Кубанский огонь
Часть 26 из 46 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Статский советник поблагодарил полковника за беседу и поехал в сыскное. Значит, они ошибались с этими складами? Или ошибается сам Лоцариус? Полевой парк. Ну и чем не мишень? Ахнет так, что мало не покажется. Рядом Самурские казармы, и до жилья недалеко.
На Посполитакинской был полный сбор: Азвестопуло, все трое надзирателей и начальник. Жуковский сверкал новыми золотыми зубами и рассказывал, как караулил погреба. Выходило очень смешно. На столе опять стояла бутылка водки. Ее дополнял жареный гусачок из обжорки Баграта, что возле Старого Базара.
При появлении чина пятого класса все встали. Корж хотел незаметно убрать посудину, но Лыков попросил себе пендюрочку, и застолье продолжилось. Однако настроение у сыщиков было рабочее. Тимошенко доложил, как шел допрос Шепеля. Кучер, похоже, обиделся не только на «ивана», но и на своего родственника. Он сдал Довгило с потрохами. Беглый аферист не просто реализовывал фальшивые банкноты и укрывал шайку разбойников. Он ею фактически руководил, на пару с Семафором. Так, именно Довгило задумал ограбление аптеки Кранцфельда, когда вооруженные бандиты забрали кассу и несколько флаконов с ядом. День спустя внезапно умер от отравления Куриный, маркер биллиардной в трактире «Биржа». Он знал настоящее имя мыловара и попытался его шантажировать.
Тот же шуринец[55] организовал нападение на недавно построенную баню Виноградского. Ворвались пятеро с револьверами, лица у них были вымазаны сажей. Пальнули в управляющего, но не попали. С перепугу тот отдал им всю выручку. Рядом стоял богатый ссыпщик Макловари, у которого было при себе четыреста тридцать пять рублей – обчистили и его. В бане в это время находилось более ста человек. Но все голые и безоружные! Никто не погнался за бандитами…
– А что насчет связи Довгило со Шкуропатом? – спросил Лыков.
– Отнекивается, – сообщил надзиратель. – А когда узнал, что Семафора шлепнули, не стал скрывать своей радости. Теперь свидетелей нет.
Алексей Николаевич рассказал о встрече с начальником артиллерии Кубанского войска. Сообщение, что погреба не могут являться целью диверсии, сыщики встретили в штыки.
– Двадцать девять тысяч снарядов ему мало? – кричал Корж. – Черт египетский, а не полковник!
– Бабыч прямо указал нам на погреба, – напомнил начальник отделения. – Ему виднее. Генерал-лейтенант думает за всю область, а не за количество комплектов огнеприпасов.
Один лишь Азвестопуло отнесся к мнению артиллериста с должным вниманием. Он заявил, что надо еще раз объехать все важные городские объекты: станцию водопровода, мост через Кубань, нефтеперегонные и винокуренные заводы, склады легковоспламеняющихся товаров, электростанцию, хлебные элеваторы. Пришельцев возразил:
– Мы ищем Вариводу, у которого в руках какое-то зажигательное оружие. Мост или элеватор не сожжешь.
– Как знать? – ответил грек. – Если по мосту будет в это время проходить поезд с керосином? А элеваторы и сами иногда загораются, если неправильно хранить зерно. Там, где сегодня крутили вентиль, вообще самое пожароопасное место в городе.
Лыков на правах старшего приказал:
– Господа, новое поручение. Надо составить перечень всего, что может загореться и взорваться. В том смысле, что сильно взорваться! Ищем объект диверсии заново. Рано мы поверили администрации, надо было самим перевернуть каждый камень…
Кубанцы опять сели за списки. Питерцы смотрели через плечо и подбрасывали новые идеи. В результате получился обширный перечень потенциально взрывоопасных объектов.
