Квантовый волшебник

15




Лучшее место для казармы особых пилотов Конгрегации, Homo eridanus, находилось под ледяной корой замерзшей планеты. В двух астрономических единицах от Олера вокруг коричневого карлика Б системы эпсилона Индейца вращалась карликовая планета Клавдий. После прибытия Белизариус и дель Касаль купили два дорогих билета на скоростной герметичный лифт, чтобы попасть на мероприятие в двадцати трех километрах под поверхностью льда.

Лифт был огромен, размером с дом, внутри него на диванах и кушетках расположились другие посетители мероприятия, в основном – офицеры Конгрегации и их гражданские друзья, нувориши. Общую атмосферу неуверенной отваги то и дело прерывал трезвящий ужас поскрипывания лифта от внешнего давления и грохота тектонических столкновений ледяных плит, отдававшегося в костях.

На глубине двадцать два километра у них появился обзор с одной стороны. Башня из углеродного композита, внутри которой двигался лифт, уходила вниз, мимо ледяной шуги, перемежающейся движущимися айсбергами. Дальше в темноте была видна защищенная бухта и открытая вода.

На этой глубине каркас кабины поскрипывал непрерывно, испытывая на себе давление в восемьсот атмосфер. Если откажет хоть одна из систем, их тут же раздавит. На дне лифтовой шахты находился шлюз высокого давления, отделяющий зону для посетителей Глубочайшей Дыры Человечества.

Участники мероприятия радостно закричали и подняли тост в честь удачного спуска. Экскурсовод дал каждому из них булавку в виде океанического термального источника. Повод похвастаться, хотя они и были в дюжине километров над дном, где находились эти самые источники. Все вышли в большое круглое помещение диаметром метров семьдесят. Это была офицерская кают-компания конгрегатов, меблированная дорогими набивными креслами и столами из настоящего дерева, а также баром, столами для бильярда и аппаратами виртуальной реальности с боевыми симуляторами.

Однако никто не обращал внимания на внутреннюю обстановку. Наружная стена кают-компании представляла собой одно сплошное окно, от пола до потолка, из столь толстого стекла, что оно искажало обзор, будто линза. Кроме того, окно усиливало малейшие звуковые колебания, исходящие от движущихся айсбергов, подобно барабанным перепонкам. Когда наступали паузы в разговорах, помещение наполнял низкий рокочущий грохот. За окнами в темноту бросали свои лучи прожекторы, освещая кружащиеся в воде и резко проносящиеся мимо массивные серые силуэты.

С потолка спроецировали голограммы, изображающие схему кают-компании и ледяной пик, торчащий в глубину океана, внутри которого все было выстроено, а также окружающее их подледное море, в котором виднелось множество красных точек. Каждая точка обозначала местоположение одного из существ подвида человека Homo eridanus, наемных пилотов космического флота Конгрегации. Отметки окружал текст с именем, глубиной, скоростью, окружающим давлением, температурой и другими данными.

Точки ныряли на сотни метров глубже кают-компании. Меняли местоположение, все, кроме одной, лидера, чье место не имел права занять никто. Винсан Стиллс.

Имя Стиллса было транслитерацией. Homo eridanus, созданные генной инженерией для жизни в придонных водах иного мира, не имели органов для речи, подобной человеческой. Ходили слухи, почти что апокрифические, что венериане настояли на том, чтобы Homo eridanus выбирали для транслитерации французские имена. Если бы не так, вряд ли бы эти наемники стали именовать себя Жаками, Эммануэлями или Франсуа.

Homo eridanus были размером с человека, но ужасающе уродливы и совершенно лишены каких-либо человеческих черт. Кожа, подобная китовой, покрывала слой жира, защищающий от холода, такой толстый, что они могли полностью втянуть свои нечеловечески серые руки внутрь этой ворвани. Вместо ног у них был мощный хвост, более всего походящий на ласты моржа. Там, где у обычных людей находилось лицо, создатели Homo eridanus поместили широкий рыбий рот, достаточно большой, чтобы заглатывать бедную кислородом воду и проталкивать ее сквозь жабры. Под кожей у них были электропластины, такие же, как у Homo quantus, которые они использовали для ориентации в пространстве и общения. Два черных глаза, большие, как бильярдный шар номер восемь, располагались спереди, для лучшего бинокулярного зрения, но не были способны выражать эмоции.

Их внешний вид был столь чудовищен, а генетика столь сложна и перемешана, включая в себя гены слишком многих различных существ, что они прозвали себя Племенем Дворняг, или Песьими Людьми. Но, хотя они и сами себя так называли, они никому больше не позволяли звать себя собаками. Еще одна городская легенда гласила, что один из первых пилотов-дворняг, женщина, протаранила своим истребителем транспортный корабль Конгрегации, убив себя, солдат и того офицера, который осмелился назвать ее chien[6].

На голографическом изображении было видно, что Стиллс уходит все глубже и глубже, сейчас он находился на пару километров ниже их. Минуя пронизывающие придонный слой ледяные пики, окруженные скрежещущими друг о друга айсбергами, Стиллс двигался на просторы ничем не сдерживаемых течений огромной луны. Его ближайшие соперники замешкались у дна плавающих ледяных полей, не осмеливаясь выйти под напор мощных течений открытого океана.

