Кто я?

— Что вы сделаете с репликой после завершения Эксперимента? — поинтересовалась первая.

— Не факт, что ты — не реплика, — напомнил Олег. — И, если честно, так далеко я не думал… может, объявим, что у Ники Одинцовой нашлась сестра-близнец, Вика, украденная в далеком детстве злыми морлоками?

— Кем-кем?

— С классической литературой, как я вижу, вы не знакомы… но идея хороша, не находите?

— Это лучше, чем уничтожить копию, — согласилась Вика.

— Теперь вам… то есть нам предстоит выяснить, чем же вы отличаетесь. Если отличаетесь вообще! — изрек ученый.

— А если — ничем?

— Тогда будем считать Эксперимент удавшимся. Ведь именно эту цель я и пытался достигнуть — доказать, что подопытный объект…

— Человек! — перебили одновременно обе блондинки.

— Хорошо, пусть будет человек. Доказать, что человек, вошедший в приемник и вышедший из передатчика — абсолютно ничем не отличается! Продолжает оставаться самим собой! И постарайтесь не говорить одновременно! Я с таким трудом вас рассинхронизировал! В следующий раз мне придется применить более… более другой метод…

Мужчину прервал сигнал вызова, раздавшийся из кармана халата. Олег вынул планшет, развернул его, встряхнул, и нажал на кнопку приема вызова.

— Доктор Павлов, к вам товарищ Чернов, — коротко проинформировал Складовский, старший научный сотрудник и заместитель изобретателя.

— Спасибо, Василий, сейчас буду, — ответил ученый. — Девочки, я прошу прощения, у меня очень важный посетитель, так что продолжим общение позже. Вас проводят в ваши комнаты.

— То есть мы, все же, пленницы… — заключила Ника.

— Ну… я бы так не сказал. Скорее — вынужденные гости. Вам самим-то что интереснее — покинуть «Зарю-97», или узнать кто из вас оригинал?

— Кажется, мы должны быть абсолютно идентичны… — произнесла Вика.

— Вопросик! — усмехнулся доктор.

И, как только в кабинет вошли два младших научных сотрудника, с пистолетами-пулеметами на плечах, Олег поспешно покинул помещение. Товарищ Чернов, представитель Министерства Обороны, курировал проект Павлова там, наверху. В правительстве. Заставить его ждать было бы весьма негуманно по отношению к самому себе.





Глава 3




Зал для приема гостей на «Заре-97» был особым помещением. Достаточно сказать, что гости были только высшего ранга, пусть и посещали комплекс нечасто. Так что Паркетный Зал нередко использовался не по прямому назначению — отметить день рождения кого-то из сотрудников станции или другой праздник. А то и вовсе — посмотреть Чемпионат Мира на экране высокой четкости размером, немного уступавшим футбольному полю. Даже в добровольном заточении на дне океана можно найти свои плюсы…

Стены были обшиты деревянными панелями из натурального дуба. Синтезированного, но натурального. На полу — паркет. Что, в принципе, соответствовало названию. Тоже, кстати, синтезированный. В центре — большой круглый стол красного дерева с кожаными креслами. И ряды диванов вдоль стен, не занятых трибуной и экраном.

Олег успел вовремя. Едва он вошел в зал и перевел дух, как в дверь на противоположной стене вошел мужчина средних лет в классическом черном костюме, но без галстука, зато с запонками, сверкающими бриллиантами. Из-под манжета рубашки выглядывали платиновые часы «Владимир». Лучшее, что когда-либо производило человечество. Надежные, безотказные, способные вечно отсчитывать время с потрясающей точностью. Вечно пахать, словно рабы на галерах.

Это и был Виктор Чернов — куратор от Министерства Обороны, ранее — полковник Народно-Освободительной Армии Союза. И, если не первый после президента Рубинштейна человек на планете, то где-то в десятке самых влиятельных — точно присутствовал. С полгода назад один журналист затеял свое расследование о коррупции, в которой был замешан Чернов. Более писаку никто никогда не видел. А вместо квартала, где жил труженик пера, сейчас росла вековая роща. Как она там оказалась, и как пропал дом… равно как и то, куда подевался сам журналист — никому неизвестно. И интересоваться такими вопросами крайне не рекомендовалось. Мало ли чего…

— Доброе утро, доктор Павлов, — произнес Чернов.

— Так уже половина второго… — осекся ученый. — Доброе утро!

— У меня до 18:00 всегда утро… — проинформировал чиновник.

— Вы абсолютно правы, — согласился изобретатель. — Я обязательно прикажу, чтобы у нас, на «Заре-97», до 18:00 тоже было утро.

В последний раз, когда ученый видел Чернова, тот приезжал в форме и с хорошей новостью — сообщить о сокращении финансирования. Тогда ученый на полчаса одолжил часы политика… и более база ни в чем не нуждалась, перейдя на полное самообеспечение!

— Красиво у вас тут, — сказал мужчина, осматривая зал. — Бывал бы почаще, но дела… да и душновато. Все форточки закрыты!

— Душновато? — растерянно переспросил Олег.

— Расслабься, шучу, — усмехнулся Чернов. — Подводная станция, форточка…

— Да-да, очень смешно! — согласился Павлов. — Если позволите — я даже запишу.

— Не утруждайся, — отмахнулся Виктор. — У меня недавно вышла книга — сборник моих крылатых выражений. Не поверишь! Весь тираж за месяц разошелся! Мои подчиненные все раскупили! Некоторые, даже, по две-три штуки брали. На подарки, наверное? Но для тебя, и только для тебя, я припас экземплярчик! Потом подпишу и подарю.

