Кто я?
Часть 7 из 8 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Относительно Эксперимента можно даже и не спрашивать, — махнул рукой доктор. — Все и так понятно. Дубль неотличим от оригинала.
— Зато у нас остались вопросы, — произнесла блондинка.
— Кто из нас — копия, и когда мы можем выбраться наверх? — поинтересовалась брюнетка.
— Лучше присядьте, — посоветовал ученый.
Близняшки заняли места в креслах, синхронно заложив ногу за ногу. Павлов облизнул губы от вида их прелестей, но совладал с собой и, открыв ящик стола, извлек два конверта. На них неровным, скачущим почерком, который свойственен гениальным людям, было начертано «Вика» и «Ника».
— Давайте, смотрите…
Девушки переглянулись и, едва вырвав конверты из рук изобретателя, разорвали упаковки. Достав по листку бумаги, каждая посмотрела сначала на свой, а после — на лист двойника.
— Я не поняла…
— Как так?
— Здесь какая-то ошибка?
— Или это ваша шутка?
Они развернули свои листы лицом к ученому. На каждом было написано единственное слово: «Копия».
— Компьютер, включи запись Э-01/17, — произнес Олег тоном фокусника, готового вытащить кролика из шляпы.
Экран моргнул и вместо строк символов показал кабинет Павлова. Тот самый, в котором сейчас находились изобретатель, обе подопытных и охранник в шлеме. И там, на картинке, сидел ученый в своем кресле. В том же кресле, что и сейчас. С неизменной чашкой консервированного кофе. А напротив стояла Ника Одинцова. Двойники были готовы поклясться, что, несмотря на небольшой размер дисплея, различили даже пятна от красного вина на блузке.
— Я хорошо обдумала ваше предложение, доктор… — сказала девушка на записи.
— Судя по тону, вы решили отказаться… — огорченно произнес мужчина. — Можно узнать о причинах?
— Безусловно. Вы знаете, как врач, считавший, что прививка коровьей оспы позволит человеку переболеть в легкой форме, и предотвратит заражение оспой в тяжелой форме, доказал всему миру свою правоту?
— Конечно. Он заразил себя сам, сделав прививку себе.
— Вот именно. Я считаю, что ученый, который планирует ставить опыты над людьми, сперва должен попробовать на себе.
— Это ваше мнение, как философа?
— Разумеется. Но это только одна…
— Ну понятно… легко рассуждать, будучи доктором философии! Сейчас вы еще и скажете, что ставили опыты на себе! Как изменилось ваше мировосприятие после бокала вина… после двух… или трех! Мы тут, знаете ли, не в бирюльки играем! Я спасаю человечество, черт побери!
— Масштаб эксперимента не имеет значение. Имеет значение готовность пожертвовать своими интересами ради науки. И, как я уже отметила ранее, это лишь одна причина. Следующая — этичность убийства оригинала. Как не крутите, это — убийство. Хотите — называйте расщеплением, разделением на атомы — как угодно. Вы обрываете жизнь живого существа. Личности. Обладающую своим сознанием, душой, разумом. И создание копии нисколько вас не оправдывает. Человеческая жизнь с появлением дубликата менее ценной не стала…
— Человеческая жизнь? Менее ценной? — хохотнул Павлов. — Да чего вы все так носитесь с этой человеческой жизнью? Сам-то человек что, мало убивает? Человек убивает комаров. Потому что они мешают. Убивает свиней. Потому что хочет есть. Убивает тигров. Потому что это весело. И, главное — убивает других людей! Потому что они мешают и это весело! А еще потому, что хочет есть! И не хочет, чтобы его еду съел другой человек!
— Позвольте… а разве не все это, — девушка сделала жест руками. — У вас не для того, чтобы спасти человека? Вы же только что сказали, что спасаете человечество!
— Вот именно! — поднял палец мужчина. — Человечество! Не одного конкретного человека, а человечество вообще. Как вид. Несмотря на все минусы людей, это мой вид. И я сделаю все возможное, чтобы сохранить его. Невзирая на жертвы, как во времена войны с хвигами.
