Кубанский огонь
Часть 15 из 46 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– И не скажет, – подхватил Пришельцев. – Тертый калач, зачем ему отдавать нам убийцу?
В пивной оставили засаду, и в полдень в нее угодил еще один член шайки Вариводы, Осип Вострый. Сыщики давно искали этого человека. Он тоже состоял прежде при Полюндре. Подозревался в убийстве торговца Швангулидзе. Твердый и упрямый, бандит отказался давать показания. Так и так ему грозила виселица, и он не собирался укорачивать себе век.
Сыщики вызвали на опознание женщин из семейства Гилей, которые уцелели в той бойне. Старуха до сих пор не оправилась от испуга и никого, по ее словам, не вспомнила. Елизавета, наоборот, попыталась выцарапать убийцам глаза. После ее показаний ничто уже не могло спасти их от бессрочной каторги. А то и от петли.
У сыщиков оставалась надежда на более молодого и менее твердого Маштака. Тот сидел в одиночке, его таскали на допросы каждый день и старались запугать.
– Я же вижу по тебе, что ты сам не убивал, – пел привычную песню Лыков. – Резали и душили другие, а ты боялся за себя и молча потакал. Ведь так?
– Вы, вашебродие, как будто рядом стояли. А сколько дадут за потакание?
– Много, если не поможешь следствию.
– Э-э… а как помочь-то?
– Расскажи про шайку все, что знаешь. А главное – укажи, где искать атамана.
– Да я ведать не ведаю, кто там они, нехристи. Сам из мещанского сословия, мухи не обидел.
– Мухи? Ты ж рецидивист, давно в гренадерах.
– Это по молодости было, вашскородь. Поумнел я, встал на путь честного труда. Ну, хотел встать, да не успел, вы поймали.
Алексей Николаевич подошел к арестанту и вперил в него взгляд. Так башколом на бойне глядит на животное, которое собирается заколоть.
– Бить дурака жалко кулака. Или не жалко?
Сыщик поднял парня за ворот, примерился.
– Эта, эта! Что вы делаете? Прокурорский надзор же есть! – завопил тот.
– Конечно, есть, – не стал спорить статский советник и врезал.
Кольку отлили водой и опять усадили на стул. Мокрый, с всклокоченными волосами, он выглядел жалко.
– Я сейчас позову двух городовых и оставлю вас на часок. А потом вернусь и спрошу еще раз. И так пока не заговоришь. Молчишь? Ну, сам напросился.
Питерец вызвал двух дюжих служивых и стал их инструктировать:
– Берете простыню и смачиваете ее. Потом скатываете в тугой жгут. Когда бьете таким, следов не остается, он ничего не докажет. Ну, ребята! Кто первый добьется сведений, тому от меня рубль.
Налетчик продержался четверть часа и стал просить прекратить избиение. Алексей Николаевич вошел чернее тучи:
– Думал, тебя изюмом будут кормить за то, что ты девять человек умертвил? Признавайся, тварь, иначе до смерти заколочу.
– Я взаправду не убивал, только за руки держал, – плаксиво заголосил Колька.
– А кто душил и резал?
– Атаман. Ему в удовольствие.
– Вострый тоже за руки держал? Или за ноги?
– Нет, Оська крепкий до чужих слез, ему ништо.
– Говори, что знаешь про банду. Вас восемь вместе с атаманом?
– Семеро осталось, – Маштак сломался, и из него посыпались признания. – Был Арсений Фенюк, казак станицы Чепегинской, мастер по замкам. И залез Прокопию Ильичу в ящик, где казна лежит. Хотел свою долю взять… как он потом объяснял. А только Прокопий Ильич не поверил и задушил его у нас на глазах.
– Где тело спрятали?
– На Дубинке есть свое кладбище, там зарыли.
– Место узнаешь?
– А то. Я самолично могилу рыл. Страшно…
– Что страшно?
– Такому человеку перечить, – пояснил Колька.
– Назови остальных.
Маштак описал своих товарищей. Имен он почти не знал, только клички. Но по приметам сыщики могли теперь опознать некоторых из них.
– Где у вас место сбора?
– В номерах «Турция». Но их уж там нет.
– Кто прячет Шкуропата? – задал главный вопрос питерец.
– Есть один, – подтвердил арестант. – Богатый! Свой выезд имеет. Мы с Прокопий Ильичом у него навроде конвойных черкесов. Напугать кого или…
– Как зовут богатея?
– Не знаю. Атаман его от нас скрывает.
Опять сыщик не узнал самого главного. Уже заканчивая допрос, он спросил:
– Что такое «кубанский огонь»?
– Труба есть железная, и к ней бомбы. Не знаю, как устроено, но из нее они, бомбы те, вылетают. Все могут испепелить, даже то, что не горит.
– Откуда взялся огонь у Вариводы?
– Рыжий принес.
– Он ведь не рыжий по масти, так? – сел напротив арестанта статский советник.
– Угу, он билявый.
– Как-как?
– Белобрысый. Зовут Рыжим, а почему, не знаю.
– Продолжай насчет трубы.