Открывали его склады нефти и керосина. Их в Екатеринодаре имелось удивительно много. Хранилища были густо разбросаны на выгоне, между ссыпками и лесными бараками, да и по всей остальной городской территории. Счет им шел на десятки. Лыков выбрал только наиболее крупные, таких оказалось шесть. Самый большой склад – Вишау – располагался возле железнодорожного моста. Далее шли склад Меньшова на Карасуне, Акулова на Екатерининской улице, Кононенко близ Базовской дамбы, Коваленко на том же Карасуне, и Порохневского около Всесвятского кладбища. Взрыв любого из этих строений угрожал разрушениями и человеческими жертвами.
На второе место сыщики поставили винокуренный завод Ерохина на Кожевенных заводах и казенный винный склад на пересечении Графской и Котляревской улиц.
В третью группу вошли крупные паровые мельницы, элеваторы и табачные склады. Их тоже оказалось немало.
В четвертую – мазутохранилища городской и трамвайной электростанций, а также железнодорожного депо.
Замыкал список склад взрывчатых веществ пароходства Дицмана. Рабочие судовладельца использовали динамит для дноуглубительных работ в русле Кубани.
Лыков стал делить объекты между сыщиками. Азвестопуло вызвался проверить табачные склады. Наверняка, мошенник, планировал хапнуть там табаку по дешевке… Шеф согласился, а винную тему передал Тимошенко с Коржем. Остальные разобрали что попало. Пришельцев и без того был завален делами, ему питерец ничего не поручил. Себе он выбрал электростанции.
Три дня в городе шла невидимая постороннему глазу напряженная работа. Владельцев предприятий вызывали на пожарный двор, угол Екатерининской и Красной. Там стояла каланча высотой в одиннадцать саженей, служившая одновременно водонапорной башней городского водопровода. На дворе деловиков тщательно расспрашивал брандмейстер пожарной команды Клочан. Сыщики сидели рядом и помогали. Вопросы задавали такие, что хозяева впадали в ступор. Как устроена огнегасительная служба? Есть ли среди рабочих неуравновешенные люди? Случались ли поджоги и странные возгорания? Что будет, если появится открытый огонь? Что внутри пожароопасно, а что взрывоопасно? Клочан свирепствовал. Большая часть предприятий проверку в целом прошла. Но мельница Ерошова, табачная фабрика Цыгоева, а также склады табака Бедросова и Сарантиди обнаружили полную неготовность к пожару. Полицмейстер обязал их владельцев немедленно принять меры.
На четвертый день Лыков сказал помощнику:
– Вроде бы все прошерстили. Клочан говорит: опаснее нефтяного поселка ничего в городе нет. Так и так все на него указывает… Мы с тобой завтра с утра обойдем и сами поглядим.
Потом обратился к начальнику отделения:
– А вам, Александр Петрович, поручение.
Пришельцев взял карандаш. Статский советник продолжил:
– Мы подозреваем в укрывательстве Вариводы двух темных дельцов: Асьминкина и Довгило. У обоих, как оказалось, имелись свои карманные шайки. Люди Асьминкина нам до сих пор неизвестны. Еще недавно Конон Прович казался мне главным подозреваемым. События последних дней вывели на первый план Владимира Аполлоновича. Согласны?
– Пожалуй, да.
– А мы до сих пор не знаем, за что именно его судили пятнадцать лет назад в Баку. Аферы с нефтеносными участками… Какие аферы? Были ли там поджоги? Если были, то с Асьминкина подозрения можно снимать. Он бывший бандит, нынешний жулик, но зажигательное оружие следует тогда искать у мыловара.
– Я свяжусь с начальником сыскного отделения Баку, пусть пришлет мне выписки из того судебного процесса.
– Телеграфом! С указанием, что дознание ведется по Высочайшему повелению.
– Разумеется, – согласился Пришельцев. – Но табаковода нельзя оставлять в покое. Давно пора очистить от него город. Есть у Асьминкина «кубанский огонь» или нет – это ничего не меняет. Надо выжечь скверну, иначе потом долго случая не будет.