— Так то была война…
— Да. Это была война. И пришельцы точно так же хотели жить, как и мы. Они сражались за выживание своего вида. И им было все равно, с кем сражаться. Будь на нашем месте другой вид разумных существ — инопланетяне точно так же приложили бы максимум усилий, чтобы его истребить. Не потому что они ненавидели нас — нет. Чтобы выжить. Это мы их ненавидели. Потому что хвиги пришли к нам домой. И убивали их изощренно и изобретательно. И победили. Вы рады тем, что победили мы, а не они?
— Конечно, рада! — воскликнула блондинка.
— То есть в вашем представлении мы более достойны жить, чем они? Но почему? И мы — разумный вид, но и они тоже!
— Я не вполне понимаю, что вы пытаетесь сказать…
— Я пытаюсь сказать, что для выживания человечества, как вида, жизнь одного конкретного индивидуума не имеет значения. Тем более, если есть копия. Предлагаете сохранить оригинал?
— Сохранение оригинала тоже влечет за собой последствия. Появятся два человека, неотличимых друг от друга, обладающих теми же правами, что и оригинал, на имущество, семью, работу… вы вообще представляете, какой бардак возникнет в обществе?
— Все сказали?
— Да, теперь — все. Я составлю подробный отчет, который направлю Чернову и вам, с рекомендацией прекратить антиобщественные опыты.
— Ваше право, — согласился Олег. — Только срать он хотел на ваши отчеты. От «Зари-97» зависит будущее человечества. И это я говорю без малейшего преувеличения или иронии. А теперь — выметайтесь из моего комплекса. И не забывайте, что вы дали подписку о неразглашении… хотя, кто вам поверит?
— Счастливо оставаться, — Ника на экране послала воздушный поцелуй. — И сделайте одолжение — не пяльтесь так на мою задницу!
Девушка развернулась на каблуках и направилась к выходу. Ученый повернулся обратно, к столу, сделал глоток кофе…
— Доктор Павлов, — остановилась Одинцова. — А вы готовы пожертвовать своей жизнью ради блага человечества?
— Я — да, — без колебаний ответил начальник станции. — А вы?
Блондинка не ответила. Но вышла из кабинета с таким видом, что, если б дверь была старого образца, распашная — то неминуемо хлопнула бы ей. Вообще, она и так хлопнула дверью. Тоже завидное умение — хлопнуть дверью, которой нет. Ученый покачал головой, поднялся с кресла, прошел к полочкам у противоположной стены и, достав из кармана «пю-ускоритель», положил инструмент на место.
— Тупая пи…
Запись обрывалась на полуслове.
Близняшки перевели взгляды с дисплея друг на друга. И сверлили друг друга глазами, пытаясь забраться в голову оппоненту. Ни одна не помнила событий, свидетелями которых они только что стали! Несмотря на то, что если верить хронике, были непосредственными участниками!
— Это и был оригинал, — проинформировал Павлов. — Настоящая Ника Одинцова. Она погибла около полугода назад в авиакатастрофе…
— Не может быть! — воскликнула блондинка.
— Но как… — озадаченно произнесла брюнетка.
— Нет, я в самом деле начинаю думать, что темный цвет волос делает женщину умнее! — рассмеялся Олег, хлопнув себя рукой по бедру. — Все весьма просто. Я запустил в синтезатор Одинцовой вирус, который добавлял снотворное в любую пищу, которую она закажет. Усыпили ее, сделали электронный образ… а когда она уехала — напечатали вас.
— Вы же сказали, что она погибла полгода назад… а я помню себя, в этой комнате, не более четырех суток назад! — усомнилась Вика.
