Кубанский огонь

– Без нужды обещаю вас не выдавать, – снизошел питерец. – У него же нет таких денег. Асьминкин может выступать лишь как столбопромышленник, верно?

– Верно. Он спекулянт, и даже не из первых. Тот же Кухарский тратит много больше. Но у Конона Провича будто есть особое чутье. Он берет лучшие участки. Точнее, это просто земли с темными битуминозными глинами. Никто еще не знает их запасы, когда участки выставляются на торги. Асьминкин выкупает дюжину, а потом по итогам разведки выясняется, что она – самая перспективная. Он перепродает договор аренды втридорога и оказывается с хорошим барышом. Как будто ему кто-то ворожит!

– Не бывает такого, – скептически покачал головой статский советник. – А разве участки выставляются на торги без предварительных там изысканий? И это лотерея для покупателей?

Инженер возразил:

– Нет, конечно. Когда забил знаменитый фонтан, вокруг него очертили радиус в пятьдесят верст и разбили на десятинные участки. Их и выставляют на торги.

– А Конон Асьминкин угадывает всякий раз лучшие из этого набора?

– Да. Вы правы, что-то тут не то…

– Евгений Максимович, кто-то ведь вел там предварительную разведку?

– Англичане. Самую предварительную, но с пробным бурением. То есть картину они получили близкую к действительности.

– И заявители к этим данным не допущены?

– Нет, это коммерческий секрет того, кто вел разведку.

– И рядовой табаковод Асьминкин, подобно медиуму, проникает в него раз за разом? Как можно в это поверить?

Юшкин сдулся на глазах.

– Алексей Николаевич, что все это значит?

– А вы не поняли? У них сговор.

– Но зачем британцам подкармливать русского дельца средней руки секретной, и притом очень дорогой, информацией?

– Пока не знаю. Возможно, островитяне платят ему таким образом за некие услуги.

– Асьминкин продает табак. Он простой торговый человек, каких много. Чем Конон Прович приглянулся англичанам?

Лыков протянул собеседнику руку и сказал начальственным тоном:

– О нашем разговоре никому ни слова. Честь имею.

Он поспешил на полицейский телеграф и отбил в Петербург экспресс на имя Зуева: «СРОЧНО ПРИШЛИТЕ АЗВЕСТОПУЛО».





Глава 10

Первый след




Кирпичная улица хоть и располагалась в центре города, но к числу престижных не относилась. Пивная Каранда стояла на углу с Прогонной, неподалеку от фруктового рынка. Эта часть Екатеринодара была постоянным местом мелких нарушений, хулиганства и пьяных дебошей. Зловещее соседство Покровки добавляло остроты.

Полицейские оставили пролетки напротив мужского двухклассного училища, там, где кончалась булыжная мостовая. Дальше они шли крадучись. Лыков открывал шествие и разгонял бродячих собак. Завидев командированного, отчаянные псы поджимали хвост и удалялись в подворотню.

Вот и перекресток. Корж с двумя городовыми сгрудились у входной двери. Еще один служивый перелез через забор, открыл калитку и впустил товарищей во двор. Все было готово к облаве.

– Начинай! – скомандовал Пришельцев и вынул револьвер. Они с Лыковым встали у черного хода.

Корж забарабанил в дверь:

– Савелий! Открывай, полиция!

В доме загорелся свет, послышались торопливые шаги. Затем сверху стукнуло слуховое окно. Кто-то пробежал по крыше и спрыгнул в сад. Тут статский советник принял его в крепкие объятья.

– Тихо, парень, тихо. Оружие есть?

– А… эта…

Подскочил Пришельцев, умело обыскал пленника и нашел у того в карманах целый арсенал.

– Ого, да ты запасливый. Алексей Николаевич, гляньте: нож, револьвер и удавка.


– В темноте не видно, Александр Петрович. Идемте в дом.

Лыков жахнул кулаком в заднюю дверь, им открыл городовой и пропустил внутрь. На свету питерец разглядел задержанного. Молодой парень, глаза бегают, лицо неприятное, уголовное. Про таких говорят: со следами всех пороков. Вот и у этого нос провалился от запущенного сифилиса.

Коллежский асессор как только глянул на сифилитика, тут же воскликнул:

– А ведь это Колька Маштак!

– Знаете его?

– Нет, но по приметам похож. У того тоже луэс[36]. Эй, хозяина сюда!

Корж подвел к начальству владельца пивной. Тот делал вид, что напуган, и суетливо вытирал руки об исподнее. Ясно было, что Каранд хитрая бестия и расколоть его будет нелегко.

– Савелий, что это за молодчики у тебя из окна прыгают? Да прямо нам на голову.

