Кровавый век. Дух воина

Скаймонд, столица Эргунсвальда.



3153 год по летоисчислению северян.


– Мой вождь, – прошептал Юдвин на ухо Брудвару, – фэрл Ойлиф только что прибыл в Скаймонд. Хотите, чтобы я велел ему явиться незамедлительно?

– Конечно, но лучше попроси. Сообщи, что остальные фэрлы уже в Тронном Зале. Ойлиф – не тот человек, который любит получать приказы.

«Как и большинство фэрлов Севера».

– Будет исполнено. – Парень поспешил выполнить поручение. Эхо его шагов утонуло в шуме десятков голосов. Брудвар отметил, что походка и голос Юдвина приобрели уверенность, да и сам он уже редко напоминал того забитого и скромного слугу, которым был еще недавно. Однажды Юдвин даже огрызнулся, когда правитель Севера в очередной раз решил над ним подшутить, чем застал вождя врасплох.

Брудвар положил одну руку на подлокотник трона и забарабанил пальцем по каменному носу волчьей головы. Довольный, переглянулся с сыновьями, сидящими по обеим сторонам от него. За прошедший год они еще больше возмужали, окрепли и вытянулись. Гутлайф еще и раздался в плечах. Вне всяких сомнений, и он, и Хагун достойно продолжат его дело.

Все складывалось как нельзя лучше. У вождя было много поводов для радости. Пару месяцев назад Нарьяна родила ему дочку, о которой Брудвар не переставал думать. Когда он находился рядом с ней, сердце наполнялось необычайной и приятной нежностью. Вождь был уверен, что когда-нибудь короли и фэрлы будут рвать друг другу глотки за право просить ее руки.

Отношения с Вьёрдом наладились. После разрыва с последней женой, о причинах которого кузнец так и не рассказал, он снова стал напоминать самого себя. Да, поначалу верный соратник еще пытался отговорить вождя от грандиозных планов по завоеванию Империи, предложив ограничиться ее северными территориями, но, поняв, что это бессмысленно, внес несколько дельных идей по поводу тактики. В нем вновь разгорелся боевой азарт, хоть и не с такой силой, как раньше. Брудвар полагал, что Вьёрд просто смирился с неизбежным, а участием в возможном противостоянии хотел заглушить тоску по прошедшим годам. Кузнец все чаще вспоминал их, когда они оставались вдвоем.

Проблем с духами и чудищами заметно поубавилось. Шаманы Эргунсвальда и отряды, взявшие пример со «Спасителей» Грайдис, успешно справлялись со своей задачей и смогли взять ситуацию под контроль.

А вот склок между фэрлами вновь стало больше. Но теперь это куда меньше заботило вождя. Он рассчитывал направить их гнев в совсем иную сторону. Осталось только убедить фэрлов в реальности его плана. Они все гадали, для каких целей вождь пригласил их в столицу, но Брудвар хранил это в секрете. Фэрлы увидят и поймут все сами. Сегодня же.

Брудвар оглядел собравшихся. На его зов откликнулась вся знать Эргунсвальда. Такие разные, непохожие друг на друга, здесь были фэрлы из каждого свальда, пришедшие со своими дружинами. Попивая эль, они разговаривали и шептались. Одни смеялись в голос, повстречав старых знакомых, другие, несмотря на усилия Брудвара, взирали друг на друга с неприкрытой враждой.

Фэрлов, что правили восточной частью Севера, вождь знал довольно хорошо и ни капли не сомневался в их преданности. Двое из них были обязаны ему своим положением. Койун, шаман, ставший новым фэрлом племени аркалов, пришел к власти, заручившись поддержкой Брудвара.

Фэрл Бордс, человек-гора, правивший в землях дрогмардцев, был прощен после тяжких оскорблений и сохранил титул, отделавшись сравнительно легко: остался хромым на всю жизнь после короткого поединка с рэгсиром Избранной Тысячи.

Эльстира, фэрл ройсов, всегда была на стороне племени скордвегов и во всем поддерживала Благословленного Предками. Да и недавние события сыграли свою роль, укрепив ее преданность.

К пяти фэрлам запада, тем, чьи свальды, покрытые бесконечными лесами, лежали за Грозовым Хребтом, вождь относился настороженно. Хоть каждый из них и приносил клятву верности, но Брудвар знал, что огромный вес и влияние в тех краях имеет фэрл Ойлиф, глава богатейшего племени гризвурдцев. По этой причине вождь ждал его появления с особым интересом и некоторым волнением. Хоть Брудвар и правил Эргунсвальдом, без поддержки Ойлифа ему было не обойтись.

