Леди, которая любила готовить
Часть 34 из 66 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Наверняка.
И разгневается. Гнев у нее холодный, что январская стужа. Она не станет оправдываться. Марья никогда-то не оправдывается, но сделает вид, будто Василисы не существует, будто нет ее вовсе. Она будет разговаривать, только если не выйдет избежать беседы, но сухо, равнодушно, как с человеком чужим и неприятным. Она будет смотреть не на Василису, но сквозь нее. И от этого станет невыносимо тошно.
Но…
- Если вы желаете… я взял на себя смелость подготовить некоторые бумаги… - Сергей Владимирович поднялся.
У Василисы есть еще время отступиться.
Сказать, что все-то ее устраивает, что не нужен ей завод, а дом… можно просто договориться с сестрой. Она поймет. Возможно.
Или нет.
Если дала кому-то слово… но как она могла вот так дать слово, не спросивши согласия Василисы и вообще… вообще голова кругом идет.
- Не сомневайтесь, барышня, - Ляля воспользовалась минутой, чтобы чай убрать, а заодно и высказаться. – Ишь ты, стервь белобрысая…
- Ляля…
- Ваша тетушка вас любила. А эта только себя. И не думайте даже отказываться!
Она…
Не знает.
Она боится.
Она, Василиса, совершенно не способна ни к чему, кроме как просто жить и…
- Что будет, если… я все оставлю, как есть?
- Переговоры о продаже земли вместе с прочим имуществом уже ведутся, - Сергей Владимирович положил на стол кожаную папку пресолидного вида. – Пока предварительные, но, полагаю, вопрос лишь в цене. То, что осталось от завода, продадут. Дом… тоже. Деньги, вероятно, положат на депозит, как прочие… пополнят ваше приданое.
Василиса кивнула.
- А… лошади?
- Не знаю. Зависит от условий сделки, но… там остались старые или негодные, потому, скорее всего, если не выйдет реализовать их по сколь бы то ни было приличной цене, то или отдадут крестьянам, или… на мясо, - он произнес это тихо и взгляд отвел.
Очевидно же.
Никто не будет держать лошадей за былые заслуги. И…
- Чтобы возродить завод, если, конечно, вы того пожелаете, понадобятся деньги, - Сергей Владимирович предвосхитил следующий вопрос Василисы. – И хочу сказать, что они у вас есть. В прежние времена он приносил доход и немалый, а тратить Серафима Николаевна почти и не тратила. Ей удалось скопить немалую сумму, которая пополнилась и драгоценностями, подаренными супругом.
- А они…
- На хранении пребывают, в банке.
- И…
- Тоже являются вашей личной собственностью. Позвольте… - он вытащил бумагу из стопки других, которые казались Василисе одинаковыми, почти неотличимыми. – Перед составлением завещания мы проводили оценку…
Он протянул бумагу Василисе. А она взяла. И что это? Перечень? Парюра с гранатами? Браслет белого золота работы фабрики Фаберже. Яйца пасхальные с фигурками внутри… сколько всего. А Василиса и не помнит, чтобы тетушка носила драгоценности.
- После смерти супруга она переправила их в банк, - произнес Сергей Владимирович. – Однако же…
Стоимость.
Цифры.
И буквы.
И суммы, которые кажутся огромными, едва ли не запредельными. И Василисе сложно представить, сколько это будет в ассигнациях. Полтора миллиона рублей? И много. Невероятно много… но хватит ли, чтобы возродить завод? Лошади стоят тоже немало, если хорошей крови.
Но полтора миллиона.
- А это выписка из вашего банковского счета… обратите внимание, ваша сестра пополняла его весьма регулярно.
И еще два миллиона.
И выходит, что она, Василиса, богата? Нет, и род не бедствовал, но чтобы она сама, лично… а пополнения? Откуда? Или… конечно, деньги за проданных лошадей. Суммы, к слову, были не так уж и велики, что странно.
