Леди, которая любила готовить

- Не смейте трогать! Кожа должна зажить.

Вернулся Никанор Бальтазарович с зеркалом, причем каким-то хитрым, складным, которое и установил за спиной, вручивши в руки другое, настольное. Подобное Демьян у сестрицы видел, разве что поменьше.

В зеркало он глянул и онемел.

- Это… это… что?!

- Увы, сила из вас вытекала, что вода из дырявого ведра, - Никанор Бальтазарович развел руками. – Уж не знаю, по причине ли вашего ранения или же по иной какой, пока неустановленной, но… рисковать было бы неразумно. Согласитесь.

Соглашаться Демьян не желал.

- Вы… это… уберете?

Нет, он ничего-то не имел против драконов. Красных. И синих. И всяких. Если, конечно, эти драконы обретались на чужих ширмах или там занавесях, или где их еще любят рисовать. Но не на его же собственной спине! Дракон начинался где-то на пояснице, где извивался длинный хвост его, украшенный то ли перьями, то ли шипами.

Демьян закрыл глаза.

И открыл.

Дракон не исчез.

Узкое его тело поднималось по хребту, растопыривались когтистые лапы, будто дракон пытался удержаться на человеческой плоти. Скалилась пасть…

- Не переживайте, рубашку наденете и видно не будет, - поспешил утешить Никанор Бальтазарович.

Усы дракона поднимались по шее до самого уха.

Да и слева.

- Почти, - уточнил целитель.

- Зачем?

- Говорю же, сила из вас уходит, да не просто та, которая с тонкого слоя. Вы и жизненной сегодня потратили немало. В любом другом случае я бы настоял на полной вашей изоляции и восстановлении где-нибудь в закрытом месте, под надежным присмотром целителей.

Дракон улыбался.

Издевался будто бы.

- Но ведь… - Демьян коснулся уха, подумавши, что теперь точно соответствует современным модам.

- Оно, конечно, помогло, но вот поможет ли в следующий раз? Хватит ли того заряда энергии, чтобы вновь удержать вас на краю?

Ответа у Демьяна не было.

- Поймите, это все не моя блажь, хотя и выглядит таковой… позвольте, - Никанор Бальтазарович коснулся рисунка, и на спине дракона вспыхнули узоры, которых еще недавно не было. – Это… скажем так, соединение древних истин и последних наработок…

Не утешало.

Нисколько.

Демьян опустил зеркало.

- Но… почему бы просто… узором там?

- Я бы и рад, да… это все часть того самого, как вы изволили выразиться, узора. Не наши техники, китайские. В Китае много всего удивительного. Я провел там пять лет, при дворе, при одном из самых известных целителей, который бы в ином случае меня и близко не подпустил бы, но Китаю тоже нужна помощь. Так вот, мне позволено было узнать о вещах, которые хранились столь рьяно, что мир и не догадывается, какие возможности скрывают, что человеческое тело, что краски и толика энергии… да…

Он вернулся на свое место.

И руки сцепил на животе.

- Я понимаю, конечно, что это… - Никанор Бальтазарович кивнул на рисунок. – Лишь жалкая поделка, что императорские рисовальщики способны исполнить то же самое, но с куда большим тщанием, эффективностью, если так можно выразиться. Но увы, у вас есть лишь я.

- Спасибо.

Пожалуй, получилось суховато.

- И… что это мне даст?

- Помимо того, что вы теперь будете ощущать любое, самое слабое воздействие, ежели оно направлено на вас? Устойчивость. Защиту. Сейчас вы почти неуязвимы для проклятий, а любую явную силу змей выпьет и передаст вам. Ко всему здесь затронуты некоторые точки, отвечающие за физическое здоровье, потому, коль поправитесь, то болеть будете редко, а жить долго. Насчет счастливо не обещаю, это уж не в моих силах. Извините, большего я сказать не могу.

- Не можете или…


- Не могу. И не буду врать. Я и сам до конца не понимаю, как это работает. Мне предлагали остаться. Даже старый Цинь Лао признал, что я в достаточной мере любопытен, чтобы из меня вышел толк. Но… поступил приказ.

Это было сказано с немалой печалью.

- Возможно когда-нибудь, когда я сочту себя в достаточной мере свободным от иных обязательств, я и вправду вернусь. Мир слишком огромен и удивителен, чтобы долго оставаться на одном месте. А вы одевайтесь. И не беспокойтесь, рисунок уже стабилизировался.

- А… убрать его…

- Боюсь, он теперь часть вашего энергетического тела. Тот самый остов, который впоследствии заполнится вашими же потоками, что и позволит вам восстановиться. Надеюсь, полностью.

Демьян подавил вздох.

Он умел быть благодарным. И человеком себя считал разумным. И… кажется, ему не только жизнь спасали, пусть и делали это весьма своеобразным образом, но и силу вернули. Вернут. И все-таки… вспомнилась ехидная усмешка китайского змея.

- Вы привыкнете, - пообещал Никанор Бальтазарович.

Демьян не сомневался.

Привыкнет.

Что ему, собственно, еще остается?





Глава 17




Глава 17

Сергей Владимирович явился к шести, когда Василиса почти поверила, что ошиблась в нехитрых своих расчетах. Впрочем, стазис работал исправно, сохраняя не только свежесть, но и тепло.

Вечер удался.

И утка тоже. С хрустящей корочкой, с розоватым мягким мясом, характерный вкус которого соус лишь подчеркивал. И теплая карамельная сладость его отлично сочеталась с терпковатой кислотой смородины.

- Не устаю удивляться вашему таланту, Василиса Александровна, - Сергей Владимирович отодвинул пустую тарелку. – Вы меня балуете… весьма балуете…

За прошедший год он постарел.

И седины в темных волосах прибавилось. И подбородок наметился второй, как и появились щеки.

- Уж на что моя кухарка умела, а до вас ей…

- Если хотите, поделюсь рецептом. Он не сложный.

- Охотно верю, только вот… талант он или есть, или нет. Коль нет, то блюдо выйдет в лучшем случае хорошим, а если есть, то просто-таки удивительным.

Слышать подобное, что уж говорить, было приятно.

- Повезет вашему супругу… - сказал он и спохватился. – Прошу простить старого дурака. Ляпнул, не подумавши.

- И вовсе вы не старый.

А он ведь тоже тетушке оказывал знаки внимания, пусть и робкие, но все же весьма однозначные. Она же предпочитала их не заметить. И Сергей Владимирович женился, еще когда тетушка была жива. А она сказала, помнится, что нет ничего глупее, чем назло кому-то портить свою жизнь.

Впрочем, несчастным он не выглядел.

Меж тем Сергей Владимирович посерьезнел. Он провел ладонью по короткой бородке.

- Дело, которое меня привело, непростое. И боюсь, что поневоле могу стать причиной некоторых… неудобств в вашей семье, однако же честь и долг не велят мне молчать.

Этакое вступление Василисе совершенно не понравилось.

Но она склонила голову, показывая, что готова слушать.

Подали чай.

Сергей Владимирович молчал некоторое время, после вздохнул и заговорил:

- Верно, вы знаете, что ваша сестра изъявила желание продать этот дом. Признаюсь, она распорядилась давно, да я… как-то вот… не особо усердствовал. Но в последний год Гезлёв изрядно разросся, земля подорожала, а желающих поселиться тут стало много. И покупатели объявились. Сами на вашу сестрицу вышли. И деньги предлагают весьма неплохие.