— Да, согласен… у нас были определенные проблемы. А как вы хотели? Напечатать человека — это не таракана сделать! Технологию мгновенной печати дорабатывали на коленке. Поймите, неодушевленный предмет — кирпич там, или бутерброд, не изменит своих свойств, как бы долго его не печатали. Там нет сосудов, по которым течет кровь, нет необходимости снабжать ткани и органы кислородом, нет сердца, которое бьется. Вы бы видели, какой кошмар получался вначале! Да, мне удалось сократить время печати до минимума, и на небольших объектах оно работало. Хотя тоже не без огрехов… вы бы видели полсобаки! Удивительно, как она прожила два месяца! Сам не понимаю.
И вдруг меня осенило! Нужно печатать в заморозку, а потом — реанимировать подопытного! Пока рассчитал параметры холодильной камеры, пока спроектировал ее, пока напечатал… вот и прошло полгода!
— Она имеет в виду, что… а! — догадалась Ника. — В какой бы момент времени вы не напечатали Одинцову, ее последние воспоминания будут относиться к ночи, когда она уснула, выпив вино со снотворным? И, даже через сотню лет, тот день, полгода назад, будет вчерашним?
— Именно! — щелкнул пальцами ученый. — В некотором роде это — бессмертие!
— И я так понимаю, что со станции мы никогда не выйдем? — огорченно прошептала Вика.
— Это очень непростой вопрос… — замялся мужчина. — «Заря-97» законсервирована, на ней остался только я. Никто не покинет комплекс.
— Только вы? — удивилась брюнетка, покосившись на охранника. — А он?
— А он… Тридцатый, снимай свою каску!
Человек в униформе поднял забрало, под которым обнаружилось… лицо Павлова! Еще одного доктора Павлова!
— Приветики, — подмигнул двойник.
— Вы не представляете что там, наверху, творится, — покачал головой Олег. — Мир на грани катастрофы… у меня не было времени ждать завершения Эксперимента. Я пошел своим путем. Кстати, многократно увеличив как и производительность труда, так и средний IQ станции!
— То есть… — изумилась блондинка.
— Да. Я напечатал своих копий. Тяжелое время требует тяжелых решений. Но, я отмечу, все, что я делаю — я делаю на благо человечества! Уже не на Паргарде — нет. Этот мир, как мне кажется, обречен.
— А где? Где найти другую планету, пригодную для проживания? Планету с условиями, близкими к Атлану?
— Зачем искать? — пожал плечами изобретатель. — Когда можно создать новую! Я построю космический корабль, способный подняться за пределы атмосферы из-под воды. По пути к Атлану сделаю электронный образ Атлана. Возможно, не совсем точный, но какой есть. Здесь у меня, — доктор погладил компьютер. — Электронные карты не только почти любого предмета на Паргарде, но и большинства его жителей. Их собирали, на всякий случай, под предлогом медицинского сканирования. Там, около старого Солнца, построю самый большой 3D-принтер, который когда-либо видела вселенная, и напечатаю Атлан заново!
— А как же сырье? Вы говорили, что для печати нужны наночастицы! А космос — это, как известно, пустота!
— Ой, там целая выжженная планета, которую можно разобрать на наночастицы. Этого добра везде навалом.
— Но воссоздать целую планету… с ее флорой, фауной, горами и океанами… не говоря уже про жителей… это же годы! — ужаснулась Одинцова.
— О, нет мои девочки. Не годы. Десятилетия! Не вы ли говорили, что я заигрался в Бога, создав тебя? Так почему бы не сыграть по-крупному?
— Вы успеете состариться и умереть! — заявила вторая подопытная.
— Не успеем. Ты слышала про наследственную память? Я могу печатать новые, более молодые тела, и записывать в них сознание старых.
— И создадите новый, идеальный мир?
— Не знаю, насколько идеальный… это уж как получится! Я — реалист. Погрешности всегда присутствуют.
— А какая во всем этом наша роль? — осведомилась брюнетка. — Если бы вы не видели нашего участия — вряд ли этот разговор состоялся бы!
— Мужчине нужна женщина. Тем более — такая красивая! А новому миру — старые люди. Я предлагаю последовать за мной.
