Курок

Я брыкалась и орала, только его рука заглушала мои крики. Дверь спальни снова закрылась, щелкнул выключатель. Наверное, перед тем, как забраться в шкаф, он выключил свет.

– Нет, нет, нет, – послышались возражения моего отца. – Раз уж ты потащила нас обратно домой, я не собираюсь держать двери нараспашку, чтобы девочки увидели твою пьяную истерику.

Парень развернул меня лицом к себе, крепко прижал к своему телу, одной рукой обхватив за талию, а другой по-прежнему зажимая рот.

– Мам! – безрезультатно выкрикнула я, тяжело дыша через нос.

– Ох, да, всенепреме-е-е-е-енно, – закричала мать ему в ответ. – Давай возьмем их на следующий корпоративный фуршет, где твоя очередная двадцатилетняя шлюшка сможет слизать с тебя пот в мужском туалете, с толпой наших друзей за стеной!

Я навострила уши, перестав сопротивляться на мгновение.

– Эта тоже беременна? – продолжила она. – Опять заплатив за аборт и за ее молчание, мы определенно продемонстрируем пример тех праведных католических ценностей, которые старались привить детям. Ты просто кусок дерьма.

– Повтори, – бросил отец с вызовом.

Беременна? Аборт? Что?

В попытке привести мысли в порядок, я покачала головой и вновь окликнула:

– Мама! Папа!

Парень прижал ладонь так сильно, что мои зубы впились в губы.

– Ты нигде не работаешь, лишь тратишь, тратишь и тратишь, ленивая сука, – сказал отец. – Так что, если мне захочется, чтобы молоденькая телка поскакала на моем члене, я скажу, что заслужил это!

Я поморщилась? Молоденькая телка? О господи. Черт, что они там делали?

– А ты сможешь взять мою кредитку с улыбкой на лице, отправиться на шопинг и заткнуть свой гребаный рот.

Звук пощечины пронзил воздух, напугав меня.

– Я тебя ненавижу, – сдавленно произнесла мама. – Ненавижу тебя!

Кровать скрипнула, послышалось что-то похожее на борьбу.

– Раньше мы такими не были! – воскликнула мать. – Ты хотел и любил меня.

– Да. Когда ты сама была молодой телкой.

Раздался треск разорванной ткани; она зарычала. Оцепенев, я перестала вырываться. Глаза наполнились слезами, грозившими в любой момент пролиться.

– Но благодаря моим деньгам, – произнес отец, – твои сиськи до сих пор сохранили форму.

Мать вскрикнула. Я услышала еще одну пощечину, потом кряхтение и стоны. Качая головой, я заплакала. Прежде чем успела задуматься о том, что же мне делать, парень убрал руки с моего живота и рта, вместо этого накрыв мои уши, и притянул ближе к себе.

– Ш-ш-ш-ш, – успокаивающе прошептал он, касаясь губами моего виска.

По щекам тихо катились слезы. Голоса родителей теперь звучали приглушенно, однако я все равно разбирала отдельные слова.

– О боже, – простонал отец. – Да.

Я съежилась.

– Слезь с меня, – потребовала мама. – Нет!

– Ой, ладно тебе. – Его голос звучал натужно. – Ее запах все еще остался на моем члене. Твоя киска будет пахнуть этой девкой слаще меда.

В попытке сдержать рвавшиеся наружу рыдания я накрыла рот ладонью. Парень опустил одну руку и прижал мою голову к своей груди.

Я дышала сквозь пальцы. Несмотря на желание выбраться отсюда – и плевать, если они узнают, что я их слышала, – я боялась последствий. Так как отец неохотно разрешил мне вернуться домой из Монреаля, ему не понадобится веская причина, чтобы отправить меня обратно.

Поэтому я осталась на месте, слушая стук сердца незнакомца, и спустя несколько секунд успокоилась. Слезы высохли, дыхание замедлилось и выровнялось. Я больше не слышала родителей, лишь его пульс – быстрый, громкий, неизменный, словно метроном.

В какой-то момент я убрала ладонь ото рта, мои руки безвольно повисли вдоль тела, но он меня не отпустил. Ритм сердца парня убаюкивал до тех пор, пока мои веки не отяжелели. Меня одолела усталость и, не успев опомниться, я растворилась во всем этом. В его тепле. В его объятиях. В громоподобном сердцебиении.





