Курок

Уинтер все равно должна будет узнать правду. Кем я на самом деле являлся и что делал с ней на протяжении всего этого времени. Я же хотел, чтобы она никогда не узнала.

Ведь я ненормальный. Необходимо положить этому конец.

Мне просто нужна замена. Милая, здоровая, белокурая замена, которая была похожа на Уинтер Эшби и пахла не менее приятно.

Рика почувствовала, что я на нее пялился, оглянулась через плечо и встретилась со мной взглядом. Я не отвернулся.

У нее тоже глаза голубые. Как у Уинтер.

Однако, в отличие от нее, Рику я мог ненавидеть и напомнить себе, для чего созданы женщины.

Они ровесницы, плюс ко всему. Не уверен, продолжали ли девушки общаться, но вдруг мне удастся представить на месте двойника настоящую Уинтер и перестать думать о ней.

Вздернув подбородок, Рика развернулась обратно. Я тихо засмеялся, сделав очередную затяжку.

Всегда я заставлял ее нервничать. Мне это даже нравилось. Создавалось впечатление, будто нам предстояло сыграть в более серьезную игру в будущем, однако ни один из нас не знал, в чем она заключалась.

Я заметил, что Майкл наблюдал за мной в зеркало заднего вида, и я не очень постарался скрыть свою улыбку.

Эй, если он не хотел, чтобы кто-то еще смотрел на его маленькую девку, незачем было брать ее с нами. Одно дело – когда ты хочешь развлечься. Совсем другое – когда делаешь это у нас на глазах.

Сегодняшняя ночь принадлежала нам. Рика недостаточно важна, чтобы быть здесь.

Он подъехал к дому Эшби и остановился у двух стен с высокими колоннами, украшенными сверху лампами, и закрытыми воротами. Надеюсь, это означало, что родители свалили, а Уинтер была одна.

Или, по крайней мере, отец свалил. Во вчерашней ссоре мать что-то сказала по поводу самолета, на который она собиралась попасть утром.

Арион уехала по обмену за границу, поэтому кроме Уинтер других людей в доме не должно было остаться.

Направившись к двери со стороны Уилла, чтобы выйти из машины, я слез со своего сиденья.

– Я ненадолго.

– Тако-о-о-о-ой уверенный, – поддел Уилл. – Сними с хорошего ракурса для нас, ладно?

Он протянул мне групповой телефон, с помощью которого мы снимали все наши выходки. Забрав его, я вспомнил, что там есть запись с Уинтер, сделанная мной прошлой ночью. Если видео вообще сохранилось. Ведь я уронил мобильник, но он, к счастью, не разбился.

Сунув телефон в задний карман, я распахнул дверцу, выскочил из салона и натянул капюшон.

– Презерватив не забыл? – поинтересовался Уилл.

– Заткнись, твою мать.

Захлопнув дверь, я услышал его смех, затем за считаные секунды перелез по дереву через забор – уже не в первый раз так делал.

Я спрыгнул на землю и перебежал через лужайку, заметив свет в нескольких окнах – наверное, ее отец включил перед отъездом. Мой взгляд моментально сосредоточился на бальном зале, откуда доносилась музыка. Поняв, что она там, я улыбнулся.

Выудив ключ, который мне дала Уинтер, снял с себя толстовку и бросил ее за кусты, потому что она воняла дымом.

Я направился к черному входу, максимально тихо открыл дверь, проскользнул в темную кухню и сразу услышал громкую музыку. Она всегда включала ее так громко, как хотела, если была одна дома.

Прокравшись по коридору и через фойе, я свернул вправо к открытой двери бального зала. Музыка зазвучала еще громче в помещении с высоким потолком.

Мелодия была тоскливая и печальная. Мое сердце начало колотиться сильнее еще до того, как я переступил порог.

Она двигалась, будто одержимая или заблудившаяся в грезах. Горло сдавило. Я медленно отошел в сторону, прячась в тени и не отрывая от нее глаз.

Певица пропела припев, ударные напоминали пульс. Волосы Уинтер взмывали в воздух, мускулы ног перекатывались и сокращались под плотной тканью лосин. В свете луны, струившемся через окна, сквозь разрезы на спине розовой футболки с длинными рукавами виднелись спортивный лифчик и кожа.