Или… конечно, Марья просто доверилась торговым агентам, а те не упустили выгоды. Такое случается, как Василиса слышала. Просто вот не может лошадь хорошей крови стоить всего-то тысячу. Или две… а вот эти суммы?
Надо будет поднять счета… она и вправду думает о таком?
- Я, - Василиса вдруг решилась. Она поняла, что еще немного и отступит, вернется в прежнюю такую удобную предсказуемую жизнь. – Я не хочу продавать дом. И завод… и мне нужно будет встретиться с этим… с тем человеком… и я ничего не понимаю в управлении! Я только кухней управляла, если подумать…
- И у вас это отлично получалось!
- И ответственность этакая мне не нужна, - чуть тише повторила Василиса. А Сергей Владимирович охотно согласился:
- Конечно.
- И возможно, я не справлюсь…
- Справитесь, всенепременно справитесь.
Только Марья будет недовольна. А вот Настасья скажет, что давно следовало бы заняться чем-то помимо пирогов, которые есть глупость и символ женского угнетенного положения. Александр же промолчит, потому как с Марьей ему придется иметь дело чаще, чем с Настасьей, но потом, может, напишет.
Или по телефону скажет что-то ободряющее.
Подпись свою Василиса поставила.
И документы приняла.
И попросила:
- А этот ваш… Василий Павлович, что он за человек?
- Признаюсь, близко мы не знакомы. Его ваша сестра поставила следить, а я… право слово, меня уверяли, что он прекрасно разбирается во всем. Да и встречались мы не так давно. И документы, которые он передал, пребывают в полном порядке. Уж поверьте.
Василиса кивнула. Поверит. И проверит, но позже, когда рядом не будет никого, способного понять, насколько далека Василиса от подобных дел.
Глава 18
Глава 18
Спина зудела всю ночь. И потому спал Демьян урывками, а пробудился совершенно разбитым. За окном теплился рассвет, из оставленного открытым окна тянуло прохладцей. Звенел соловей, настраивая на мирный лад, и мысли вдруг сделались спокойными.
Текучими.
И день вчерашний предстал в совершенно ином свете.
Теперь Демьян видел себя со стороны и увиденное совершенно не радовало. Поехал… собрался… поверил, что и вправду безопасно, что на морском берегу он отдыхает да восстанавливается.
Герой.
…девица Пахотина.
Могла она стрелять?
Вполне. Вида она весьма жесткого, злого даже и с лошадью обошлась недобро, если верить конюху. Отчего? Душа требовала скачек? Или же девица не желала выпустить из вида свою цель? Потом, когда Демьян свернул на тропу, она… что?
Пошла другой, выше?
Обогнала его?
Устроилась на карнизе и стреляла в надежде испугать лошадь? Тогда почему дождалась, когда Демьян спешится? Останься он в седле, пришлось бы куда как сложнее.
А потом, поняв, что покушение не удалось, Пахотина просто вернулась? И почему не пошла дальше, почему не выбрала другое, более удобное место, которых наверху имелось изрядно. Что тут сложного? Застрелить и скинуть тело в море. Течения здесь имеются, отнесли бы куда, а там, глядишь, и вовсе сгинул бы Демьян, будто его и не было.
Она же вернулась.
Какая-то нерешительная убивца получается, что совершенно не вязалось с характером девицы. А характер у нее определенно имелся.
Что там говорили? Учительница при заводской школе? И завод, надо полагать, не маленький, а на таких революционеры заводятся вмиг, что блохи на дворовых собаках. Могла ли увлечься? Молодая да горячая, жаждущая миру добро нести? А тут тебе и добро, и тяжелая жизнь рабочих, и прочее все, включая чахотку, которая отчего-то до крайности романтичною считается, хотя еще та зараза. И что выходит? А ничего хорошего. Если подумать, самая она подходящая кандидатура, подозрение немалое внушающая. Только подозрениями жив не будешь.
Да и…
Зачастую все бывает не таким, как кажется. Ко всему девица ведь чахотку вылечила, и замуж вышла, и, стало быть, может, есть в ее голове толика разуму?
