Кузены

— Что?! — пронзительно взвизгивает Милли. Вид у нее просто убийственный. — Кто-то правда такое рассказывает?! Как только язык поворачивается такую гадость нести!!!

Хейзел выглядит так, будто готова провалиться сквозь землю. Кажется, она совсем забыла, что говорит о реальных людях.

— Да, да. Извини, — бормочет она, закрывая блокнот. — Я не хотела… Слушай, никто по-настоящему в это не верит. Правда. Просто людям нравится трепать языками и выдумывать всякий бред.

Милли смотрит на нее невидящим взглядом, кажется, готовая вот-вот заплакать от злости. У меня руки так и чешутся врезать кому-нибудь. Не Хейзел, конечно, и не ее деду, а просто… Даже Обри, которая наверняка и букашку не раздавит, а выпустит на улицу, стиснула руки в кулаки.

— Я скорее поверю, что они все вместе кого-то убили, чем в это!

Внезапно слышится лязг — доктор Бакстер задевает коленом столик с подносом. Все три девушки оборачиваются на звук. Старик нашаривает рукой чашку и заглядывает внутрь.

— Где мой горячий шоколад? — недовольно ворчит он, поднимая выцветшие глаза куда-то поверх плеча Хейзел. — Кэтрин, мне пора пить шоколад.

— Нет, дедушка, не пора. Тебе нельзя сладкое. И мамы здесь нет, — добавляет та со вздохом.

Поднявшись, она отставляет столик на безопасное расстояние.

— Кэтрин — это моя мать, — поясняет она через плечо. — Думаю, лучше отвести его наверх и уложить. Если он начинает нас путать, значит, дело плохо.

Хейзел помогает деду подняться и поддерживает его, пока тот медленно шаркает через комнату, все еще бормоча что-то про шоколад. Милли и Обри явно чувствуют себя не в своей тарелке. Я уверен, что никто из них не заметил: пока Хейзел говорила, старик не сводил с нее ясного и настороженного взгляда, а потом специально толкнул столик коленом.





Глава 10. Милли




Признаю — с гардеробом я перестаралась. Однако, одеваясь сегодня утром для визита в офис Дональда Кэмдена, я порадовалась, что взяла облегающее узкое синее платье и босоножки на высоком каблуке. Это здесь чуть ли не единственный островок делового мира, и выглядеть надо соответствующе. Сейчас, правда, дожидаясь в роскошно обставленной приемной, я уже не уверена, стоило ли беспокоиться — здесь нет никого, кроме секретарши, полирующей ногти.

Я слушаю, как она отвечает на звонок — судя по репликам, ей пытаются всучить новый копир, — и машинально разглаживаю флаер, который сняла с доски объявлений по пути сюда:



В пятницу, 9 июля

Встряхнись с «Астероидами»!

Лучшая кавер-группа острова!

Хиты 80-х!

«Дюна», 21.00



Полное убожество, конечно, но меня заинтересовала приписка мелким шрифтом внизу: «В группе играют: Роб Валентайн, Джон О’Делл, Чарли Петронелли и Чез Джонс».

Фамилии пропавшего бармена я не знаю, но вряд ли здесь много Чезов. На работе он пока так и не появился, и у меня не было возможности спросить про Эдварда Франклина. А я хотела бы связаться с тем до воскресного завтрака с Милдред, так что… похоже, придется отправляться на вечер в стиле 80-х в «Дюну». Может, удастся привлечь еще кого-нибудь из «Тауи».

— Мисс Стори-Такахаси? — окликает меня секретарша. — Мистер Кэмден ждет вас.

Поднявшись, она жестом приглашает следовать за ней по коридору с мраморным полом. Мы минуем несколько пустых комнат, пока в одной я наконец не замечаю молодую женщину, склонившуюся с телефоном над блокнотом и ожесточенно что-то строчащую. Похоже, в «Кэмден и партнеры» сейчас сезон отпусков.

Секретарша останавливается у кабинета, одна из стен которого полностью стеклянная, с видом на гавань, и жестом приглашает меня войти. Я переступаю через порог.

— Привет, Милли, — поднимается мне навстречу Дональд Кэмден.

Его стол так отполирован, что я вижу свое отражение, когда подаюсь вперед, пожимая протянутую руку. Весь кабинет выдержан в черно-белой гамме и сверкает хромом — включая футуристического вида кресло, в которое Дональд опускается, когда я сажусь напротив.

— Приятно снова тебя видеть.

— Взаимно.

— Спасибо, Миранда, — кивает он секретарше, которая молча выходит, беззвучно прикрыв за собой дверь.

Мой взгляд падает на большую серебряную рамку на углу стола. Я ожидаю увидеть выводок белобрысых внуков, умело расставленных фотографом, однако вместо них там стоят Дональд, доктор Бакстер и Тереза Райан — разодетые как для бала и, похоже, на огромной мраморной лестнице курортного отеля.

«Суррогатная семья бабушки», — приходит мне в голову. Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть получше.

— Отличное фото. С летнего бала?


— Да, прошлогоднего, — отвечает Дональд, складывая ладони домиком и упираясь в них подбородком. Светящее из окна позади солнце сверкает на золотых запонках рубашки. — Я очень рад, что ты решила пересмотреть свое решение относительно предложенной работы, Милли. Что еще ты хотела бы узнать об этой чудесной возможности?

Да без понятия. У меня не было никакого особого плана кроме как оказаться рядом с любимым цепным псом Милдред — вдруг что интересное удастся из него выудить. Или вдруг сам сболтнет.

— Меня заинтересовало, э-э… какую именно работу для фильма выполняет фирма вашего друга? Дело в том, что я сама подумываю о карьере юриста. Возможно, я могла бы помочь им…

На лице Дональда мелькает снисходительная улыбка.