Вскоре двери зала отворились. Люди притихли и расступились, пропуская внушительную процессию. Человек, что медленно шел впереди, явно не спешил к трону Скаймонда. Казалось, он наслаждался тем, с каким уважением и, Брудвару показалось, страхом молча приветствуют его многие из фэрлов. В нем не было ни капли воинской стати, а вся его фигура напоминала большую и пузатую бочку. Ойлиф, единственный из фэрлов, не носил доспехов. Зато в богатстве одежд ему не было равных. Над широким кожаным поясом, украшенным бронзовой пряжкой в форме головы кабана, висел необъятный живот. Пузо прикрывала толстая рубаха, увитая золотыми нитями. На плечах, отдавая серебром, покоился длинный плащ из соболиных шкур. Когда Ойлиф подошел ближе, вождь заметил, что каждый из его толстых пальцев был закован в массивный перстень.

Брудвар внимательнее присмотрелся к фэрлу. На круглом, лишенном всякой растительности лице блестели два маленьких черных аметиста. В их глубине и скрывалась настоящая сила Ойлифа. То был жесткий, хитрый и оценивающий взор человека, привыкшего добиваться своих целей любым способом. Расчетливый взгляд куницы, пробравшейся в курятник и раздумывающей над тем, какую добычу забрать сегодняшней ночью.

– Благословленный Предками, – Ойлиф поклонился, не так низко, как это делали остальные фэрлы. Голос его был мягкий, как шелк, – да будет крепок твой род, да множатся его богатства! Надеюсь, я не заставил тебя долго ждать. Путь из Шельмунда в Скаймонд оказался длиннее, чем рассчитали мои люди. Я прослежу, чтобы виновные понесли заслуженное наказание.

– В том нет нужды, фэрл Ойлиф. Ты прибыл вовремя. Почти, – с нажимом добавил Брудвар. Он был уверен в том, что опоздания можно было бы избежать, хоть столица гризвурдцев и находилась на другом краю Эргунсвальда. Вождь полагал, что грузный фэрл сделал это специально, желая показать остальным свое отношение к словам вождя. К тому же Ойлиф даже не извинился, переложив вину на других.

– Тогда я буду молиться, чтобы мои подарки пришлись тебе по вкусу и загладили это недоразумение. – Ойлиф подал знак, и к трону подвели трех девушек.

Покорные, лишенные воли к сопротивлению взгляды, изучающие холодный пол. Рабские ошейники на шеях. Ойлиф привез ему наложниц, что не удивило Брудвара – фэрл гризвурдцев был известным любителем женщин, особенно тех, кто еще не разделял кровать с мужчиной. Правда, участь их была незавидна. Поговаривали, что он никогда не спал с одной женщиной дважды, отдавая ее дружине сразу после того, как удовлетворял свои желания. В этот раз наложницы, которые стояли перед вождем, были особенными.

Две из них были миниатюрны, имели смуглый цвет кожи и миндалевидный разрез глаз. На нежных и юных, почти что детских лицах эти глаза казались особенно большими и завораживающими.

Третья же была высокой, под стать Брудвару. Иссиня-черная, с крупными чертами лица, она сразу привлекала внимание зала. Мужчины одобрительно зашумели, ухмылялись, оценивая крутые, широкие бедра наложницы. Манящие овалы груди заставили вождя задержать свой взгляд на девушке дольше, чем он хотел.

– Мой вождь, я берег их специально для тебя и твоих сыновей, – фэрл Ойлиф похотливо облизнулся. – Редкий товар, не порченный. Эти, – указал на двоих, – из Ларсии, а эта вороная кобылка родом из пустыни Эль-Хары. Говорят, солнце печет там столь яростно, что песок днем плавится и превращается в стекло. Поэтому в наших краях ей будет прохладно, – после этой фразы послышались смешки.

Брудвар испытывал двоякие чувства. Раньше он без всяких сомнений обрадовался бы таким подаркам. В былые годы он взял бы наложниц только ради одного интереса. Теперь же, глядя на несчастных рабынь, которые оказались так далеко от своих домов, насколько это вообще было возможно, он видел на их лицах тень Нарьяны. Вождь задумался об их судьбе и, к своему удивлению, обнаружил в себе жалость. У наложниц были семьи, была другая, возможно, более счастливая, жизнь. По крайней мере такой путь они вряд ли бы себе избрали. Но все это осталось в прошлом. Ни одна из них уже никогда не вернется обратно. Им придется привыкнуть к своему положению и молить богов о том, чтобы они не надоели своим хозяевам. Лучшее, что Брудвар мог сделать, это попросить сыновей обращаться с ними достойно. Что касается рабыни, которую Ойлиф приберег для него, то вождь легко найдет ей место в качестве прислуги.

Разумеется, Брудвар до поры оставил эти мысли при себе – никто бы не понял душевных метаний вождя. Выдавив сдержанную улыбку, Благословленный Предками поблагодарил Ойлифа. Закончив с этим, Брудвар оглядел тронный зал. Как и предполагал, фэрлы смотрели на него, как птенцы в клюв матери, желая поскорее выяснить причины столь особенной встречи.