И разгневается. Гнев у нее холодный, что январская стужа. Она не станет оправдываться. Марья никогда-то не оправдывается, но сделает вид, будто Василисы не существует, будто нет ее вовсе. Она будет разговаривать, только если не выйдет избежать беседы, но сухо, равнодушно, как с человеком чужим и неприятным. Она будет смотреть не на Василису, но сквозь нее. И от этого станет невыносимо тошно.
Но…
- Если вы желаете… я взял на себя смелость подготовить некоторые бумаги… - Сергей Владимирович поднялся.
У Василисы есть еще время отступиться.
Сказать, что все-то ее устраивает, что не нужен ей завод, а дом… можно просто договориться с сестрой. Она поймет. Возможно.
Или нет.
Если дала кому-то слово… но как она могла вот так дать слово, не спросивши согласия Василисы и вообще… вообще голова кругом идет.
- Не сомневайтесь, барышня, - Ляля воспользовалась минутой, чтобы чай убрать, а заодно и высказаться. – Ишь ты, стервь белобрысая…
- Ляля…
- Ваша тетушка вас любила. А эта только себя. И не думайте даже отказываться!
Она…
Не знает.
Она боится.
Она, Василиса, совершенно не способна ни к чему, кроме как просто жить и…
- Что будет, если… я все оставлю, как есть?
- Переговоры о продаже земли вместе с прочим имуществом уже ведутся, - Сергей Владимирович положил на стол кожаную папку пресолидного вида. – Пока предварительные, но, полагаю, вопрос лишь в цене. То, что осталось от завода, продадут. Дом… тоже. Деньги, вероятно, положат на депозит, как прочие… пополнят ваше приданое.
Василиса кивнула.
- А… лошади?
- Не знаю. Зависит от условий сделки, но… там остались старые или негодные, потому, скорее всего, если не выйдет реализовать их по сколь бы то ни было приличной цене, то или отдадут крестьянам, или… на мясо, - он произнес это тихо и взгляд отвел.
Очевидно же.
Никто не будет держать лошадей за былые заслуги. И…
- Чтобы возродить завод, если, конечно, вы того пожелаете, понадобятся деньги, - Сергей Владимирович предвосхитил следующий вопрос Василисы. – И хочу сказать, что они у вас есть. В прежние времена он приносил доход и немалый, а тратить Серафима Николаевна почти и не тратила. Ей удалось скопить немалую сумму, которая пополнилась и драгоценностями, подаренными супругом.
- А они…
- На хранении пребывают, в банке.
- И…
- Тоже являются вашей личной собственностью. Позвольте… - он вытащил бумагу из стопки других, которые казались Василисе одинаковыми, почти неотличимыми. – Перед составлением завещания мы проводили оценку…
Он протянул бумагу Василисе. А она взяла. И что это? Перечень? Парюра с гранатами? Браслет белого золота работы фабрики Фаберже. Яйца пасхальные с фигурками внутри… сколько всего. А Василиса и не помнит, чтобы тетушка носила драгоценности.
- После смерти супруга она переправила их в банк, - произнес Сергей Владимирович. – Однако же…
Стоимость.
Цифры.
И буквы.
И суммы, которые кажутся огромными, едва ли не запредельными. И Василисе сложно представить, сколько это будет в ассигнациях. Полтора миллиона рублей? И много. Невероятно много… но хватит ли, чтобы возродить завод? Лошади стоят тоже немало, если хорошей крови.
Но полтора миллиона.
- А это выписка из вашего банковского счета… обратите внимание, ваша сестра пополняла его весьма регулярно.
И еще два миллиона.
И выходит, что она, Василиса, богата? Нет, и род не бедствовал, но чтобы она сама, лично… а пополнения? Откуда? Или… конечно, деньги за проданных лошадей. Суммы, к слову, были не так уж и велики, что странно.