– В первый раз вижу, ваше высокоблагородие. Не иначе, он в дом залез. С целью штоб пограбить. А вы его спугнули. Вот спасибо полиции!

– В первый раз? А я сначала подумал, ты ему ночлег дал.

– Что вы, что вы! Я все эти дела бросил, как только вышел из тюремного замка. Знать не знаю молодца, так и пишите в протоколе.

– Документ есть? – обратился Пришельцев к пленнику. Тот пошарил в кармане и подал паспортную книжку.

– Так… Яков Мельхер, лютеранского исповедания… Не похож ты на лютеранина.

Тут Лыков, который никогда ничего не забывал, напомнил главному сыщику:

– Так звали работника с хутора Гиля. Его зарезали вместе с остальными.

На лице Пришельцева появилась страшная гримаса:

– Сволочь… так это ты их убивал?!

И коллежский асессор в исступлении ударил уголовного кулаком в переносицу. Тот повалился на пол, а Пришельцев принялся месить упавшего сапогами, не выбирая места.

Дав ему отвести душу, Лыков взял Александра Петровича за плечи и силой увел в угол, затем приказал городовым:

– Достаньте воды его высокоблагородию.

Пришельцев так и стоял в углу, не оборачиваясь, его сильно трясло. Питерец сунул ему через плечо кружку с водой. Тот залпом ее выпил и понемногу успокоился. Повернулся к людям: те стояли и ждали приказаний.

– Живо обыск, все проверить. Ищите вещи, похищенные с хутора Гиля. Но и другое не просмотрите: хозяин – известный барыга.

Подчиненные разбежались выполнять команду. Кубанец сказал питерцу вполголоса:

– Прошу меня извинить. Вы там не были, а я был. Такое видел, что не приведи господи.

– Эх, – с тоской посмотрел в потолок статский советник. – Я был в других подобных местах. Озверела Россия. Страшно подумать, куда мы катимся.

Однако разводить нюни времени не было. Через час двух задержанных доставили в управление полиции. Конфискованными вещами был нагружен целый экипаж, городовые возвращались к себе пешком.

Полицмейстер, зевая, осмотрел трофеи и ушел обратно спать. Пришельцев первым делом велел свериться с картотекой. Парень с проваленным носом действительно оказался грабителем-рецидивистом Николаем Сероштаном по кличке Колька Маштак.

– Рассказывай про Вариводу! – потребовал у него коллежский асессор. Однако Колька пошел в отказ: знать не знаю, паспорт купил на Новом базаре у незнакомого человека, а в пивной заснул спьяну под столом, хозяин его и не заметил. Услышал ночью, что ломится полиция, и с перепугу вылез на крышу. Ешьте с потрохами, но это вся моя вина…

Сыщики понимали, что никто сразу не признается в висельном деле. И начали осматривать находки, которые обнаружились в кладовых у барыги. При этом они сверялись со списком вещей, украденных у несчастных колонистов. Быстро выяснилось, что Каранд попался.

Начальник сыскной вызвал скупщика краденого на допрос. Начал он его жестко:

– Ну что, кобель куцый! Как говорят на Кубани, тебе амбэць.

– Не понимаю, ваше высокоблагородие.

– Вот, гляди. Все это нашли у тебя, а вот то же самое из списка Гилей. Дорогильные[37] чулки с заштопанной левой пяткой. Коротайка[38] с лисьим воротником, на голубой подкладке, пуговицы разные. Пальто на вате, крытое черным сукном, левая пола внизу рыжая от огня. Смекаешь, мурмыло? Сдай нам своего племянника и получишь облегчение участи. Или хочешь пойти по верхнему пределу? По обвинению в сбыте имущества, добытого преступлением. Главным виновным, тем, кто непосредственно убивал, каторга вплоть до бессрочной. Учитывая, сколько людей они сгубили. А тебе как пособнику на две ступени ниже. Будешь десять лет железную дорогу вокруг Байкала строить…

– Не губите, ваше высокоблагородие, – взмолился опытный барыга. – Скажу все, что знаю. Черт попутал, виноват. Пишите.

Савелий изложил следующее. Да, вещи ему принес племянник жены, Прокопий Шкуропат. Именно его сейчас называют Варивода. Колька Маштак из его кодлы. Он поселился в пивной, дожидался, когда барыга продаст вещи. У атамана таких еще шестеро, один хуже другого. Прячет он их где-то за городом. Сам проживает отдельно, и тому есть причины. При главаре тридцать тысяч, взятых в Новороссийске, и он опасается собственной шайки.

Получалось, что сведения Каранда ничем сыщикам не помогли.

– Он не сказал самого главного – где искать главаря, – вынес заключение Лыков.