Кровоцвет

– Умная девочка, – пробормотала я. – Ты так хорошо мне служишь. Келлан бы тобой гордился.

Звук его имени был все равно что кинжал в сердце. Гнев, скорбь и усталость наконец взяли свое: я повалилась на солому, легла к аклевской стене спиной, свернулась калачиком и закрыла глаза.





Часть вторая. Аклева




11




Меня разбудили голоса, доносившиеся снаружи. Было еще темно. Первый голос принадлежал Рэймонду Теккери, второй был более чистым, юношеским.

– Чудо какая хорошенькая, вы уж поверьте, – говорил Рэй. – Малость грязная и потасканная, это да, но чудо какая хорошенькая. Роскошный волос, ноги что надо. По мне, так слишком тощая, но вы, думаю, останетесь довольны.

– Я не буду платить, пока ты мне ее не покажешь.

– Я ваши вкусы знаю, Ксан. Зуб даю, это именно то, что вам нужно.

Я пошарила в темноте в поисках чего-либо, подходящего для защиты, и, ничего не обнаружив, выдернула из стены хижины узловатую ветку. Оставалось надеяться, что без нее вся конструкция не рухнет мне на голову. Дверь конюшни отворилась, и меня ослепил свет фонаря.

– Стой, где стоишь! – Я заморгала и угрожающе подняла палку. – Хоть пальцем меня тронешь…

– Вас? Вы решили, что он того… за вами? – Рэй затрясся от смеха. Второй мужчина опустил фонарь, и, увидев его лицо, я не поверила своим глазам. Саймон Сильвис? Как он сюда…

Но, разумеется, это был не он. Лорд Саймон был ниже ростом и не такой молодой… А этот юноша выглядел немногим старше меня. Я не дала бы ему больше двадцати двух лет. Его глаза были зелеными, а не карими, как у лорда Саймона, лицо – худощавым, а не округлым. Кроме того, он был далеко не таким ухоженным: взъерошенные темные волосы доставали до ворота кожаного жакета, надетого поверх просторной льняной рубашки. И все же его костюм был хорошего кроя, как у лорда Саймона, а главное – он носил перстень с изображением ворона, расправившего крылья. Это был фамильный герб Сильвисов.

Он склонил голову набок и приподнял брови.

– Можешь опустить свое… хм… оружие, – сказал он. – Я пришел не за тобой. – Он многозначительно посмотрел на Фаладу.

– Я уже говорила Теккери, она не продается.

Он повернулся к Рэю:

– Оставишь нас на минутку?

Рэй кивнул и, тихо посмеиваясь, удалился.

– Не будем тратить время попусту, – сказал юноша. – Я покупаю твою эмпирейскую кобылу и заплачу, сколько попросишь. У меня сегодня нет настроения торговаться. Просто назови цену, и мы с этим покончим. – Он достал набитый под завязку кошелек и выжидающе на меня посмотрел.

– Нет у нее цены, – процедила я. – Говорю же, она не продается.

– Да ну? – Он убрал кошелек. – Давно ли ты в последний раз ела?

Я слегка опустила палку.

– У тебя руки трясутся, – продолжал он. – А под глазами темные круги. Я бы сказал, у тебя уже два-три дня крошки во рту не было. Похлебку Рэя ты не ела, отдала все ей. – Он дотронулся носком сапога до миски, которую вылизала Фалада. – И это даже к лучшему. Повар из Теккери никудышный. – Его взгляд остановился на моем строгом платье ренольтской простолюдинки. – Скажи, что ренольтская девушка забыла в лагере у аклевской стены? Одна, без сопровождения, голодная, спишь на соломе в грязном сарае…

Я удостоила его тем же ответом, что и Дарвина:

– Не твое дело.

– Ты же понимаешь, что без денег долго не протянешь. Тебе нужны кров и отдых. – Он осторожно подошел ко мне, словно к дикому зверю, забившемуся в угол, и медленно вынул палку у меня из рук.

«Главное различие – в линии рта», – решила я. Губы лорда Саймона сами складывались в дружелюбную улыбку, а в точеных губах Ксана было что-то жесткое и ледяное.

– Я предоставлю тебе все необходимое, – сказал он.

– Я не могу ее продать, она не моя, – заявила я, стараясь не думать о том, как было бы здорово сытно поужинать и заснуть в чистой, теплой постели без страха за свою жизнь.

– Ты ее украла?

– Да нет же! Просто… – Я набрала в грудь воздуха. – Это лошадь человека, которого я люблю… то есть любила, – поправилась я, и в сердце екнуло. – Он погиб.

Юноша отступил на шаг и пристально на меня посмотрел.