Соревнующимся подали сигнал о том, что победитель выявлен, и все поплыли обратно. Значение глубины рядом с отметкой Стиллса на мгновение замерло, а затем снова лихорадочно замелькало. Он нырнул еще глубже. Стиллс был проворен и развивал скорость в сорок пять километров в час. Окружающее его давление превысило тысячу атмосфер, и быстрое течение уносило его прочь, быстрее, чем он мог плыть навстречу ему.

– Дамы и господа, – заговорил распорядитель на французском-8.1, – месье Стиллс, похоже, вышел на след клавдийского тунца, крупного. Мы принимаем ставки на то, поймает ли он его, как и на то, сможет ли он вернуться к кают-компании. Ставки принимаются четыре к одному против того, что Стиллс поймает рыбу. Ставки на то, что ему вообще удастся вернуться с такой глубины, пока примерно равные.

– Что думаете насчет шансов? – спросил Белизариус дель Касаля.

– Я вообще удивлен, что он до сих пор жив, при тысяче атмосфер, – ответил дель Касаль. – И сомневаюсь, что он сможет вернуться.

– Я делаю ставку на то, что он рыбу поймает, – сказал Белизариус. – Шестьдесят франков.

– Принято.

Остальные Дворняги возвращались, и их изображения начали гаснуть. Отметка же Стиллса росла, закрывая собой потолок. Статистика была неутешительна. Океаническое течение на той глубине, на которой он находился, имело скорость шестьдесят километров в час и шло в том направлении, куда плыл и он, преследуя клавдийского тунца. К ним подкатился попискивающий робот-официант с подносом маленьких бутылочек, шприцами и принадлежностями для курения. Дель Касаль взял бутылку. Белизариус отмахнулся. И тут кают-компания огласилась дружным криком. Тунцу удалось скрыться.

– Maudit![7] – выругался Белизариус.

Метка и цифры показали, что Стиллс развернулся. Его унесло далеко вниз по течению, но он плыл вверх, к скрежещущему куполу ледяного океана. Пытался выйти из течения. В семи километрах ниже по течению его сигнал погас.

– Malditasea![8] – снова выругался Белизариус. И медленно сел.

– Это должно придать мне уверенности в том, чем вы занимаетесь, Архона? – спросил дель Касаль. – Хотя благодарю за выпивку и зрелище.

Он махнул рукой, обводя ею панораму.

Белизариусу был необходим один из Племени. Раскатав планшет, он принялся проглядывать статистику и биографии остальных участников соревнования. Второй и третий призеры не подходят. Даже они остановились в десятках метров над границей открытого океана.

Ставки на тунца уже выплатили, и счет Белизариуса полегчал на шестьдесят франков. На шансы Стиллса выжить никто пока ставок не сделал, заведение тоже пасовало. Некоторые из туристов заговорили в устройства, преобразующие речь в электрические импульсы.

Снова радостный крик и стоны.

Отметка Стиллса на мгновение засветилась в восьми километрах ниже по течению. Пилот-Дворняга смог добраться до слоя айсбергов и шуги, лежащего под ледяным панцирем Клавдия. Ледяные выступы местами вклинивались в течение, но проблема Стиллса заключалась в том, чтобы вернуться обратно. Слишком много обломков, чтобы среди них плыть, выше течения, а просвет между айсбергами может в любой момент схлопнуться. Единственным решением, не являющимся самоубийством, было плыть ниже, против более мощного течения.

И отметка Стиллса снова пропала.

Люди застонали. Дель Касаль протянул руку.

– Хотите заплатить сейчас, или подождем, пока он окажется в девяти километрах ниже по течению?

Белизариус махнул рукой роботу-официанту.

– В кают-компании есть окна с видом на течение? – спросил он по-французски.


– Да, месье. Туда, пожалуйста, – по-французски ответил робот.

Белизариус и дель Касаль пошли следом за роботом, обходя столы для бильярда, миновали полутемные комнаты и банкетный зал и оказались в холодной переговорной. Внутри и снаружи включился свет, за окном стала видна быстро движущаяся в потоке шуга.

Белизариус взял с подноса маленькую бутылочку и коснулся ею бутылки дель Касаля. Лицо генетика было непроницаемо, он выжидал. Белизариус предположил, что антенна, отслеживающая чипы в телах соревнующихся, находится с подветренного борта кают-компании. Судя по тому, что он увидел, у нее дальность прямой видимости порядка десяти километров. Отметка Стиллса исчезла. За пределами зоны действия. Или за пределами прямой видимости. Белизариус вывел голограмму топографии нижней границы льдов, подтвердил свою догадку насчет местоположения антенны и провел некоторые расчеты. Они смотрели, как течение болтает шугу, почти час, в глубины океана, способного мгновенно раздавить их, окажись они снаружи.