Маштак задумался:
– А что говорить-то? Я ее раз только и видал. Говорили, что Рыжий из нее промыслы спалил. Которые велели, те и спалил.
– А кто дал приказ? – не унимался Алексей Николаевич.
– Купец, кто же еще.
– Для чего?
Бандит пожал плечами:
– Может, в деньгах отказали? И он решил проучить. Я слыхал, так армяне делают, эти… террористы. Обкладывают своих богачей данью. Для освобождения народа от турецкого ига. Кто отказался, тот враг, его казнят.
– А что Варивода хочет спалить чуть не весь Екатеринодар, об этом ты ничего не слышал?
– Не… Кто мне скажет? Вострый, тот, может, и знает, а я так… за руки держать.
По городу прокатилась серия облав. Сыщики вычислили по приметам, сообщенным Маштаком, некоторых сообщников атамана. Но поиски ничего не дали. Поняв, что двое из его людей попались, Шкуропат исчез. И забрал с собой остаток банды. Через два дня началось… Сперва в станице Андрюковской, на мельнице Моисея Литвинова, были убиты он сам, его жена и дочь. На телах погибших нашли множество колотых ран. Через четыре дня в Вознесенской убили и ограбили семидесятисемилетнюю крестьянскую вдову Степаниду Бурову. А еще через два дня в станице Удобной зарезали содержательницу постоялого двора Акулину Красницкую. На аэроплане, что ли, летал над Кубанской областью Варивода?
Лыков пришел к Бабычу и рассказал ему о странной штуке, которая выплевывает зажигательную бомбу на большое расстояние. С ее помощью уже подожгли два нефтепромысла. Вероятно, угроза, нависшая над артиллерийскими складами, исходит от той же трубы. Генерал озадаченно выслушал питерца.
– Труба с сошками, к ней железная опора, и швыряет зажигательные гранаты?
– Да, так описывают очевидцы.
– Что же это такое?
– Пока загадка.
Начальник области пришел в волнение:
– Как же нам оборонить склады? Мы усилили наряды часовых. Но что это даст? Часовые даже и не увидят, откуда прилетит эта чертова штука. Злодеи подъедут на лошади, плюнут огнем со ста саженей, и дай бог ноги. А у нас полгорода подымет на воздух…
– Надо ввести дополнительные патрули по внешнему периметру, удаленному от складов на двести саженей, – предложил сыщик.
– Пожалуй. Но труба с сошками… Что это может быть?
Бабыч вызвал начальника войскового штаба генерал-майора Кияшко и спросил его:
– Андрей Иваныч, ты не слышал ничего про диковинную штуку?
В пивной оставили засаду, и в полдень в нее угодил еще один член шайки Вариводы, Осип Вострый. Сыщики давно искали этого человека. Он тоже состоял прежде при Полюндре. Подозревался в убийстве торговца Швангулидзе. Твердый и упрямый, бандит отказался давать показания. Так и так ему грозила виселица, и он не собирался укорачивать себе век.
Сыщики вызвали на опознание женщин из семейства Гилей, которые уцелели в той бойне. Старуха до сих пор не оправилась от испуга и никого, по ее словам, не вспомнила. Елизавета, наоборот, попыталась выцарапать убийцам глаза. После ее показаний ничто уже не могло спасти их от бессрочной каторги. А то и от петли.
У сыщиков оставалась надежда на более молодого и менее твердого Маштака. Тот сидел в одиночке, его таскали на допросы каждый день и старались запугать.
– Я же вижу по тебе, что ты сам не убивал, – пел привычную песню Лыков. – Резали и душили другие, а ты боялся за себя и молча потакал. Ведь так?
– Вы, вашебродие, как будто рядом стояли. А сколько дадут за потакание?
– Много, если не поможешь следствию.
– Э-э… а как помочь-то?
– Расскажи про шайку все, что знаешь. А главное – укажи, где искать атамана.
– Да я ведать не ведаю, кто там они, нехристи. Сам из мещанского сословия, мухи не обидел.
– Мухи? Ты ж рецидивист, давно в гренадерах.
– Это по молодости было, вашскородь. Поумнел я, встал на путь честного труда. Ну, хотел встать, да не успел, вы поймали.
Алексей Николаевич подошел к арестанту и вперил в него взгляд. Так башколом на бойне глядит на животное, которое собирается заколоть.
– Бить дурака жалко кулака. Или не жалко?
Сыщик поднял парня за ворот, примерился.
– Эта, эта! Что вы делаете? Прокурорский надзор же есть! – завопил тот.
– Конечно, есть, – не стал спорить статский советник и врезал.
Кольку отлили водой и опять усадили на стул. Мокрый, с всклокоченными волосами, он выглядел жалко.
– Я сейчас позову двух городовых и оставлю вас на часок. А потом вернусь и спрошу еще раз. И так пока не заговоришь. Молчишь? Ну, сам напросился.
Питерец вызвал двух дюжих служивых и стал их инструктировать:
– Берете простыню и смачиваете ее. Потом скатываете в тугой жгут. Когда бьете таким, следов не остается, он ничего не докажет. Ну, ребята! Кто первый добьется сведений, тому от меня рубль.