– Я ее не продам. Уж лучше умереть от голода.

– А как же сама лошадь? Ей ты тоже дашь умереть? Твой дорогой возлюбленный этого бы не захотел.

Я не нашлась, что на это ответить.

Он устало вздохнул.

– Продолжим это обсуждение завтра, когда ты поешь, выспишься и снова обретешь здравомыслие. Пойдем. – Он взял Фаладу под уздцы и повел к выходу. Я засеменила следом.

– Что ты делаешь? Куда мы идем?

– Тут на Канале, недалеко от Высших Врат, есть один постоялый двор. Там чисто и тихо. Думаю, тебе подойдет.

– Но как я попаду в город?

Уголок его рта приподнялся, совсем чуть-чуть. Это была первая улыбка, которой он меня удостоил, и от нее мне стало не по себе. Она не вписывалась в его угрюмое лицо.

– Я все устрою.

Я понимала, что нельзя доверять человеку, чьи интересы так сильно расходятся с моими, но чтобы дать отпор Торису, надо для начала преодолеть аклевскую стену. Я снова взглянула на перстень с вороном, широко раскинувшим крылья. Точь-в-точь как у лорда Саймона. Я решила довериться ему – во всяком случае, до поры до времени.

В этот момент нас догнал Рэймонд Теккери.

– Эй, а как же плата? – поинтересовался он. – Услуги были оказаны.

– Держи, – сказал Ксан, протягивая ему небольшую стопку конвертов с аклевскими печатями.

– Тут только девять приглашений. А обещали десять!

– Десятое я оставлю себе, – сказал Ксан, – за лишние хлопоты. Лошадь, как ты видишь, идет с довеском. Тебе еще повезло, что принц согласился скрепить сразу десять. Возможно, в следующий раз он не будет так щедр.

– Следующего раза… оно, это… может и не быть. Король пытается разнюхать, кто это раздает приглашения всякому отребью…

– Я это учту, – отрезал Ксан, а потом повернулся ко мне и сказал: – Пойдем.

– Приглашения? – переспросила я, когда мы пустились в путь.

– Рэй – контрабандист, – объяснил Ксан. – Иногда я поставляю ему приглашения, скрепленные кровью принца, потому что у меня большие связи при дворе. Рэй продает их тем, кто готов предложить хорошую цену, а взамен предупреждает меня, когда за стеной появляется что-нибудь достойное моего внимания. Вроде тебя. А точнее, твоей эмпирейской кобылы.

– Ее зовут Фалада.

– А тебя как зовут?

– Меня? Эмили, – ответила я, почти не раздумывая. Я буду носить это имя в знак покаяния. Мне будет больно слышать его, зато я никогда не забуду девушку, отдавшую за меня жизнь.

Стояла глухая ночь, но Ксан пробирался по темным тропинкам с ловкостью человека, которому эта местность хорошо знакома. Некоторое время мы молча петляли по лабиринту из шалашей и обшитых досками хибар, над которыми висело множество клеток с останками тел. Наконец я спросила:

– Куда мы идем?

– К Высшим Вратам. Сама все увидишь. Их нельзя не заметить.

Он оказался прав. Высшие Врата футов на двадцать возвышались над городской стеной, и без того поражавшей своими размерами. По бокам от них были возведены барбаканы, а венчала ворота скульптура трех величественных лошадей, поднявшихся на дыбы. В лунном свете статуи сверкали белизной. Они были так похожи на Фаладу, что я невольно оглянулась на нее.

– Эмпирейские кобылы большая редкость и высоко ценятся в Аклеве, – сказал Ксан. – Нужно поскорее отвести ее на конюшню, пока никто не увидел.

– Ты боишься, что ее перекупят?

– Не совсем.

У ворот роились тени. Одни были четкими, почти осязаемыми. Это значило, что они погибли в последние два-три года. Другие давно поблекли и лишь отдаленно напоминали себя прежних. Подобно мухам, застрявшим в паутине, призраки не могли покинуть место, где встретили смерть. В одном они все были похожи: их бледную кожу пронизывала сеточка из почерневших вен.

Ксан окинул меня взглядом.

– Предупреждаю: пересекать границу довольно неприятно, даже с приглашением.

Учитывая, что у людей без приглашения обугливались вены, я охотно ему поверила.

Ксан вручил мне конверт.

– Я пойду первым. У ворот сломай печать и приложи палец к алой метке. Переступать границу нужно, держа приглашение вот так, перед собой. – Он взял Фаладу под уздцы. – Для животных вход свободный. Я ее проведу.

– Нет, – сказала я. – Она пойдет со мной.

Он раздраженно вздохнул.