Лагерь

– Спасибо, прошу прощения. Ты сказал о вызывании дождя, а мне почему-то привиделись стриптизеры.

– О. – Улыбка у него слегка напряженная. – Ага, ха.

– Прости. Я не должен был говорить о стриптизерах?

– Можешь говорить о них сколько угодно. Но я не стану наносить на тело блеск – это не кажется мне привлекательным.

– Ага, – киваю я, хотя, на мой взгляд, это возбуждает. – Я имел в виду другое.

Он кладет руку мне на бедро и быстро сжимает его, а потом убирает руку.

– Но если ты правильно разыграешь свою партию, я скажу тебе, что действительно сексуально, – шепчет он, почти касаясь губами моего уха. Я, должно быть, становлюсь пунцовым, потому что сидящая напротив меня Эшли вздергивает брови. Она старается выполнить свое обещание и разговаривает с Паз, недавно расставшейся со своей подругой из школы.

– Хочу сказать тебе, – обращаюсь я к Хадсону, – я… не… я… Ты действительно симпатичный… Ты великолепный. И мы понравились друг другу. Но давай сначала сходим на свидание. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Он немного отодвигается от меня, улыбаясь при этом, но смотрит теперь немного иначе. До того он вел себя почти как хищный зверь, а теперь кажется мне нежным.

– Прекрасно понимаю. Обещаю, мы не будем пороть горячку. Сначала я должен позаботиться о дожде, да?

Я смеюсь:

– Наверное, здесь как раз поможет стриптиз?

Он снова улыбается своей волчьей улыбкой, серо-голубые глаза сужаются, брови шевелятся.

– Я придерживаюсь того же мнения, но, как я понял, ты не хочешь спешить.

Я придвигаюсь к нему, выставив вперед плечи.

– Ты прав. Просто я стараюсь как-то помочь ситуации. Мне тоже хочется дождя.

– Так, может, – говорит он, будто его внезапно озарило, – может, мы пообщаемся с тобой как на свидании, даже если дождя не будет?

– Какая интересная идея, – улыбаюсь я. – Думаю, мне стоит согласиться с этим. Но я же тут новенький. Чем мы займемся, если не будут показывать кино?

– У нас будет время после ужина и до шоу талантов. Можно много чего сделать. Ребята любят тусоваться у лодочной станции, а иногда устраивают костер у флагштока. Или, – его лицо светлеет, – я могу показать тебе лагерь, раз ты у нас новичок.

– Звучит мило. Я с удовольствием познакомлюсь с местными достопримечательностями.

– Ну, если нам нет необходимости ждать дождя, – смеется он, – то можно сделать это сразу после ужина. Сегодня вечером. После ужина и до шоу талантов.

– Сегодня? Я… – Смотрю на Эшли, улыбающуюся Паз. – Эшли сказала, что хочет кое-что показать мне. Какое-то дерево? Но после этого я в полном твоем распоряжении.

Снова поворачиваюсь к нему, его изумительная кожа немного меняет цвет, становится чуть розовой.

– Дерево? Какое-то особенное дерево?

Я пожимаю плечами и призываю на помощь все свои актерские способности, дабы не улыбнуться.

– Да, так она сказала.

– Но ты же можешь обойтись без этого, верно? – Он начинает быстро есть. Наконец-то я обнаруживаю в нем хоть какой-то недостаток: он ест не очень красиво. Но почему это только добавляет ему очарования?

– Это будет невежливо, – отвечаю я. – Она – моя соседка, наши койки рядом, и она сделала попытку подружиться со мной. Хочешь пойти с нами? Ты знаешь, о каком дереве идет речь?

– Да. Думаю, знаю.

Я молча смотрю на него, откусываю кусок гамбургера и отправляю в рот ломтики картошки. Справа от меня Брэд и Джордж дружно хохочут над чем-то.

– Что-то не так? – осторожно спрашиваю я.

– Все хорошо. Просто… тебе следует знать. Дерево. Был такой парень, Хал. И я ему, похоже, нравился. Его имя есть на этом дереве. Оно встречается там много раз.

Прикладываю немало усилий к тому, чтобы не вытаращить в шоке глаза. Я не ожидал такого поворота событий. Он усердно притворяется кем-то.

Ну что ж… Мы с ним два сапога – пара.

– На этом дереве написаны имена? – интересуюсь я.

– Ага. – Он улыбается и, расслабившись, делает большой глоток воды. Такое впечатление, будто он в восторге от придуманного им на ходу плана. – Но это все, что я тебе скажу. Пусть остальное станет для тебя сюрпризом. Это… вроде как занятно. Такого ты больше нигде не увидишь.