Лыков понимал желание коллежского асессора. Прибыл большой чин, карманы от бумаг с гербами трещат. Надо использовать его как таран: стереть в порошок всех, на кого полиция давно точит зубы.
– Хорошо, Александр Петрович, Асьминкина мы спишем под одну гребенку. Обещаю, что когда мы с Сергеем Маноловичем поедем домой, табаковод будет в цинтовке. Начинайте сочинять акт дознания.
Пришельцев и его люди повеселели. На столе опять появилась бутылка. Уже за полночь командированные отправились в «Центральную». Азвестопуло спать не хотел и ушел в ресторан, на поиски приключений. А Лыков лег и мигом уснул…
Наутро оказалось, что грек заперся у себя в номере и не хочет оттуда выходить. Шеф стукнул кулаком в дверь и приказал:
– Через четверть часа внизу!
Коллежский асессор спустился только через двадцать три минуты. Под глазом у него багровел фингал.
– Она хоть того стоила? – спросил Алексей Николаевич.
– Ай, какая! Гречанка. Зовут Эрмофила. Жена Адамули, владельца бани. Я не мог удержаться.
– А кто тебе фонарь навесил? Муж? Или он банщиков на подмогу позвал?
– Нет. Был там один… друг семьи. Несдержанный. Пришлось отмутузить. Ну и, по праву победителя… того.
– Победитель, тоже мне. Я собирался взять тебя с собой на совещание к Бабычу. Теперь сиди дома. Только компрометируешь меня, право слово.
– Дома? – возмутился Азвестопуло. – Мы хотели объехать опасные места.
– Объедем, когда купишь в аптеке синие очки. Ешь быстрее, времени мало. Нам еще город спасать от гибели.
– Я его вчера уже спас… от несдержанного.
– Шевелись! А то завтра Пасха, все будет закрыто.
Лениво переругиваясь, питерцы поехали осматривать постройки нефтяного поселка. Оказалось, что между Кубанью и садом Шика расположились одно за другим несколько предприятий. У моста, на берегу реки, спрятался небольшой заводик бетонного кирпича. Далее стояла насосная станция нефтепровода, за ней – баки завода Гукасова и его клиентов. Бок о бок с ними расположились нефтяные склады (те же резервуары) Вишау. Оба участка – завода и склада – были обнесены невысокими земляными валами, видимо, из противопожарных соображений. Возле рельсов железной дороги торчали трубы и высились промышленные корпуса. На воротах висела вывеска: «Русско-Кубанская промышленная и нефтяная компания «Кубаноль». Лыков пояснил помощнику, что это строится завод, который, первый в России, будет изготовлять оборудование для нефтедобычи. Его хозяева – один британец и два жителя Вены шотландского происхождения. Здесь компанию представляет екатеринодарский купец Роккель. «Кубаноль» должен открыться через год, а заказов он уже собрал на пять лет вперед…
Ближе к реке шла еще одна бойкая стройка. Лыков подозвал артельщика, показал ему свой билет и спросил:
– Что тут возводят?
– Склад «Первого нефтекеросинового товарищества».
– А кто хозяин в том товариществе?
– Так много их, – растерялся артельщик.
– Обычно есть главный.
– Ах, это… Есть и тут. Новороссийский первой гильдии купец Андрейс.
Сыщики слезли с пролетки и отправились осматривать участок. Значительный по размерам, он весь был перекопан. Люди, как муравьи, копошились тут и там, визжал талями кран, колонна ломовиков везла чугунные конструкции. Несколько глубоких котлованов явно предназначались под наливные баки. Рядом в рулонах лежало листовое железо. На реке еще не спал паводок, что позволило оборудовать пристань поближе к стройке. Там с парохода сгружали булыжник и сразу мостили площадку. Суматоха!
