Лавандовая лента

– Да, – прошептала Эдриэнн.

– Тогда сделайте мне одолжение.

Попс положил локти на стол, держа вилку над своим десертом.

– Все, что попросите.

– Сделайте себе копии этих писем, прежде чем привезете их мне.

Она опустила глаза.

– Вы уверены? Я хочу сказать, они… такие личные.

– Я сочту за честь разделить их с вами, Эдриэнн. Любовь не всегда ведет нас по той дороге, по которой мы надеялись идти, но это не означает, что жить не стоит. И это не означает, что любовь не прекрасна. – Он потер пальцами опухшие суставы, и его взгляд стал таким напряженным, что она испугалась, как бы не расплакаться. – Вы меня поняли?

Это не означает, что жить не стоит. О да, она поняла его. Но жить невыносимо трудно. Она не уверена, что справится. Эдриэнн выдохнула и посмотрела в сторону, туда, где простиралась дорога, которая привела ее сюда. Дорога, по которой позже она поедет домой. Она стала такой знакомой, каждый поворот, каждая выбоина.

– Я вас поняла.

Когда закончился пирог и не осталось больше поводов задерживаться, Эдриэнн уехала домой. Было около половины одиннадцатого, и прохладный ночной бриз был слишком сильным искушением для нее. Она наугад выбрала письмо и отправилась на задний двор, где луна, окруженная миллионами звезд, отражалась от поверхности воды. Издалека доносился шум моторной лодки. Эдриэнн раскрыла письмо и начала читать.

Октябрь 1944

Дорогая Грейси,

пока я здесь, я понял одну истину – у человека должны быть счастливые воспоминания. Иногда я задумываюсь, что помогает остальным держаться. Мне помогаешь ты, Грейси. Мысль о твоей улыбке, когда мы наблюдали, как дельфины играют около песчаной косы. Ветер, который трепал твои волосы. Сияние солнца на твоей коже. Если бы не это, вынести все, что выносим мы, было бы невозможно. Даже когда ты находишься так далеко от меня, я живу твоей улыбкой, я чувствую твои прикосновения. Снова и снова я вижу, как ты стоишь передо мной, раскрыв объятия. И этот образ помогает мне оставаться живым.

Я смотрю на Рика, и Чака, и всех остальных, и меня гложет любопытство. Есть ли у них дома своя Грейси? Та, кто дает им силы двигаться дальше? Я не стану лгать тебе. Были моменты, когда мое сердце подводило меня и я хотел покончить со всем этим. Но ты даешь мне силы, которые поддерживают меня, в твоей власти заставить биться мое сердце, работать мой мозг и все части моего тела.

Любовь – странная вещь, как мне кажется. Она руководит всеми поступками человека и дает ему силы жить, преуспевать, выживать. Спасибо тебе за то, что ты такое сокровище. Спасибо за то, что подарила мне счастливые воспоминания. И самое главное – спасибо за то, что ты любишь меня.

От всего сердца,

Уильям



Эдриэнн вздохнула и улыбнулась. Легкий бриз всколыхнул ее волосы, неся с собой летнюю влагу, но это было не страшно. Теперь здесь был ее дом. Она смотрела, как крохотная зеленая лягушка прыгает по краю ее веранды. В южной Флориде было столько всего, что она могла полюбить. И, если подумать, она совсем не скучала по Чикаго.





Глава 7




– Привет, Райан, – сказала Эдриэнн, отворив дверь и глядя на молодого человека широко раскрытыми глазами. Она не ожидала его визита.

Три месяца назад она впервые встретила его на этой самой веранде, после долгого, беспокойного ночного сна в огромном доме, который скрипел, стонал и пел ей свою собственную колыбельную. Ее волосы были всклокочены, а обивка дивана, на котором она спала, оставила отпечаток на ее щеке. Она широко раскрыла дверь и обнаружила мускулистого загорелого студента в футболке с надписью «Штат Флорида», который заявил, что он один из друзей Мэри Лэтроп. И так начались их своеобразные отношения. Сначала он пригласил ее провести время с его друзьями. Чувствуя себя одинокой, она после нескольких часов панических раздумий приняла приглашение. Райан был очень терпелив с ней, обращаясь с ней скорее как с другом, чем как с девушкой, с которой он встречается. Потом большие компании, куда они ходили, становились все малочисленнее, пока они не остались вдвоем. Будь осторожна с тем, с кем встречаешься, говорил ее отец. И Райан был сдержан и осмотрителен. В ее сердце навсегда останется теплый уголок для него.

