелись.
Василиса погладила костяные рукояти.