Не став дожидаться, когда их переедет фурщик, питерцы двинулись вверх по реке. И обнаружили еще одну стройку. Участок под нее только-только выровняли. Из содранной земли насыпали защитные валы, настолько высокие, что за ними не было видно внутреннего устройства. Пришлось карабкаться наверх.
– Прямо средневековое городище, – досадливо пробормотал Лыков. – Еще ров осталось выкопать и донжон возвести.
Когда они забрались на вершину вала, оказалось, что за ним успели лишь вбить колышки. Веревки обозначили контуры будущих корпусов. Тут и там были разбросаны деревянные бараки-времянки. Возле каждого из них стояли наготове пожарные насосы с гидропультами, от которых тянулись в противопожарный котлован брезентовые рукава. На участке не было ни единого человека. Лишь около рельсов железной дороги торчала будка сторожа. Сам караульный, увидев двух хорошо одетых господ, спрятался внутри.
Алексей Николаевич указал вперед, как Кутузов на поле сражения:
– Столько насосов! Что они тут тушить собрались, землю?
– Нефть, – авторитетно заявил Азвестопуло.
– Нашелся специалист. Областной горный инженер Юшкин сказал мне, что горящую нефть потушить нельзя, остается ждать, пока она выгорит.
Коллежский асессор задумчиво осмотрелся:
– Это явно еще один склад.
– Посмотри на веревки. Предусмотрено только два круглых резервуара. Остальные корпуса прямоугольной формы. Больше подходит для завода, чем для склада.
– Давайте пойдем к сторожу и узнаем, – предложил грек.
– Да ты уже узнал, – упрекнул помощника Лыков. – Забыл, что сказал тебе твой дядя Георгий Харлампиевич? Это будущий керосиновый завод Дробязкина. Владельцем которого на самом деле является Асьминкин.
– Точно…
Сергей еще раз, более внимательно, осмотрел площадку и прокомментировал:
– Завода еще нет, а пожарное оборудование уже стоит. И вал вдвое выше, чем у Гукасова. Странно… Зачем это?
Тут оба сыщика подумали об одном и том же и уставились друг на друга.
– Но этого же не может быть! – воскликнул после паузы Азвестопуло.
– Почему? – парировал шеф. – Скорее тут ответ на все вопросы.
На Посполитакинской был полный сбор: Азвестопуло, все трое надзирателей и начальник. Жуковский сверкал новыми золотыми зубами и рассказывал, как караулил погреба. Выходило очень смешно. На столе опять стояла бутылка водки. Ее дополнял жареный гусачок из обжорки Баграта, что возле Старого Базара.
При появлении чина пятого класса все встали. Корж хотел незаметно убрать посудину, но Лыков попросил себе пендюрочку, и застолье продолжилось. Однако настроение у сыщиков было рабочее. Тимошенко доложил, как шел допрос Шепеля. Кучер, похоже, обиделся не только на «ивана», но и на своего родственника. Он сдал Довгило с потрохами. Беглый аферист не просто реализовывал фальшивые банкноты и укрывал шайку разбойников. Он ею фактически руководил, на пару с Семафором. Так, именно Довгило задумал ограбление аптеки Кранцфельда, когда вооруженные бандиты забрали кассу и несколько флаконов с ядом. День спустя внезапно умер от отравления Куриный, маркер биллиардной в трактире «Биржа». Он знал настоящее имя мыловара и попытался его шантажировать.
Тот же шуринец[55] организовал нападение на недавно построенную баню Виноградского. Ворвались пятеро с револьверами, лица у них были вымазаны сажей. Пальнули в управляющего, но не попали. С перепугу тот отдал им всю выручку. Рядом стоял богатый ссыпщик Макловари, у которого было при себе четыреста тридцать пять рублей – обчистили и его. В бане в это время находилось более ста человек. Но все голые и безоружные! Никто не погнался за бандитами…
– А что насчет связи Довгило со Шкуропатом? – спросил Лыков.
– Отнекивается, – сообщил надзиратель. – А когда узнал, что Семафора шлепнули, не стал скрывать своей радости. Теперь свидетелей нет.
