Культ Ктулху [сборник]

Куда я бежал и как долго, я уже не помню. Время утратило всякое значение, пока я петлял и прятался по всему проклятому городу, а тварь преследовала меня по пятам. Видимо, только чистая удача привела меня на ту окаймленную руинами улицу. Там стояло разрушенное здание, подставив свой мертвый остов ветрам. По какому-то капризу судьбы колонны и стены попадали в таком порядке, что… – у меня сердце так и подпрыгнуло в груди! – образовали угол! Угол, приведший меня в этот фантастический мир!

Шоггот уже настигал, пришла пора действовать. Угол еще мог оказаться не тем, но я все равно угодил в ловушку, так что терять мне было решительно нечего. И я слепо ринулся в сходящийся клин.

Меня снова охватил холод… и тьма – и я с грохотом рухнул наземь. Я перекатился, вскочил, а потом… – ох, ты, боже мой! – следом за мной проломился шоггот, приземлившись всего в каких-нибудь пяти ярдах.

Мы оказались на дороге, ведущей в город, так что я припустил что было сил к приветливо мигавшим огням, а следом скакала эта жуть. Однако когда я оказался под первым же фонарем, она затормозила, поотстала, а потом и вовсе развернулась и исчезла.

О, она еще выследит меня. В том странном ином мире у нее была своя работа – защищать определенное место. Я вторгся в него и теперь должен был умереть. Она выполнит свою задачу, пусть и в другой вселенной. Я знаю, что она рыщет где-то поблизости, пользуясь своей сверхъестественной способностью к мимикрии… и ждет. Она непременно меня найдет, даже на крыше самого высокого здания в городе, где я пишу эти строки.

Я уже смирился со смертью. Но когда она покончит со мной… что тогда? Чудовище здесь. Вы поняли? Оно здесь! И оно не может вернуться домой, в свой собственный мир. Что оно станет делать? Какой ужас примется сеять? Какие немыслимые кошмары ждут человеческий род? Я-то уже не узнаю.





Джеймс Кози. Наследство в кристалле




Агата Симмонс выжидательно наклонилась вперед.

– Сколько еще, доктор?

Человек у кровати метнул в нее быстрый, исполненный отвращения взгляд, затем с профессиональным видом посмотрел на часы.

– Не могу сказать, – тихо ответил он. – Возможно, полчаса. Возможно, минут десять.

Он моргнул и продолжил рыться у себя в саквояже.

Агата промолчала. Джонатан лежал, закрыв глаза; грудь едва поднималась – он еще дышал. Она улыбнулась.

Как же долго… Как долго она ждала этот дом! Кузену уже, должно быть, хорошо за восемьдесят. В прошлом она все время боялась, что он ее переживет – как пережил всех остальных родственников. Но теперь…

– Мне нужно принести воды. – В ее мысли вклинился голос доктора. – Сделать раствор…

Он еще немного повозился с подкожной иглой и двинулся к двери. Агата не слышала его; взгляд ее блуждал по обширной сумрачной спальне. Тени, задернутые шторы… Дверь затворилась за доктором. Распростертая на огромном ложе под балдахином фигура пошевелилась.

– Ну что, Агата, не терпится?

Она чуть не подскочила. Джонатан Майлз с трудом приподнялся на локте и теперь смотрел на нее с глумливым выражением на тонком, темном лице.

– Я… что ты, Джонатан. Я очень надеюсь, что ты скоро поправишься.

– Ха! Это я-то скоро поправлюсь! Ты мне грифа напоминаешь, Агата: так и ждешь, когда я, наконец, сдохну. Да уж, жаль, что и говорить. Автокатастрофа… сломанные ребра, осложнения… Бьюсь об заклад, я бы и тебя пережил.

Голос прервался, хотя губы продолжали двигаться. Агата нахмурилась было, но заметив, что дыхание кузена стало поверхностней и медленнее, постаралась сдержать улыбку.

Никто не знал, как Джонатану Майлзу удалось скопить такое внушительное состояние. Он был просто ученый, вечно шастал по каким-то малодоступным локациям в дальних краях – археолог-любитель, одним словом. И вдруг, уже в зрелые годы, разбогател. На закате дней он жил совсем один – мрачный старый затворник в мрачном старом доме, пресекающий любые попытки родственников заявиться с визитом.

Агата еще раз жадно оглядела комнату. Этот огромный дом – и все, что в нем есть! – скоро будет принадлежать ей. Потом взгляд ее упал на кольцо у Джонатана на пальце. Какой, однако, крупный бриллиант… Мистер Майлз хихикнул.

– А ты, оказывается, алчная женщина, Агата.