— О, я заранее благодарен! Я так полагаю, вы опять с хорошими новостями?


— У меня всегда хорошие новости! Ваш проект практически завершен. Через неделю я жду окончательный отчет, а через месяц — запуск в эксплуатацию.

— Но это невозможно! — возмутился доктор. — Мы только неделю назад освоили технологию мгновенной печати…

— Да помню я эти твои полсобаки… мы ее там, у себя, — полковник указал глазами на потолок. — Так и прозвали — собака Павлова.

— И мы только сегодня приступили к опытам на людях!

— Меня это все не волнует, — отрезал Чернов. — Холопы беснуются и только экспедиция на Атлан может остановить народные волнения. С тех пор, как туннель сместился, на достижение Атлана традиционным способом уйдет полсотни лет. А с твоим телепортером — раз, — чиновник щелкнул пальцами. — И экспедиция уже там.

— Вы ставите нереальные планы! — повысил голос Олег.

— Не мы ставим, а жизнь. Социально-политическая обстановка. Не сделаешь ты — сделает другой. Запомни: незаменимых людей не существует!

— Серьезно? — улыбнулся ученый. — И на кого вы предлагаете заменить Рубинштейна?

— Какого такого Рубинштейна? — насторожился Виктор.

— Единственного и неповторимого, нашего Президента, Марка Рубинштейна, — пояснил изобретатель.

Проверяющий закашлялся, испуганно замахав руками.

— Ты что, Олежа… что ты такое говоришь?

— Вы же сами только что сказали: незаменимых людей не существует! Вот я и подумал…

— Нет! — завопил Чернов. — Нет! Нет-нет-нет! Ничего такого я не говорил! Вернее, конечно, говорил, но имел в виду не это! Совсем другое имел в виду!

Куратор покраснел. На лбу выступила испарина. Он даже расстегнул пару пуговиц рубашки, чтобы легче дышалось. И присел в кресло, обмахиваясь ладонью.

Доктор дошел до ближайшего 3D-принтера и синтезировал бутылку минералки, стакан со льдом и кружку. Сбив спесь с чиновника, он заметно улучшил свое настроение. Павлов протянул стакан и бутылку проверяющему, а сам, достав из кармана халата пакетик кофе и кубик консервированного кипятка, высыпал порошок в кружку и бросил туда же кубик.

Разумеется, мужчина понимал, что может напечатать точно такую же кружку, с точно таким же кофе. И оно не будет отличаться абсолютно ничем… но сам процесс успокаивал Олега, превратившись в своеобразный ритуал. И отличающий его от прочих обитателей станции. Хотя, конечно, как кофе, так и консервированный кипяток, синтезировались в точно такой же установке, как и пища любого другого человека комплекса. Не только комплекса — всего Паргарда!

— За что тебя, Олежа, уважаю — так это за то, что умеешь дать просраться, — произнес Виктор, сделав несколько глотков прямо из бутылки.

— Чтоб ты, падла, всю жизни бильярдными шарами срал, — прошипел ученый себе под нос.

— Чего-чего? — переспросил куратор.

— Говорю — в стакан наливайте… не подобает человеку вашего уровня из горла… — поправился доктор. — Несолидно как-то…

— Спасибо, — пробормотал Чернов.

— И все же… что там, — ткнул пальцем Павлов. — На поверхности, стряслось такого, что появилась такая спешка?

— По большому счету — ничего особенного. Такое маленькое ЧП планетарного масштаба… из-за которого хомячки грозятся разбежаться из банки.

— Кто-кто? — переспросил Олег.

— Ну эти… холопы, чернь… избиратели, в смысле. Люмпены, мать их так!

— А поточнее?

— Поточнее… решил я немного подзаработать. А что такого? Возраст, пенсия не за горами. Стыдно человеку в моем возрасте не иметь собственной яхты. И не придумал ничего лучше, чем начать делать копии часов… вот этих самых часов! — чиновник потряс рукой с платиновыми «Владимир». — И начал потихоньку толкать через Сеть… они же стоят, как корма от звездолета! Поначалу все было хорошо, но… появился этот, Алексей Носов. Журналюга, ты помнишь. И начал верещать про коррупцию. А какая это коррупция? За коррупцию — сразу премии лишат! От 30 до 50 процентов премии! Это простое злоупотребление, устный выговор — максимум.

— И?

— Вот тебе и «и»! Я продать-то успел всего три штуки… откуда их такая куча на рынке появилась — ума не приложу! Не иначе, как кто-то кроме меня печатал. Но откуда?..

— Да-да, откуда бы? — поспешил подтвердить начальник станции.

— А ситуация и так накаленная… да что я рассказывать тебе буду? Новости читаешь, сам знаешь!

— Откуда я новости читаю? — покачал головой доктор. — Времени катастрофически не хватает!

— Так ты не знаешь! — ахнул Виктор.

— Про что?

— Ситуация жопная до крайности… сельское хозяйство загнулось. Текстильная промышленность — тоже. Да вообще экономика трещит по швам. Кто пойдет покупать булку хлеба, если ее можно напечатать дома, в синтезаторе? И гораздо дешевле! Платишь-то только за электричество, которое прибор потребляет! А сырье… набрал горсть земли, насыпал — вот тебе и сырье. А если не нужен хлеб — не нужно зерно, не нужны фермеры, комбайны и комбайнеры, пекарни и пекари, грузовики и водители, магазины и продавцы… это сколько народа не у дел оказалось! Рестораны тоже закрылись, как один. И так — с одеждой, посудой, мелким инструментом… короче, со всем, что делают твои штуковины.

— Я дал человечеству слишком многое, — мрачно произнес Олег.