Алексей Николаевич рассказал о встрече с начальником артиллерии Кубанского войска. Сообщение, что погреба не могут являться целью диверсии, сыщики встретили в штыки.
– Двадцать девять тысяч снарядов ему мало? – кричал Корж. – Черт египетский, а не полковник!
– Бабыч прямо указал нам на погреба, – напомнил начальник отделения. – Ему виднее. Генерал-лейтенант думает за всю область, а не за количество комплектов огнеприпасов.
Один лишь Азвестопуло отнесся к мнению артиллериста с должным вниманием. Он заявил, что надо еще раз объехать все важные городские объекты: станцию водопровода, мост через Кубань, нефтеперегонные и винокуренные заводы, склады легковоспламеняющихся товаров, электростанцию, хлебные элеваторы. Пришельцев возразил:
– Мы ищем Вариводу, у которого в руках какое-то зажигательное оружие. Мост или элеватор не сожжешь.
– Как знать? – ответил грек. – Если по мосту будет в это время проходить поезд с керосином? А элеваторы и сами иногда загораются, если неправильно хранить зерно. Там, где сегодня крутили вентиль, вообще самое пожароопасное место в городе.
Лыков на правах старшего приказал:
– Господа, новое поручение. Надо составить перечень всего, что может загореться и взорваться. В том смысле, что сильно взорваться! Ищем объект диверсии заново. Рано мы поверили администрации, надо было самим перевернуть каждый камень…
Кубанцы опять сели за списки. Питерцы смотрели через плечо и подбрасывали новые идеи. В результате получился обширный перечень потенциально взрывоопасных объектов.
Открывали его склады нефти и керосина. Их в Екатеринодаре имелось удивительно много. Хранилища были густо разбросаны на выгоне, между ссыпками и лесными бараками, да и по всей остальной городской территории. Счет им шел на десятки. Лыков выбрал только наиболее крупные, таких оказалось шесть. Самый большой склад – Вишау – располагался возле железнодорожного моста. Далее шли склад Меньшова на Карасуне, Акулова на Екатерининской улице, Кононенко близ Базовской дамбы, Коваленко на том же Карасуне, и Порохневского около Всесвятского кладбища. Взрыв любого из этих строений угрожал разрушениями и человеческими жертвами.
На второе место сыщики поставили винокуренный завод Ерохина на Кожевенных заводах и казенный винный склад на пересечении Графской и Котляревской улиц.
В третью группу вошли крупные паровые мельницы, элеваторы и табачные склады. Их тоже оказалось немало.
В четвертую – мазутохранилища городской и трамвайной электростанций, а также железнодорожного депо.
Замыкал список склад взрывчатых веществ пароходства Дицмана. Рабочие судовладельца использовали динамит для дноуглубительных работ в русле Кубани.
Лыков стал делить объекты между сыщиками. Азвестопуло вызвался проверить табачные склады. Наверняка, мошенник, планировал хапнуть там табаку по дешевке… Шеф согласился, а винную тему передал Тимошенко с Коржем. Остальные разобрали что попало. Пришельцев и без того был завален делами, ему питерец ничего не поручил. Себе он выбрал электростанции.
Три дня в городе шла невидимая постороннему глазу напряженная работа. Владельцев предприятий вызывали на пожарный двор, угол Екатерининской и Красной. Там стояла каланча высотой в одиннадцать саженей, служившая одновременно водонапорной башней городского водопровода. На дворе деловиков тщательно расспрашивал брандмейстер пожарной команды Клочан. Сыщики сидели рядом и помогали. Вопросы задавали такие, что хозяева впадали в ступор. Как устроена огнегасительная служба? Есть ли среди рабочих неуравновешенные люди? Случались ли поджоги и странные возгорания? Что будет, если появится открытый огонь? Что внутри пожароопасно, а что взрывоопасно? Клочан свирепствовал. Большая часть предприятий проверку в целом прошла. Но мельница Ерошова, табачная фабрика Цыгоева, а также склады табака Бедросова и Сарантиди обнаружили полную неготовность к пожару. Полицмейстер обязал их владельцев немедленно принять меры.