– Но я моргнула, и мир исчез… – пела женщина. Музыка словно исходила из тела Уинтер, разливалась по ее венам. Каждое движение было идеально рассчитано. Мой взгляд блуждал по лицу девушки, ее фигуре, пока она делала вращения и прыжки. Мне хотелось стать воздухом вокруг нее, чтобы чувствовать, как Уинтер двигалась.

В груди так сильно ныло от боли, что было трудно дышать.

В мире нет никого, похожего на нее.

Трек закончился, дом погрузился в тишину. Девушка опустилась на ступни, тяжело дыша, и молча замерла на месте.

Потом ее голос наконец-то пронзил пространство:

– Ты тут?

Я ничего не ответил.


– Ты смотрел? – тихо спросила она.

Мною овладело желание заключить Уинтер в объятия, ощутить, как она расслабится, усмирить ее тревогу, заставить почувствовать себя в безопасности.

Но тогда она почует дым, потому что сегодня я специально не воздерживался от курения. Не хотел поддаться соблазну навестить ее.

И все равно поддался. Парням сказал, что нанесу жаркий визит миссис Эшби, прекрасно зная, как им это понравится. Мы все терпеть не могли ее мужа.

А на самом деле хотел увидеть Уинтер. После того, что сделал с ней прошлой ночью.

– Меня мучает то, что ты со мной не разговариваешь, – произнесла девушка, медленно повернувшись кругом, ведь она не знала, где я находился. – Не разговариваешь по-настоящему. Но, думаю, ты бы никогда не остался до утра.

Верно. Проведя еще полчаса в душе, мы вышли и вытерлись, после чего я оделся и последовал за ней в комнату, где какое-то время просто полежал с Уинтер в кровати.

Когда она уснула, я не ушел.

Однако глаз не сомкнул часов до четырех утра, и только потом незаметно улизнул.

Я пообещал себе трахнуть другую женщину сегодня. Чтобы вытравить из себя Уинтер.

– Ты похож на призрака, – задумчиво сказала она. – Или вампира. Ты оживаешь для меня лишь по ночам.

Девушка сглотнула и сделала вдох.

– Все нормально. Меня ведь предупредили, да? Что ты причинишь мне боль?

Да.

– Отец считает, мне лучше вернуться в Монреаль. Говорит, «здесь я не смогу реализоваться».

Она повторила его слова, сымитировав низкий, снисходительный тон. Мою шею словно пламенем обожгло; я занервничал.

Вернуться в Монреаль.

Так далеко.

Я не смогу с ней видеться. А вдруг она останется там после школы?

Если бы я подумал, что нам не стоит встречаться, мы бы не встречались, но мне не нравилось, что меня лишали выбора.

– В действительности он подразумевает другое: я не могу позволить себе быть подростком, – пояснила Уинтер. – Ему кажется, я совершу какую-нибудь ошибку и пострадаю из-за этого.

Ошибку вроде вчерашней, когда она пропустила комендантский час и заставила родителей волноваться. Уинтер поступила как все дети, однако для нее правила были строже, ведь родители сомневались в ее способности себя защитить.

Раньше она никогда не давала им поводов для беспокойства? Отец использовал это оправдание, чтобы отослать ее в пансион.

Если обе его дочери покинут дом, у него не будет причин возвращаться сюда чаще, чем требуется. Лишь бы соблюсти формальности.

Уинтер умолкла, опустив голову, и тихо попросила:

– Не отпускай меня.

На мгновение я закрыл глаза. Внутренности затянулись в тугой узел.

Я не хотел ее отпускать.

– Он сегодня ночует в Сити. Мать улетела к Ари в Испанию. Дом в моем полном распоряжении. Всю ночь.

О господи. Весь воздух покинул мои легкие.

Какого хрена?

Это все, чего я желал.

Не поступай так со мной.

Уинтер ухмыльнулась.

– Внезапно тебе нечего сказать?

Я покачал головой скорее из-за себя, чем из-за нее.

На ее месте может оказаться любая.

То, что я получил от нее, я мог получить от кого угодно.