– О’кей… – тяну я, стараясь, чтобы в моем голосе звучало подозрение. Но на самом-то деле мне страшно. Мой план идет насмарку. Пью напиток и приканчиваю бургер как раз в тот момент, когда начинают передавать блюдо с десертом – немного подгоревшими шоколадными кексами. Наши бедра соприкасаются, мы уплетаем эти кексы – шоколад есть шоколад, неважно, подгорел он или нет. И когда Джоан отпускает всех нас, мы вместе выходим из столовой. Эшли уже поджидает меня.


– Пошли, – говорит она без какого-либо выражения на лице. – Я покажу тебе дерево, о котором говорила. – Она играет свою роль куда хуже, чем я ожидал. Смотрю на Хадсона в страхе, что Эшли уже выдала нас с головой, но он лишь безмятежно улыбается мне.

– О’кей, – киваю я. – Хадсон идет с нами.

– Да? – удивляется она.

– Ага, – подтверждает он. – Знаю, некоторые думают, что я там есть. Но это не я, а Хал. Он похож на меня, но теперь его нет в лагере.

– Что? – разражается смехом Эшли.

– Я просто говорю… – Он замолкает, завидев Джорджа и Брэда, и машет им рукой. – Брэд, брательник, ты же знаешь меня, верно? Меня же нет на дереве, правильно я говорю? – Брэд сдвигает брови, он сконфужен. – Но там есть Хал, который сейчас не с нами. И он очень на меня похож, вот все и думают…

Эшли продолжает смеяться, но теперь старается делать это втихую. Я не могу винить ее. Вот что получается, когда нетеатральные люди пытаются импровизировать.

– Праааавильно, – наконец после долгой паузы выдавливает из себя Брэд. – Хал. Ага. Хадсона никогда не было на дереве.

– Да что это за дерево такое? – словно недоумеваю я. Мне моя роль удается лучше, чем кому-либо из присутствующих.

Эшли оставляет попытки смеяться незаметно и сгибается от смеха пополам:

– Я… Джордж!

Джордж немедленно предстает перед ней.

– Я покажу тебе это дерево, дорогой, – говорит он с непроницаемо спокойным лицом. – На Эшли, похоже, опять нашло.

– Ага, – киваю я. – Это просто здорово! Спасибо. – Так хорошо иметь партнером профессионала.

Джордж разворачивается, и я иду за ним вместе с Хадсоном, Брэдом и все еще хихикающей Эшли. Джордж ведет нас мимо поля для кикбола в лес. Мы шагаем по тропинке и скоро подходим к огромному дереву в четыре-пять обхватов. Здесь темно, но не настолько, чтобы я не мог разглядеть надписи, вырезанные на коре, – и это именно то, что мне следует увидеть. Сердечки, великое их множество, и в этих сердечках имена и инициалы. Том и Стивен, Беки и Джессика, РЛ и КС. Тут сотни имен. И большей частью это ХАЛ и… ну, какой-то другой мальчик. ХАЛ. Хадсон Аронсон-Лим. Только теперь это не он. Теперь это Хал. Некая воображаемая личность. Я подхожу к дереву и провожу пальцами по этим именам.

– Видишь? – спрашивает Хадсон. – Все это любовь. Любовь квиров. Впечатляет, верно?

– Да уж, – соглашаюсь я.

– Надеюсь, когда-нибудь у меня будут с кем-то серьезные отношения, и я вырежу здесь свое имя рядом с его именем. – И при тусклом здешнем свете он смотрит на меня сладким взглядом широко открытых глаз.

За его спиной отрывисто смеется Эшли.





Семь





ПРОШЛОЕ ЛЕТО


Как думаете, если я притворюсь, что утонула, она сделает мне искусственное дыхание изо рта в рот? – спрашивает Эшли. Она смотрит на Дженис на другой стороне бассейна, как кошка смотрит в окно на птицу.

– Думаю, для этого тебе придется не дышать, лапонька, – отвечаю я.

– И она, скорее всего, будет очень сильно давить на твою грудь, – добавляет Джордж.

– Пусть давит так сильно, как хочет и на что хочет.

– Я недостаточно хорошо знаком с женской анатомией, чтобы понять, что ты имеешь в виду, – говорю я, – но подозреваю, я и не хочу этого знать.

– Ну конечно, ты очень даже можешь зациклиться на том, какие трусы у Хадсона, но мысль о руке Дженис на моем клиторе – это для тебя слишком.

Мы с Джорджем обалдело таращимся на нее.

– Дорогая, давай не будем говорить о том, что у нас под бельем, – предлагает минуту спустя вновь обретший дар речи Джордж. – Такое у нас будет новое правило.

Эшли хихикает:

– Хорошо, пуритане.

– Но, вообще-то, твоя идея может осуществиться, – полагаю я.

– Нет! – резко возражает Джордж.