На четвертый день Лыков сказал помощнику:
– Вроде бы все прошерстили. Клочан говорит: опаснее нефтяного поселка ничего в городе нет. Так и так все на него указывает… Мы с тобой завтра с утра обойдем и сами поглядим.
Потом обратился к начальнику отделения:
– А вам, Александр Петрович, поручение.
Пришельцев взял карандаш. Статский советник продолжил:
– Мы подозреваем в укрывательстве Вариводы двух темных дельцов: Асьминкина и Довгило. У обоих, как оказалось, имелись свои карманные шайки. Люди Асьминкина нам до сих пор неизвестны. Еще недавно Конон Прович казался мне главным подозреваемым. События последних дней вывели на первый план Владимира Аполлоновича. Согласны?
– Пожалуй, да.
– А мы до сих пор не знаем, за что именно его судили пятнадцать лет назад в Баку. Аферы с нефтеносными участками… Какие аферы? Были ли там поджоги? Если были, то с Асьминкина подозрения можно снимать. Он бывший бандит, нынешний жулик, но зажигательное оружие следует тогда искать у мыловара.
– Я свяжусь с начальником сыскного отделения Баку, пусть пришлет мне выписки из того судебного процесса.
– Телеграфом! С указанием, что дознание ведется по Высочайшему повелению.
– Разумеется, – согласился Пришельцев. – Но табаковода нельзя оставлять в покое. Давно пора очистить от него город. Есть у Асьминкина «кубанский огонь» или нет – это ничего не меняет. Надо выжечь скверну, иначе потом долго случая не будет.
Лыков понимал желание коллежского асессора. Прибыл большой чин, карманы от бумаг с гербами трещат. Надо использовать его как таран: стереть в порошок всех, на кого полиция давно точит зубы.
– Хорошо, Александр Петрович, Асьминкина мы спишем под одну гребенку. Обещаю, что когда мы с Сергеем Маноловичем поедем домой, табаковод будет в цинтовке. Начинайте сочинять акт дознания.
Пришельцев и его люди повеселели. На столе опять появилась бутылка. Уже за полночь командированные отправились в «Центральную». Азвестопуло спать не хотел и ушел в ресторан, на поиски приключений. А Лыков лег и мигом уснул…
Наутро оказалось, что грек заперся у себя в номере и не хочет оттуда выходить. Шеф стукнул кулаком в дверь и приказал:
– Через четверть часа внизу!
Коллежский асессор спустился только через двадцать три минуты. Под глазом у него багровел фингал.
– Она хоть того стоила? – спросил Алексей Николаевич.
– Ай, какая! Гречанка. Зовут Эрмофила. Жена Адамули, владельца бани. Я не мог удержаться.
– А кто тебе фонарь навесил? Муж? Или он банщиков на подмогу позвал?
– Нет. Был там один… друг семьи. Несдержанный. Пришлось отмутузить. Ну и, по праву победителя… того.
– Победитель, тоже мне. Я собирался взять тебя с собой на совещание к Бабычу. Теперь сиди дома. Только компрометируешь меня, право слово.
– Дома? – возмутился Азвестопуло. – Мы хотели объехать опасные места.
– Объедем, когда купишь в аптеке синие очки. Ешь быстрее, времени мало. Нам еще город спасать от гибели.
– Я его вчера уже спас… от несдержанного.
– Шевелись! А то завтра Пасха, все будет закрыто.