— И выбора у нас нет… — усмехнулась блондинка.
— Зато у нас остались вопросы, — произнесла блондинка.
— Кто из нас — копия, и когда мы можем выбраться наверх? — поинтересовалась брюнетка.
— Лучше присядьте, — посоветовал ученый.
Близняшки заняли места в креслах, синхронно заложив ногу за ногу. Павлов облизнул губы от вида их прелестей, но совладал с собой и, открыв ящик стола, извлек два конверта. На них неровным, скачущим почерком, который свойственен гениальным людям, было начертано «Вика» и «Ника».
— Давайте, смотрите…
Девушки переглянулись и, едва вырвав конверты из рук изобретателя, разорвали упаковки. Достав по листку бумаги, каждая посмотрела сначала на свой, а после — на лист двойника.
— Я не поняла…
— Как так?
— Здесь какая-то ошибка?
— Или это ваша шутка?
Они развернули свои листы лицом к ученому. На каждом было написано единственное слово: «Копия».
— Компьютер, включи запись Э-01/17, — произнес Олег тоном фокусника, готового вытащить кролика из шляпы.
Экран моргнул и вместо строк символов показал кабинет Павлова. Тот самый, в котором сейчас находились изобретатель, обе подопытных и охранник в шлеме. И там, на картинке, сидел ученый в своем кресле. В том же кресле, что и сейчас. С неизменной чашкой консервированного кофе. А напротив стояла Ника Одинцова. Двойники были готовы поклясться, что, несмотря на небольшой размер дисплея, различили даже пятна от красного вина на блузке.
— Я хорошо обдумала ваше предложение, доктор… — сказала девушка на записи.
— Судя по тону, вы решили отказаться… — огорченно произнес мужчина. — Можно узнать о причинах?
— Безусловно. Вы знаете, как врач, считавший, что прививка коровьей оспы позволит человеку переболеть в легкой форме, и предотвратит заражение оспой в тяжелой форме, доказал всему миру свою правоту?
— Конечно. Он заразил себя сам, сделав прививку себе.
— Вот именно. Я считаю, что ученый, который планирует ставить опыты над людьми, сперва должен попробовать на себе.
— Это ваше мнение, как философа?
— Разумеется. Но это только одна…
— Ну понятно… легко рассуждать, будучи доктором философии! Сейчас вы еще и скажете, что ставили опыты на себе! Как изменилось ваше мировосприятие после бокала вина… после двух… или трех! Мы тут, знаете ли, не в бирюльки играем! Я спасаю человечество, черт побери!
— Масштаб эксперимента не имеет значение. Имеет значение готовность пожертвовать своими интересами ради науки. И, как я уже отметила ранее, это лишь одна причина. Следующая — этичность убийства оригинала. Как не крутите, это — убийство. Хотите — называйте расщеплением, разделением на атомы — как угодно. Вы обрываете жизнь живого существа. Личности. Обладающую своим сознанием, душой, разумом. И создание копии нисколько вас не оправдывает. Человеческая жизнь с появлением дубликата менее ценной не стала…
— Человеческая жизнь? Менее ценной? — хохотнул Павлов. — Да чего вы все так носитесь с этой человеческой жизнью? Сам-то человек что, мало убивает? Человек убивает комаров. Потому что они мешают. Убивает свиней. Потому что хочет есть. Убивает тигров. Потому что это весело. И, главное — убивает других людей! Потому что они мешают и это весело! А еще потому, что хочет есть! И не хочет, чтобы его еду съел другой человек!
— Позвольте… а разве не все это, — девушка сделала жест руками. — У вас не для того, чтобы спасти человека? Вы же только что сказали, что спасаете человечество!
— Вот именно! — поднял палец мужчина. — Человечество! Не одного конкретного человека, а человечество вообще. Как вид. Несмотря на все минусы людей, это мой вид. И я сделаю все возможное, чтобы сохранить его. Невзирая на жертвы, как во времена войны с хвигами.