Или… конечно, Марья просто доверилась торговым агентам, а те не упустили выгоды. Такое случается, как Василиса слышала. Просто вот не может лошадь хорошей крови стоить всего-то тысячу. Или две… а вот эти суммы?
Надо будет поднять счета… она и вправду думает о таком?
- Я, - Василиса вдруг решилась. Она поняла, что еще немного и отступит, вернется в прежнюю такую удобную предсказуемую жизнь. – Я не хочу продавать дом. И завод… и мне нужно будет встретиться с этим… с тем человеком… и я ничего не понимаю в управлении! Я только кухней управляла, если подумать…
- И у вас это отлично получалось!
- И ответственность этакая мне не нужна, - чуть тише повторила Василиса. А Сергей Владимирович охотно согласился:
- Конечно.
- И возможно, я не справлюсь…
- Справитесь, всенепременно справитесь.
Только Марья будет недовольна. А вот Настасья скажет, что давно следовало бы заняться чем-то помимо пирогов, которые есть глупость и символ женского угнетенного положения. Александр же промолчит, потому как с Марьей ему придется иметь дело чаще, чем с Настасьей, но потом, может, напишет.
Или по телефону скажет что-то ободряющее.
Подпись свою Василиса поставила.
И документы приняла.
И попросила:
- А этот ваш… Василий Павлович, что он за человек?
- Признаюсь, близко мы не знакомы. Его ваша сестра поставила следить, а я… право слово, меня уверяли, что он прекрасно разбирается во всем. Да и встречались мы не так давно. И документы, которые он передал, пребывают в полном порядке. Уж поверьте.
Василиса кивнула. Поверит. И проверит, но позже, когда рядом не будет никого, способного понять, насколько далека Василиса от подобных дел.
Глава 18
Глава 18
Спина зудела всю ночь. И потому спал Демьян урывками, а пробудился совершенно разбитым. За окном теплился рассвет, из оставленного открытым окна тянуло прохладцей. Звенел соловей, настраивая на мирный лад, и мысли вдруг сделались спокойными.
Текучими.
И день вчерашний предстал в совершенно ином свете.
Теперь Демьян видел себя со стороны и увиденное совершенно не радовало. Поехал… собрался… поверил, что и вправду безопасно, что на морском берегу он отдыхает да восстанавливается.
Герой.
…девица Пахотина.
Могла она стрелять?
Вполне. Вида она весьма жесткого, злого даже и с лошадью обошлась недобро, если верить конюху. Отчего? Душа требовала скачек? Или же девица не желала выпустить из вида свою цель? Потом, когда Демьян свернул на тропу, она… что?
Пошла другой, выше?
Обогнала его?
Устроилась на карнизе и стреляла в надежде испугать лошадь? Тогда почему дождалась, когда Демьян спешится? Останься он в седле, пришлось бы куда как сложнее.
А потом, поняв, что покушение не удалось, Пахотина просто вернулась? И почему не пошла дальше, почему не выбрала другое, более удобное место, которых наверху имелось изрядно. Что тут сложного? Застрелить и скинуть тело в море. Течения здесь имеются, отнесли бы куда, а там, глядишь, и вовсе сгинул бы Демьян, будто его и не было.
Она же вернулась.
Какая-то нерешительная убивца получается, что совершенно не вязалось с характером девицы. А характер у нее определенно имелся.
Что там говорили? Учительница при заводской школе? И завод, надо полагать, не маленький, а на таких революционеры заводятся вмиг, что блохи на дворовых собаках. Могла ли увлечься? Молодая да горячая, жаждущая миру добро нести? А тут тебе и добро, и тяжелая жизнь рабочих, и прочее все, включая чахотку, которая отчего-то до крайности романтичною считается, хотя еще та зараза. И что выходит? А ничего хорошего. Если подумать, самая она подходящая кандидатура, подозрение немалое внушающая. Только подозрениями жив не будешь.
Да и…
Зачастую все бывает не таким, как кажется. Ко всему девица ведь чахотку вылечила, и замуж вышла, и, стало быть, может, есть в ее голове толика разуму?