Квини

Квини, как дела у тебя? Я соскучилась!



Чески:

Да, детка, ты обычно так долго не молчишь



Квини:

Привет



Квини:

Я так себе



Квини:

Но справлюсь



Дарси:

Отдыхай! Тебе некуда спешить!



Квини:

Мне есть куда спешить.

Мне так давно плохо.

Я хочу, чтобы стало лучше. Хочу быть нормальной



Дарси:

У тебя много чего случилось, Квини. Это все нужно переварить. Но ты справишься!



Квини:

Наверное



Чески:

Детка, я знаю, что это безумие, но ты совсем скоро придешь в себя. Поверь. А пока ты ничего не пропускаешь. Я даже не ходила на свидания за это время, так что новых историй нет



Квини:

Ха



Квини:

Я, наверное, ненадолго выпаду из обоймы, если вы не против. Я с вами беседую и вспоминаю, что от той Квини, с которой вы дружили, осталась одна оболочка




Дарси:

Ты наша Квини! Тебе не нужно специально быть какой-то, чтобы мы тебя любили. Отдыхай. Мы всегда рядом. Обнимаю



Чески:

Точно. Согласна с Дарси. Люблю тебя



Той ночью, как и следующей, я не спала, раздумывая, как бы сообщить бабушке и дедушке, что я собралась к психотерапевту. Врать мне не хотелось; поскольку я жила у них, то каждая секунда моего времени была ими обдумана, рассчитана и записана.

Утром в пятницу, после завтрака, я решила, что сообщу бабушке после того как схожу до почтового ящика, чтобы отправить дедушкино письмо, а уж потом, исходя из ее реакции, подумаю, как обо всем сообщить деду.





* * *


– Я слышала, как ты ночью свалилась с кровати, – крикнула бабушка из кухни, когда я спускалась утром вниз.

– Извини, – отозвалась я. – Это уже второй раз за неделю. Может, мне подушки по полу разложить?

– Даже не думай ничего перекладывать с кровати на пол! – предсказуемо ответила она. – И что это такое?

– Где? – спросила я, входя в кухню. Она сидела за столом, сложив руки с начальственным видом.

– Халат запахни, тут дедушка, – проворчала она, кладя руки на стол и толкая ко мне какой-то конверт.

Я взяла его и увидела логотип больницы. Не дочитав, я принялась оправдываться.

– Ты решила нас всех опозорить? – спросила она. Глаза ее пылали огнем.

– Нет, но мне ведь нужна помощь, разве нет? – спросила я. – И вообще меня направили на консультацию, я не просила, потому что знаю, что надо быть сильной и справляться с трудностями, но…

Как-то не очень убедительно.

– Ты хоть знаешь, как мне бывает больно? – бабушка хлопнула ладонью по столу. – Ты хоть знаешь, сколько боли я пережила в юности, и в молодости, и после? Ты хоть знаешь, что мне сказала бы мать, твоя прабабушка, если б я ей заявила, что мне нужен психотерапевт? Ты с ума сошла?

– Я не знаю, что ответить, – сказала я. – Мне надо с кем-то поговорить, бабушка. Мне плохо, на меня давит этот груз, я потеряла работу, я нездорова.

– Всем плохо! Глянь на маму, живет в хостеле, тот тип ей жизнь сломал, бил, деньги забрал! И чо, она пошла к психотерапевту? А ты без работы, потому как сама виновата, в руки себя взять не можешь! Ты никуды не пойдешь!

– Значит, мне, наверное, стоит отсюда уехать и…

– И куды ж ты пойдешь? Чо, к маме, али к папке, он там на Ямайке с молодухой кутит? И Мэгги тебя не взять. Вот и сиди тут, в нашем дому.

У бабушки прорезался такой суровый акцент, что я с трудом понимала ее речь.

– Раз так, я буду жить у друзей, – ответила я. – Бабушка, я тебя никогда ни о чем не прошу, и я никогда не позорила свою семью! – я пыталась говорить спокойно, чтобы не злить ее еще больше. – Я первая в нашей семье закончила школу, получила высшее образование, нашла полноценную работу…

– Да! И первая собралась к психотерапевту! – бабушка снова хлопнула по столу. – Я все сказала. Никуды не пойдешь!

Она сложила руки на груди.

– И точка!

Разговор был окончен.

– Что у вас происходит, Вероника? – в кухню вошел дедушка, оставляя на линолеуме следы от трости. – Что заставляет тебя разговаривать на таком патуа и ломать наш стол?

– А вот пусть тебе внучка расскажет, – хмыкнула бабушка, вставая из-за стола. Она подошла к раковине и сначала так рьяно мыть посуду, что капли воды взлетали до потолка.

– Ну? – спросил дедушка и посмотрел на меня. Я нервно глотнула и подала ему письмо. Он взял его и медленно изучил. У меня сердце выскакивало из груди.

– Я не взял очки, Квини. Что тут написано?

Он отдал письмо мне.

– Это назначение на прием, – пискнула я.