Лениво переругиваясь, питерцы поехали осматривать постройки нефтяного поселка. Оказалось, что между Кубанью и садом Шика расположились одно за другим несколько предприятий. У моста, на берегу реки, спрятался небольшой заводик бетонного кирпича. Далее стояла насосная станция нефтепровода, за ней – баки завода Гукасова и его клиентов. Бок о бок с ними расположились нефтяные склады (те же резервуары) Вишау. Оба участка – завода и склада – были обнесены невысокими земляными валами, видимо, из противопожарных соображений. Возле рельсов железной дороги торчали трубы и высились промышленные корпуса. На воротах висела вывеска: «Русско-Кубанская промышленная и нефтяная компания «Кубаноль». Лыков пояснил помощнику, что это строится завод, который, первый в России, будет изготовлять оборудование для нефтедобычи. Его хозяева – один британец и два жителя Вены шотландского происхождения. Здесь компанию представляет екатеринодарский купец Роккель. «Кубаноль» должен открыться через год, а заказов он уже собрал на пять лет вперед…
Ближе к реке шла еще одна бойкая стройка. Лыков подозвал артельщика, показал ему свой билет и спросил:
– Что тут возводят?
– Склад «Первого нефтекеросинового товарищества».
– А кто хозяин в том товариществе?
– Так много их, – растерялся артельщик.
– Обычно есть главный.
– Ах, это… Есть и тут. Новороссийский первой гильдии купец Андрейс.
Сыщики слезли с пролетки и отправились осматривать участок. Значительный по размерам, он весь был перекопан. Люди, как муравьи, копошились тут и там, визжал талями кран, колонна ломовиков везла чугунные конструкции. Несколько глубоких котлованов явно предназначались под наливные баки. Рядом в рулонах лежало листовое железо. На реке еще не спал паводок, что позволило оборудовать пристань поближе к стройке. Там с парохода сгружали булыжник и сразу мостили площадку. Суматоха!
Не став дожидаться, когда их переедет фурщик, питерцы двинулись вверх по реке. И обнаружили еще одну стройку. Участок под нее только-только выровняли. Из содранной земли насыпали защитные валы, настолько высокие, что за ними не было видно внутреннего устройства. Пришлось карабкаться наверх.
– Прямо средневековое городище, – досадливо пробормотал Лыков. – Еще ров осталось выкопать и донжон возвести.
Когда они забрались на вершину вала, оказалось, что за ним успели лишь вбить колышки. Веревки обозначили контуры будущих корпусов. Тут и там были разбросаны деревянные бараки-времянки. Возле каждого из них стояли наготове пожарные насосы с гидропультами, от которых тянулись в противопожарный котлован брезентовые рукава. На участке не было ни единого человека. Лишь около рельсов железной дороги торчала будка сторожа. Сам караульный, увидев двух хорошо одетых господ, спрятался внутри.
Алексей Николаевич указал вперед, как Кутузов на поле сражения:
– Столько насосов! Что они тут тушить собрались, землю?
– Нефть, – авторитетно заявил Азвестопуло.
– Нашелся специалист. Областной горный инженер Юшкин сказал мне, что горящую нефть потушить нельзя, остается ждать, пока она выгорит.
Коллежский асессор задумчиво осмотрелся:
– Это явно еще один склад.
– Посмотри на веревки. Предусмотрено только два круглых резервуара. Остальные корпуса прямоугольной формы. Больше подходит для завода, чем для склада.
– Давайте пойдем к сторожу и узнаем, – предложил грек.
– Да ты уже узнал, – упрекнул помощника Лыков. – Забыл, что сказал тебе твой дядя Георгий Харлампиевич? Это будущий керосиновый завод Дробязкина. Владельцем которого на самом деле является Асьминкин.
– Точно…
Сергей еще раз, более внимательно, осмотрел площадку и прокомментировал:
– Завода еще нет, а пожарное оборудование уже стоит. И вал вдвое выше, чем у Гукасова. Странно… Зачем это?
Тут оба сыщика подумали об одном и том же и уставились друг на друга.
– Но этого же не может быть! – воскликнул после паузы Азвестопуло.
– Почему? – парировал шеф. – Скорее тут ответ на все вопросы.