Налетчик продержался четверть часа и стал просить прекратить избиение. Алексей Николаевич вошел чернее тучи:
– Думал, тебя изюмом будут кормить за то, что ты девять человек умертвил? Признавайся, тварь, иначе до смерти заколочу.
– Я взаправду не убивал, только за руки держал, – плаксиво заголосил Колька.
– А кто душил и резал?
– Атаман. Ему в удовольствие.
– Вострый тоже за руки держал? Или за ноги?
– Нет, Оська крепкий до чужих слез, ему ништо.
– Говори, что знаешь про банду. Вас восемь вместе с атаманом?
– Семеро осталось, – Маштак сломался, и из него посыпались признания. – Был Арсений Фенюк, казак станицы Чепегинской, мастер по замкам. И залез Прокопию Ильичу в ящик, где казна лежит. Хотел свою долю взять… как он потом объяснял. А только Прокопий Ильич не поверил и задушил его у нас на глазах.
– Где тело спрятали?
– На Дубинке есть свое кладбище, там зарыли.
– Место узнаешь?
– А то. Я самолично могилу рыл. Страшно…
– Что страшно?
– Такому человеку перечить, – пояснил Колька.
– Назови остальных.
Маштак описал своих товарищей. Имен он почти не знал, только клички. Но по приметам сыщики могли теперь опознать некоторых из них.
– Где у вас место сбора?
– В номерах «Турция». Но их уж там нет.
– Кто прячет Шкуропата? – задал главный вопрос питерец.
– Есть один, – подтвердил арестант. – Богатый! Свой выезд имеет. Мы с Прокопий Ильичом у него навроде конвойных черкесов. Напугать кого или…
– Как зовут богатея?
– Не знаю. Атаман его от нас скрывает.
Опять сыщик не узнал самого главного. Уже заканчивая допрос, он спросил:
– Что такое «кубанский огонь»?
– Труба есть железная, и к ней бомбы. Не знаю, как устроено, но из нее они, бомбы те, вылетают. Все могут испепелить, даже то, что не горит.
– Откуда взялся огонь у Вариводы?
– Рыжий принес.
– Он ведь не рыжий по масти, так? – сел напротив арестанта статский советник.
– Угу, он билявый.
– Как-как?
– Белобрысый. Зовут Рыжим, а почему, не знаю.
– Продолжай насчет трубы.
Маштак задумался:
– А что говорить-то? Я ее раз только и видал. Говорили, что Рыжий из нее промыслы спалил. Которые велели, те и спалил.
– А кто дал приказ? – не унимался Алексей Николаевич.
– Купец, кто же еще.
– Для чего?
Бандит пожал плечами:
– Может, в деньгах отказали? И он решил проучить. Я слыхал, так армяне делают, эти… террористы. Обкладывают своих богачей данью. Для освобождения народа от турецкого ига. Кто отказался, тот враг, его казнят.
– А что Варивода хочет спалить чуть не весь Екатеринодар, об этом ты ничего не слышал?
– Не… Кто мне скажет? Вострый, тот, может, и знает, а я так… за руки держать.
По городу прокатилась серия облав. Сыщики вычислили по приметам, сообщенным Маштаком, некоторых сообщников атамана. Но поиски ничего не дали. Поняв, что двое из его людей попались, Шкуропат исчез. И забрал с собой остаток банды. Через два дня началось… Сперва в станице Андрюковской, на мельнице Моисея Литвинова, были убиты он сам, его жена и дочь. На телах погибших нашли множество колотых ран. Через четыре дня в Вознесенской убили и ограбили семидесятисемилетнюю крестьянскую вдову Степаниду Бурову. А еще через два дня в станице Удобной зарезали содержательницу постоялого двора Акулину Красницкую. На аэроплане, что ли, летал над Кубанской областью Варивода?
Лыков пришел к Бабычу и рассказал ему о странной штуке, которая выплевывает зажигательную бомбу на большое расстояние. С ее помощью уже подожгли два нефтепромысла. Вероятно, угроза, нависшая над артиллерийскими складами, исходит от той же трубы. Генерал озадаченно выслушал питерца.
– Труба с сошками, к ней железная опора, и швыряет зажигательные гранаты?
– Да, так описывают очевидцы.
– Что же это такое?
– Пока загадка.
Начальник области пришел в волнение:
– Как же нам оборонить склады? Мы усилили наряды часовых. Но что это даст? Часовые даже и не увидят, откуда прилетит эта чертова штука. Злодеи подъедут на лошади, плюнут огнем со ста саженей, и дай бог ноги. А у нас полгорода подымет на воздух…
– Надо ввести дополнительные патрули по внешнему периметру, удаленному от складов на двести саженей, – предложил сыщик.
– Пожалуй. Но труба с сошками… Что это может быть?
Бабыч вызвал начальника войскового штаба генерал-майора Кияшко и спросил его:
– Андрей Иваныч, ты не слышал ничего про диковинную штуку?