— Так то была война…
— Да. Это была война. И пришельцы точно так же хотели жить, как и мы. Они сражались за выживание своего вида. И им было все равно, с кем сражаться. Будь на нашем месте другой вид разумных существ — инопланетяне точно так же приложили бы максимум усилий, чтобы его истребить. Не потому что они ненавидели нас — нет. Чтобы выжить. Это мы их ненавидели. Потому что хвиги пришли к нам домой. И убивали их изощренно и изобретательно. И победили. Вы рады тем, что победили мы, а не они?
— Конечно, рада! — воскликнула блондинка.
— То есть в вашем представлении мы более достойны жить, чем они? Но почему? И мы — разумный вид, но и они тоже!
— Я не вполне понимаю, что вы пытаетесь сказать…
— Я пытаюсь сказать, что для выживания человечества, как вида, жизнь одного конкретного индивидуума не имеет значения. Тем более, если есть копия. Предлагаете сохранить оригинал?
— Сохранение оригинала тоже влечет за собой последствия. Появятся два человека, неотличимых друг от друга, обладающих теми же правами, что и оригинал, на имущество, семью, работу… вы вообще представляете, какой бардак возникнет в обществе?
— Все сказали?
— Да, теперь — все. Я составлю подробный отчет, который направлю Чернову и вам, с рекомендацией прекратить антиобщественные опыты.
— Ваше право, — согласился Олег. — Только срать он хотел на ваши отчеты. От «Зари-97» зависит будущее человечества. И это я говорю без малейшего преувеличения или иронии. А теперь — выметайтесь из моего комплекса. И не забывайте, что вы дали подписку о неразглашении… хотя, кто вам поверит?
— Счастливо оставаться, — Ника на экране послала воздушный поцелуй. — И сделайте одолжение — не пяльтесь так на мою задницу!
Девушка развернулась на каблуках и направилась к выходу. Ученый повернулся обратно, к столу, сделал глоток кофе…
— Доктор Павлов, — остановилась Одинцова. — А вы готовы пожертвовать своей жизнью ради блага человечества?
— Я — да, — без колебаний ответил начальник станции. — А вы?
Блондинка не ответила. Но вышла из кабинета с таким видом, что, если б дверь была старого образца, распашная — то неминуемо хлопнула бы ей. Вообще, она и так хлопнула дверью. Тоже завидное умение — хлопнуть дверью, которой нет. Ученый покачал головой, поднялся с кресла, прошел к полочкам у противоположной стены и, достав из кармана «пю-ускоритель», положил инструмент на место.
— Тупая пи…
Запись обрывалась на полуслове.
Близняшки перевели взгляды с дисплея друг на друга. И сверлили друг друга глазами, пытаясь забраться в голову оппоненту. Ни одна не помнила событий, свидетелями которых они только что стали! Несмотря на то, что если верить хронике, были непосредственными участниками!
— Это и был оригинал, — проинформировал Павлов. — Настоящая Ника Одинцова. Она погибла около полугода назад в авиакатастрофе…
— Не может быть! — воскликнула блондинка.
— Но как… — озадаченно произнесла брюнетка.
— Нет, я в самом деле начинаю думать, что темный цвет волос делает женщину умнее! — рассмеялся Олег, хлопнув себя рукой по бедру. — Все весьма просто. Я запустил в синтезатор Одинцовой вирус, который добавлял снотворное в любую пищу, которую она закажет. Усыпили ее, сделали электронный образ… а когда она уехала — напечатали вас.
— Вы же сказали, что она погибла полгода назад… а я помню себя, в этой комнате, не более четырех суток назад! — усомнилась Вика.