Враждебная колыбель, ставшая местом рождения Homo eridanus, была такой же. Она превратила их в нечто чудовищное. В конце 2200-х годов корабль прибыл к эпсилону Эридана, где обнаружил планетную систему в состоянии хаоса, после недавнего столкновения планет. Орбитальные станции были беззащитны перед лицом обломков астероидов, а поверхность единственной пригодной для обитания планеты тоже подвергалась постоянной жестокой бомбардировке. У колонистов был выбор – либо погибнуть, либо создать своих детей такими, чтобы они смогли жить под водой. Но даже под водой они не были в безопасности, и потребовалось создавать следующие поколения так, чтобы они могли жить у самого дна океана. Ныне живущих Дворняг, равно как Кукол и Homo quantus, никто не спрашивал, хотят ли они быть такими, какими их создали, но если бы не генная инженерия, они бы вообще не существовали. И теперь они оказались заточены здесь, во враждебной экосистеме. Давление ниже пятисот атмосфер калечило Дворняг, у них не только происходила декомпрессия, закипание газов в крови, но и денатурация многих специфических для их метаболизма белков. Они жили, не имея возможности видеть солнце, а обычные человеческие существа видели лишь через очень толстое стекло. И сейчас усиленные имплантами глаза Белизариуса уловили во мраке движение. Нечто скрытно приближающееся.

– Как я и думал, – сказал он.

– Стиллс?

– Думаю, да.

Белизариус подошел к оконной раме и прижал к ней руку.

Углеродные нанотрубки изготавливались в самых разных конфигурациях. Те, что укрепляли окно, несомненно, придают ему структурную прочность, но этот тип структуры делал их аморфным проводником. Белизариус решил попробовать и выбросил из руки электрический импульс. Homo eridanus приближался осторожно и оказался достаточно близко, чтобы стало видно его лишенное выражения лицо, покрытое серой кожей, на котором торчали огромные выпуклые черные глаза. Совершенно нечеловеческий вид, но внутри этого тела находился человек, чьи общие с Белизариусом предки всего два столетия назад были обычными людьми.

«Ты проиграл мои шестьдесят франков», – передал Белизариус на языке электрических импульсов, которыми общались Дворняги. Раздались тихие щелчки статического электричества по стеклу.

Пришли ответные импульсы.

«Не моя проблема, козел. По-дворняжьи говоришь?»

«Как у меня произношение?» – спросил Белизариус.

«Как с ослиными яйцами во рту», – ответил Стиллс.

Племя Дворняг вовсю пользовалось самыми грязными ругательствами изо всех языков, от французского-8 до старого французского-1, диалектов англо-испанского, мандарина и арабского торгового жаргона.

«Я учился по переводческой матрице, – ответил Белизариус на электрическом языке. – Не знал, что тот, кто ее продавал, мошенник».

«Чо за хрень, через которую ты говоришь? – спросил Стиллс. – Компьютерные приблуды?»

«Я Homo quantus».

Уродливое чуждое лицо, за которым был заточен человеческий разум, оглядело Белизариуса.

«Я про вас слышал, срань такую. Думал, вы, ребята, гадите на вершинах гор, размышляя о звездах».

«Я высоты боюсь», – ответил Белизариус.

«И какого хрена ты делаешь на этой стороне кают-компании?» – требовательно спросил Стиллс.

«Я понял, что ты выпендриваешься. Ты хотел не просто побить остальных Дворняг. Ты хотел показать им, что можешь плавать глубже и дальше и вернуться так, что тебя никто не увидит, – сказал Белизариус. – Тыкни их в это носом», – процитировал он.

«И откуда же ты это взял, ангелочек?» – спросил Стиллс.

«Я читал «Путь Дворняги», – сказал Белизариус. – Могу процитировать то, что мне понравилось. Кусай любую руку. Обоссы любую ногу. Лижи себе яйца, если найти сможешь».

«Ты забыл: «Если не трахаешь ты, то трахают тебя». Это самое важное».

«Я и не собирался всезнайку изображать», – сказал Белизариус.

«Так почему же ты все знаешь, квантовый человек?»

«Я нанимаю на работу. Говорил с несколькими людьми, которые тебя в прошлом нанимали».

«Отвали. У меня уже есть работа».

«Больше не берешь работу на стороне?» – спросил Белизариус.

Течение несло ил поверх немигающих выпуклых черных глаз. Дворняга молчал, похоже, в неуверенности.

«У меня отпуска с подработкой бывают», – наконец сказал Стиллс.

«Мне нужна не подработка в отпуск. Мне нужно, чтобы ты взял достаточно долгую увольнительную. Я плачу намного лучше, чем конгрегаты, и мне нужен ныряльщик с очень большими яйцами».

«Если смогу найти мои яйца, то дам их тебе полизать. Черт, я заставил здесь всех у меня отсосать, – сказал Стиллс, – но у меня есть босс, который ждет, что я буду пилотировать самые быстрые истребители по эту сторону ада».

«Тебе жаль, наверное, что пока мир заключили, – сказал Белизариус. – Тебе нравятся конвои и патрули?»

«Глотни дерьма, жопояйцелиз».