– Привет, – непринужденно поздоровался он, когда она пригласила его войти.

Он был все таким же мускулистым. Таким же загорелым. Поскольку они обсудили границы их отношений, она не должна была испытывать неудобства при его появлении в ее доме, но ее охватили сомнения. Эдриэнн испытывала ужас перед выяснением отношений, и ей не хотелось подвергать их дружбу ненужным испытаниям.

– Вчера утром я был в кофейне, и Сэмми рассказала мне, как быстро продвигается ремонт дома.

Какое облегчение. Это просто дружеский визит, чтобы оценить состояние ее дома. Воодушевленная, она отбросила остатки осторожности.

– Хочешь посмотреть дом?

Он кивнул и одарил ее сияющей улыбкой. Осмотрел гостиную, заглянул в кухню.

– Ты полностью изменила это место. Такое впечатление, что это совсем другой дом.

Стены гостиной были покрашены в роскошный цвет сливочного масла, а рейка для защиты стен от повреждения спинками стульев стала белоснежной. Эдриэнн очистила камин, который оказался облицованным красным деревом и теперь, протравленный, казалось, сиял. Понемногу открывая, каким дом был изначально, Эдриэнн не могла скрыть свой восторг.

– Я никогда бы не поверила, что смогу сделать это. Предстоит еще много работы, но я уже думаю, что смогу с ней справиться.

Она не возражала против того, чтобы нанимать профессионалов, когда работа была слишком сложной для нее, но она все-таки не наняла подрядчика, хотя Эрик предсказывал, что ей придется это сделать. Он безжалостно высмеял ее, когда она сказала, что потратит свои деньги, полученные после развода, на уродливый и полуразрушенный викторианский дом на берегу Мексиканского залива.

После тщательного осмотра кухни и обсуждения, что еще здесь нужно сделать, она предложила Райану стакан чая со льдом и указала на заднюю веранду. Когда они открыли стеклянную дверь, ворвавшийся в дом морской воздух как будто подтолкнул Райана к Эдриэнн. Она сделала шаг в сторону и упала в шезлонг. Они сидели и смотрели, как волны набегают на песок, пугая маленьких птичек, ищущих себе пропитание. Она слышала голоса семей, отдыхавших чуть дальше на берегу. Время от времени она позволяла себе бросать взгляд на Райана. Она осознала, что больше не чувствует себя школьницей, за которой ухаживают, и была очень рада этому. Сейчас она испытывала искреннее теплое чувство от встречи с другом.


После нескольких минут молчания Райан повернулся к ней.

– Итак, расскажи мне про эти письма.

Эдриэнн, пораженная, бросила на него изумленный взгляд. Должно быть, ему рассказала Сэмми. Ей не пришло в голову попросить подругу никому об этом не рассказывать, но Эдриэнн считала это само собой разумеющимся. Она была в смятении. Сначала ей не хотелось никому говорить об Уильяме Брайанте и его истории, но, размышляя о войне и о мужестве, она пришла к выводу, что его историю должны узнать. Она была прекрасной. И вдохновляющей.

В течение следующего часа Эдриэнн поделилась с Райаном историей жизни Уильяма. Райан внимательно слушал, время от времени задавая вопросы, и сам, в свою очередь, сообщил ей несколько интересных фактов. Он был страстно увлечен историей Второй мировой войны.

– Он герой войны, Эдриэнн. Настоящий герой.

Ей нравилось, что другие находят Уильяма таким же интересным, каким считала его она. Но кое-что не давало ей покоя все три дня, которые прошли с их встречи: Грейс и тот факт, что она продолжала писать Уильяму даже тогда, когда полюбила кого-то другого. Последнее письмо было датировано 1945 годом. Грейс продолжала писать ему в течение двух лет. Может быть, все было очень просто – Грейси хотела иметь запасной вариант, если с ее новым возлюбленным у нее что-то не склеится.

– Я должна увидеться с ним.

– Ты имеешь в виду Уильяма? – Райан залпом допил свой чай, и кусочки льда на дне стакана звякнули.

– Да. И я поеду к нему. Завтра мне нужно забрать в Нейплсе образцы гранита.

– Значит, ты все-таки решила остановиться на граните?

– Да.

Эдриэнн мучительно принимала это решение. Красота против цены и практичности. Но в конце концов любовь к изысканной кухне перевесила фактор цены. Даже если это с трудом впишется в ее бюджет и не оставит места для ошибки, она все равно хочет только гранит.