— Да, согласен… у нас были определенные проблемы. А как вы хотели? Напечатать человека — это не таракана сделать! Технологию мгновенной печати дорабатывали на коленке. Поймите, неодушевленный предмет — кирпич там, или бутерброд, не изменит своих свойств, как бы долго его не печатали. Там нет сосудов, по которым течет кровь, нет необходимости снабжать ткани и органы кислородом, нет сердца, которое бьется. Вы бы видели, какой кошмар получался вначале! Да, мне удалось сократить время печати до минимума, и на небольших объектах оно работало. Хотя тоже не без огрехов… вы бы видели полсобаки! Удивительно, как она прожила два месяца! Сам не понимаю.
И вдруг меня осенило! Нужно печатать в заморозку, а потом — реанимировать подопытного! Пока рассчитал параметры холодильной камеры, пока спроектировал ее, пока напечатал… вот и прошло полгода!
— Она имеет в виду, что… а! — догадалась Ника. — В какой бы момент времени вы не напечатали Одинцову, ее последние воспоминания будут относиться к ночи, когда она уснула, выпив вино со снотворным? И, даже через сотню лет, тот день, полгода назад, будет вчерашним?
— Именно! — щелкнул пальцами ученый. — В некотором роде это — бессмертие!
— И я так понимаю, что со станции мы никогда не выйдем? — огорченно прошептала Вика.
— Это очень непростой вопрос… — замялся мужчина. — «Заря-97» законсервирована, на ней остался только я. Никто не покинет комплекс.
— Только вы? — удивилась брюнетка, покосившись на охранника. — А он?
— А он… Тридцатый, снимай свою каску!
Человек в униформе поднял забрало, под которым обнаружилось… лицо Павлова! Еще одного доктора Павлова!
— Приветики, — подмигнул двойник.
— Вы не представляете что там, наверху, творится, — покачал головой Олег. — Мир на грани катастрофы… у меня не было времени ждать завершения Эксперимента. Я пошел своим путем. Кстати, многократно увеличив как и производительность труда, так и средний IQ станции!
— То есть… — изумилась блондинка.
— Да. Я напечатал своих копий. Тяжелое время требует тяжелых решений. Но, я отмечу, все, что я делаю — я делаю на благо человечества! Уже не на Паргарде — нет. Этот мир, как мне кажется, обречен.
— А где? Где найти другую планету, пригодную для проживания? Планету с условиями, близкими к Атлану?
— Зачем искать? — пожал плечами изобретатель. — Когда можно создать новую! Я построю космический корабль, способный подняться за пределы атмосферы из-под воды. По пути к Атлану сделаю электронный образ Атлана. Возможно, не совсем точный, но какой есть. Здесь у меня, — доктор погладил компьютер. — Электронные карты не только почти любого предмета на Паргарде, но и большинства его жителей. Их собирали, на всякий случай, под предлогом медицинского сканирования. Там, около старого Солнца, построю самый большой 3D-принтер, который когда-либо видела вселенная, и напечатаю Атлан заново!
— А как же сырье? Вы говорили, что для печати нужны наночастицы! А космос — это, как известно, пустота!
— Ой, там целая выжженная планета, которую можно разобрать на наночастицы. Этого добра везде навалом.
— Но воссоздать целую планету… с ее флорой, фауной, горами и океанами… не говоря уже про жителей… это же годы! — ужаснулась Одинцова.
— О, нет мои девочки. Не годы. Десятилетия! Не вы ли говорили, что я заигрался в Бога, создав тебя? Так почему бы не сыграть по-крупному?
— Вы успеете состариться и умереть! — заявила вторая подопытная.
— Не успеем. Ты слышала про наследственную память? Я могу печатать новые, более молодые тела, и записывать в них сознание старых.
— И создадите новый, идеальный мир?
— Не знаю, насколько идеальный… это уж как получится! Я — реалист. Погрешности всегда присутствуют.
— А какая во всем этом наша роль? — осведомилась брюнетка. — Если бы вы не видели нашего участия — вряд ли этот разговор состоялся бы!
— Мужчине нужна женщина. Тем более — такая красивая! А новому миру — старые люди. Я предлагаю последовать за мной.
— И выбора у нас нет… — усмехнулась блондинка.