* * *


Проснувшись следующим утром, я медленно повернулась на кровати. Мое тело как будто весило тонну.


Почему?..

Вдруг я распахнула глаза и приняла сидячее положение, вспомнив прошлую ночь.

– Эй? – позвала я. – Здесь есть кто-нибудь?

Ответа не последовало. Протянув руку, я стукнула по будильнику.

– Девять часов тридцать минут утра, – отозвались часы.

Уже позднее утро. Я никогда так долго не спала.

Ощупав ладонями свое тело, я убедилась, что полностью одета. Джинсы, майка, лифчик и чешки по-прежнему на мне.

Я поморщилась и на всякий случай потрогала молнию джинсов. Но она была застегнута. Никаких необычных ощущений. Не думаю, что он ко мне притронулся. По крайней мере, не в том смысле.

Сбросив с себя одеяло, я опустила ноги на пол и потерла заспанные глаза. Как я оказалась в постели? Не знаю, какой из возможных вариантов унизительнее: если я уснула после того, как парень напугал меня до полусмерти, а потом уложил в кровать; или если родители нашли меня в гардеробной и поняли, что я всю ночь была там, а потом перенесли в мою комнату. Мне не хотелось выходить, чтобы узнать ответ, однако нужно было это сделать.

Я встала, прошла вдоль кровати к двери, но случайно что-то задела ногой и остановилась. Вытянув руки, обнаружила перед собой картонную коробку.

Нет, вообще-то… Две коробки, стоявшие одна на другой.

Я открыла верхнюю и несмело ощупала содержимое, почувствовав древесину, фарфор, стекло и глину. Миниатюрные деревья, осыпанные блестками крыши, модели домов, зданий и часовой башни.

Когда я задела кистью какую-то из моделей, начала играть Carol of the Bells, и я поняла, что это ледовый каток с фигуристами.

Я едва не улыбнулась. Это же «Заснеженная деревенька». Две коробки с ее частями.

Как…

Из коридора донесся топот. Я услышала, как мать позвала Арион: голос ее звучал совершенно иначе, чем вчера. Обогнув коробки, я открыла дверь и высунула голову наружу.

– Ари, это ты?

– Я иду в душ, – заявила она, проходя мимо.

– Ты нашла «Заснеженную деревеньку» для меня? – поинтересовалась я. Мне хотелось поблагодарить ее, если это она.

Сестра лишь рявкнула в ответ:

– Я же сказала, попроси маму. Понятия не имею, где она.

Ладно. Значит, не она. Нырнув обратно в комнату, я почесала макушку.

Что происходит, черт побери?

– Привет, милая, – поздоровалась мама, войдя в мою спальню. – Хорошо провела вчерашний вечер?

Господи, нет. В памяти всплыло все, что я слышала у родителей… они чуть не поубивали друг друга. Боже, отец такого наговорил…

Между ними случались ссоры, когда я была маленькой, но, похоже, за время моего отсутствия многое изменилось.

– С… тобой все в порядке? – нерешительно спросила я, пока она перемещалась по комнате, вероятно, заправляя постель, потому что до сих пор считала, будто мне нужна помощь. – То есть, прошлой ночью я, кажется, слышала…

– О, Ари принесла тебе «Деревеньку»? – перебила мать. – Это так мило с ее стороны. Видишь, сестра действительно тебя любит.

Она шутливо ущипнула меня за подбородок. Я слегка отпрянула, будучи не в настроении.

– Одевайся. Мы завтракаем через час.

Мама ушла так же внезапно, как появилась. Полагаю, ей не хотелось выяснять, многое ли я услышала вчера. Кажется, она не знала, что я была в их гардеробной. Слава богу.

Ари тоже вела себя совершенно обычно. Ну, обычно для Ари.

И никто из них не приносил «Рождественскую деревеньку» в мою спальню.

– Какого черта? – озвучила я свои мысли, нахмурив брови. – Проклятье, что это было?

Изощренный розыгрыш? Зачем он так напугал меня, а затем… оберегал, когда родители начали ссориться? Парень защитил меня, уложил в кровать и откуда-то узнал, что мне была нужна «Заснеженная деревенька», которую сестра отказалась искать.

Я понимала, что стоило рассказать родителям о случившемся, но…

Не знаю. Вполне возможно, что это чья-то шутка, верно?