— Боюсь, это очень специфическая работа и к тому же довольно скучная. Юной леди вроде тебя не понравится.

Его покровительственный тон меня бесит. Я знакома с кучей разных разделов юриспруденции из практики отца. Однако Дональд похож на человека, который может потерять бдительность, если дать ему возможность строить из себя эксперта…

— То есть это касается составления контрактов? — спрашиваю я.

Он немедленно пускается в длинные и нудные объяснения, которые я слушаю вполуха. Мысли у меня заняты другим. Я до сих пор еще не совсем пришла в себя после вчерашнего разговора с Хейзел. Всю ночь ворочалась и не могла уснуть из-за этих отвратительных слухов про маму, которые ходят по острову. А ведь кое-кто точно знает, что случилось тогда на самом деле! Включая человека, который сидит напротив меня и готов заплатить немалую сумму, лишь бы избавиться от нас.

— Это очень интересно, — с энтузиазмом говорю я, когда он наконец останавливается, чтобы перевести дыхание. — И возможность действительно уникальная. Но я все же буквально разрываюсь, понимаете, потому что… — Я прикусываю губу. — Меня так обрадовал шанс получше узнать бабушку. Я никогда не могла понять, что же произошло между ней и мамой. Вот если бы я узнала, то уехать было бы гораздо проще.

Дональд качает головой:

— Милли, вот именно это обсуждать с бабушкой точно не стоит. Она расстроится, что крайне нежелательно при ее и без того хрупком здоровье.

— Поэтому я и спрашиваю не ее, а вас, — как можно более наивным голоском, хлопая глазками, говорю я. И добавляю немного лести: — Миссис Райан отзывалась о вас с таким уважением…

На самом деле она только прислала по почте дальнейшие инструкции относительно завтрака, но Дональду об этом знать необязательно.

— Она слишком добра ко мне, — сдержанно откликается он.

— Я не говорила ей, что собираюсь прийти сюда, — на всякий случай поясняю я. — И бабушке тоже не скажу. Она никогда не узнает о нашем разговоре, обещаю.

Дональд, нахмурившись, выпрямляется в своем кресле, и я понимаю, что последняя реплика была лишней.

— Я не могу предать доверие твоей бабушки, Милли. Это не только идет вразрез с моральными нормами, но и противозаконно, поскольку я ее адвокат.

— Хорошо, но… — Не убирая с лица фальшивую улыбку, я пытаюсь выбрать другую линию поведения, хотя и чувствую, что разговор не клеится. — Возможно, вы могли бы убедить ее рассказать нам о том, что случилось? Прояснить все раз и навсегда. Оттого, что она выскажется, снимет груз с души, ей может стать лучше.

Дональд пристально смотрит на меня:

— Милли, позволишь старику дать тебе один совет?

Не стоит.

— Да, разумеется.

— Оставь прошлое в прошлом. Вы, все трое, как мне кажется, отлично приспособлены к жизни — чего, по правде говоря, нельзя было сказать о ваших родителях в том же возрасте. Не стоит бередить старые раны — ничего хорошего из этого не выйдет, только плохое. — Он улыбается мне, пытаясь изобразить доброго дедушку. — Так что, могу я позвонить своему другу и подтвердить ваше согласие на участие в съемках?

Ничего полезного от него явно больше не добьешься. По крайней мере, я получаю моральное удовлетворение, увидев, как вытягивается его лицо, когда я бросаю коротко:

— Нет.



В «Дюне» жарко и полно народу. Разговаривать сложно, потому что «Астероиды» отыгрывают хиты группы «Journey» на полной громкости. Чез где-то в глубине сцены, на табурете, видны только ноги в джинсах и край гитары.

— Милли! Хотела тебя спросить!.. — кричит мне в ухо Бриттани.

Мы кучкуемся вокруг маленького столика — кроме нас двоих еще Эфрам, Обри и пара других «Тауи». Джона позади нас играет в бильярд с мужчиной постарше, которого я не знаю. Кажется, кто-то из местных — здесь в основном островитяне, а не туристы. Эфрам пронес фляжку рома и подливает в колу всем, кроме Обри. Я в том приятном состоянии легкого опьянения, когда все вокруг кажутся лучше, чем на самом деле, и искренне улыбаюсь Бриттани, с которой обычно почти не разговариваю.

Она похлопывает меня по плечу, чтобы привлечь внимание. Кажется, сам вопрос я прослушала.

— Что?! — кричу я в ответ. Группа как раз заканчивает исполнять песню, публика разражается одобрительными криками и требует продолжения.

— У Джоны есть девушка? Он такой классный!

Повернув голову вслед за Бриттани, я вижу, как тот выцеливает удар. Темно-каштановые волосы падают на один глаз, мускулы на поджарых руках напряжены… Да, нельзя не признать, в этой позе Джона смотрится выигрышно. И черты лица у него такие как надо — прямой нос, полные губы, квадратный подбородок. Мне до сих пор кажется странным и даже немного противоестественным подмечать подобные вещи. Примерно так же я почувствовала себя на пароме, когда узнала, что симпатичный парень, которого я разглядывала, — мой двоюродный брат. Однако, как теперь выяснилось, это не так…

Джона, на секунду подняв глаза и встретив мой взгляд, вдруг подмигивает мне. На лице мелькает озорная улыбка. Слегка покраснев, я поворачиваюсь к Бриттани, которая в замешательстве смотрит на нас обоих.

— Подойди к нему. Он ведь тебе подмигнул, — говорю я.

— Мне кажется, он… — неуверенно начинает Бриттани.

Я взбалтываю лед в стакане и допиваю остатки.