Райан вытер руки о шорты и взял письма, лежавшие между ними. Он деликатно перелистывал старые страницы, более заинтересованный их содержанием, чем ее выбором материала для столешницы.

– Так какой он?

– Старый. И поразительный. Такой же поразительный, как и его письма. Послушай вот это. – Она взяла у него из рук стопку писем и стала искать то, которое потрясло ее больше всех. – Их дивизию перебрасывали с одного места на другое. Они остановились в покинутой деревне. И у них было всего несколько часов на отдых.

Она развернула письмо и начала читать.

Мы шли одиннадцать часов. Хотя мы десантники, мы прошли пешком больше миль, чем многие пехотинцы. Ночь была прохладной, но не холодной. Нас окружала красота французской сельской местности. Если бы не напоминания о сражениях, которые здесь происходили, это было бы самое живописное место, какое я видел. Мы не спали уже два дня, так что когда нам разрешили сделать семичасовой перерыв, это был приятный подарок.

И тут мы увидели ее. Она стояла у дверей дома, который, как и большинство домов, был почти разрушен артиллерийскими обстрелами, из-за чего жителей и эвакуировали. Она была хорошенькой девушкой, Грейси, и я подумал, что Сара через несколько лет станет похожей на нее. Ее руки были изрезаны, но раны казались неглубокими. Мы подумали, что ее забыли здесь случайно.

Мы видели, что ей хотелось убежать, но она мужественно стояла на месте, пока мы не приблизились к ней. Она взяла в руки палку от метлы, будто готовясь сражаться с нами, если придется. Эймос первым подошел к ней. Будучи уроженцем Луизианы, он немного говорил по-французски, так что мы смогли узнать, почему эта девушка здесь. Убедившись, что мы не хотим причинить ей вреда, она стала умолять нас помочь ей. В маленькой спальне лежала престарелая женщина, слишком больная, чтобы уехать. Девушка рассказала, что им пришлось остаться, несмотря на приказ об эвакуации. Все это глубоко тронуло нас.

Грейси, помни всегда, что когда человек сталкивается с проявлением доброты, которого никто не ждет и которое выходит за рамки обычного, он обязан ответить таким же проявлением доброты и по возможности превзойти его.

И мы так и поступили. По очереди мы чинили крышу ее дома. Война близилась к концу, во всяком случае, нам так говорили. Если мы оставим ей запас еды на несколько месяцев, у нее может появиться шанс выжить. Док, наш врач, осмотрел бабушку этой девчушки. И оставил ей кое-какие лекарства. В ту ночь большинству из нас удалось поспать всего пару часов, но то, что мы сделали за эти несколько часов, восстановило наши силы так, как не восстановил бы их никакой сон. Возможно, этого воодушевления нам хватило бы до конца войны. Мы были причиной огромного количества смертей, так что подаренный человеку шанс на жизнь отчасти помог нам вернуть то, что мы потеряли.



– Прочти еще раз ту часть, где он говорит о проявлении доброты, которого никто не ждет, – попросил Райан, прижавшись всем весом к подлокотнику шезлонга.

Эдриэнн не нужно было смотреть в текст. Она перечитывала эти строки сотни раз, так что могла сейчас повторить наизусть. Она положила письмо себе на колени.

– Когда человек сталкивается с проявлением доброты, которого никто не ждет и которое выходит за рамки обычного, он обязан ответить таким же проявлением доброты и по возможности превзойти его.

– Я никогда не слышал ничего подобного, – признался Райан, повернувшись лицом к заходящему солнцу.

– Но люди должны так думать. И жить в соответствии с этим правилом.

Райан кивнул, откинувшись на расшитую цветами подушку. В полном молчании они наблюдали за тем, как на горизонте скользит по воде лодка.

– Могу я кое-что сказать тебе? – спросила Эдриэнн.

Райан повернул к ней голову.

– Встреча с ним, его письма… это все изменило меня. – Она прижала руку к сердцу. – Я не думаю, что когда-либо считала любовь чем-то, что дает тебе силы.

Райан усмехнулся.

– Звучит глупо, правда? – Эдриэнн закатила глаза.

– Нет, не глупо, если ты это чувствуешь. – Райан нагнулся вперед и положил локти себе на колени. – Расскажи мне об этой силе, Эдриэнн.

Она пожала плечами.

– Не могу. Она так мимолетна и неуловима.

– Как зеленая вспышка?