– Да что ты такое го…

– А я не люблю алчных женщин.

Она промолчала. За такие деньги уж можно стерпеть несколько последних колкостей.

Тут у нее глаза полезли на лоб: повоевав немного с кольцом, Джонатан протянул драгоценность ей.

– На, Агата. – Улыбка у него была лишь слегка издевательской. – Бери. Небольшой знак уважения с моей стороны. Нет, не благодари…

Он сделал слабый жест рукой и снова утонул в подушках.

– Ты все равно его сцапаешь, когда я умру – так что я отдаю тебе его сейчас, сам.

– Джонатан, я в самом деле понятия не имела…

– Кольцо теперь твое, – тихо промолвил Джонатан. – Оно немало помогло мне в жизни… даже очень помогло.

Его плечи затряслись от внезапного смеха.


Агата не могла отвести взгляд от перстня. Это на самом деле был не бриллиант: огромный розоватый кристалл, искрившийся даже в полумраке спальни, вставленный в массивную серебряную оправу с вырезанными на ней странными символами.

– Что ты имеешь в виду, Джонатан… помог тебе?

Кузен ее, казалось, не слышал. Взгляд его был устремлен в потолок, губы дрожали.

– Моя душа, – прошептал он едва слышно. – Боюсь, сделка была… недостаточно… справедливой.

– Что?

Ответа не последовало.

Агата посмотрела на него. Глаза Джонатана были закрыты.

Он не дышал.

Агата глубоко вздохнула и пошла к двери.

Уолтер Симмонс ждал ее в гостиной. Когда жена показалась из спальни, он виновато мигнул и попробовал спрятать сигару.

– Он умер, Уолтер. Слышишь – умер! Этот дом… его деньги… Всё наше!

Она так и сияла.

– Гм… что ж, отлично! – ответствовал Уолтер, хотя внутри его передернуло от бессердечия супруги.

Из кухни возник доктор, вооруженный подкожным шприцем.

– Что такое? Вы сказали, он…

– Мертв! – объявила с гордой улыбкой Агата.

Дом наконец-то принадлежит ей, со всеми потрохами! Можно не ждать, пока медицина завершит все необходимые формальности и благополучно освободит плацдарм.

Уолтер Симмонс услышал, как за врачом захлопнулась дверь, и невольно постыдился, что тому пришлось иметь дело с Агатой в теперешнем ее настроении.

– Уолтер!

Какой же у нее все-таки пронзительный голос…

– Да, дорогая?

Жена подозрительно принюхалась.

– Сигара! Сколько раз можно тебе повторять…

– Ну, прости, прости, – нервно сказал Уолтер.

– Ладно. Итак, что у нас есть? Гостиная… мерзкая старая халупа. Слишком мрачная. Повесим ситцевые шторы вместо этих жутких черных драпри. Тут все надо поменять, вообще все! Может, мы его вообще продадим… потом.

– Да, дорогая.

– Разумеется, ты бросишь свое бухгалтерское дело, – продолжала размышлять Агата. – Какое-то время мы, скорее всего, поживем тут…

Уолтер Симмонс смиренно кивнул. Все десять лет, прошедшие со времени их свадьбы, он вел положительно собачью жизнь. Сделай то. Подай это. Прекрати курить в комнате свои гадкие сигары, ты же знаешь, у меня астма. А теперь Агата заграбастает все деньги… Жизнь станет еще невыносимее.

Ее высокая громоздкая фигура металась из двери в дверь, что-то восклицая, распекая, критикуя, планируя… Уолтер вздохнул и потихоньку ускользнул в хозяйский кабинет.

Это была огромная темная комната с причудливыми картинами на стенах; в центре возвышалась пыльная громада письменного стола, заваленная горами книг.

Уолтер поглядел на книги. Они были старые и местами даже плесневелые. Некоторое время он завороженно таращился на них, потом взял одну, открыл и нахмурился.

– Греческая, – проворчал он с отвращением.

Ему хватило четырех лет греческого в колледже, благодарю покорно. Прищурившись, он попробовал разобрать хоть что-то в расползшихся по страницам черных строчках…



Уолтер Симмонс резко побледнел, со стуком захлопнул книгу и даже отскочил от стола. Там он постоял некоторое время, подозрительно потирая руки, словно к ним могла пристать какая-то зараза. Вскоре, однако, любопытство пересилило страх, и он сделал шаг обратно, пристально глядя на книгу, но, впрочем, не дотрагиваясь до нее. Шевеля губами, он попробовал разобрать выцветший темный шрифт на обложке.

– Нек… Некрономикон.

Он заморгал. Потом осторожно откинул обложку и воззрился на первую страницу.