– Что ж, весь Эргунсвальд наконец-то в сборе! – не стал тянуть Брудвар. – Я призвал вас в Скаймонд потому, что хочу показать вам нечто важное – то, что вы должны увидеть сами. Не будем медлить. В гавани ждет корабль, он отвезет нас к нужному месту.

Фэрлы недоуменно зашептались. Раздались ожидаемые вопросы.

– Вы скоро все увидите сами, – отчеканил Брудвар. – Я понимаю ваше нетерпение. Прекрасно понимаю. Но чем раньше мы отправимся, тем скорее вы все узнаете. После и поговорим, у нас будет достаточно времени. Доверьтесь мне и ни о чем не переживайте. Я позаботился о том, чтобы наше путешествие было приятным, – поскольку само плавание обещало занять не один день, вождь распорядился загрузить трюмы всяческой снедью и напитками. Не забыл он и о других развлечениях, которые наверняка высоко оценит фэрл Ойлиф.



Сотня гребцов, не жалея сил, исполняли приказ вождя. Корабль Благословленного Предками гордо мчался вперед, разрезая воды Стылого моря, оставляя за кормой бурлящую пену. Величественный фьорд Дьярвиг, вновь опаленный касанием осени, остался позади. Выплыв из его пасти, судно повернуло на запад. Слева от борта царапали облака горы, справа, сливаясь с унылым серым небом, плескалась бесконечная свинцовая гладь.

Проплыв несколько миль вдоль берега, корабль свернул в скалистую бухту. Вождь покинул каюту и поднялся на палубу, позвав за собой фэрлов. Он ощутил легкую дрожь в ногах. Несмотря на промозглый ветер, на лбу выступили капли пота: от того, увенчается ли его задумка успехом, зависело слишком многое.

Фэрлы хмуро прищурились, прижались к бортам судна, вглядываясь, осознавая масштабы увиденного. Кто-то присвистнул, большинство замерли, приоткрыв рты, уже догадываясь, зачем вождь решил привести их сюда.


Занимая добрую половину бухты, на волнах покачивалось нечто, напоминающее баржу, навроде тех, что сплавлялись по низовью Буйной. Вот только было в ней несколько значительных отличий.

Во-первых, она была настоящим исполином, по сравнению с которым привычные баржи, поставь их рядом, выглядели бы крохотными лодчонками.

Во-вторых, по бортам носовой и кормовой частей судна, в два яруса, располагались гребные лавки и торчали весла, смотревшиеся будто игрушечные. Было ясно, что самостоятельно двигаться судно может, но крайне медленно. Так что при плавании на значительное расстояние его все же придется буксировать.

Ну и в-третьих, для перевозки грузов этот гигант предназначен явно не был. В самой протяженной – средней его части палуба была заметно ниже, чем на носу и корме, и гребных лавок не имела. А в самом ее центре двумя мачтами возвышались огромные камнеметы, стоящие друг за другом на вращающихся платформах, приводимых в движение двумя большими кабестанами.

Хоть Брудвару уже и доводилось лицезреть свое детище, у него вновь захватило дух. Выше любой сторожевой башни, эти массивные камнеметы напоминали ему весы, накренившиеся в одну сторону. Длинная сторона балки-рычага оканчивалась толстенными канатами, держащими металлическую сетку. В ней лежал, почти касаясь палубы, устрашающий, тяжеленный каменный снаряд, который своими размерами не сильно уступал дому обычного земледельца. А на короткой стороне располагался массивный противовес.

Позади платформ покоились запасы для будущих выстрелов. Пространство палубы между камнеметами, а также перед ними пустовало, но было видно, что оно тоже предназначено для снарядов.

Фэрлы проследили, куда направлена траектория полета. Вождь с удовольствием отметил, что на их лицах проступили восторг и благоговейный трепет.

На берегу, в нескольких милях от камнеметов, была выстроена широкая черная стена. Даже с такого расстояния она казалась неестественно высокой и толстой, о чем красноречиво говорил уходящий в сушу каменный след, заметный с палубы корабля Брудвара. Над ней реял внушительный флаг, чей рисунок, развевавшийся на ветру, было легко узнать издали: семиконечная звезда Империи с короной в круге.

Безграничная власть позволяла ему многое. Одержимый идеей, вождь использовал ее в полной мере, чтобы организовать возведение такой декорации в кратчайший срок, как и для того, чтобы построить новое оружие, чью поразительную разрушительную мощь Брудвар и хотел продемонстрировать фэрлам.

«Что ж, пора», – нервы мужчины были на пределе. Хоть все расчеты и были перепроверены не один десяток раз, одна ошибка или несчастный случай могли обратить его грандиозные планы в пепел.

Вождь скомандовал подать сигнал. Гулко протрубил рог, один из матросов зажег факелы и принялся размахивать ими. На барже возникли суета и крики. Замельтешили, как муравьи, люди, готовя камнеметы к залпам, поворачивая их с помощью колес и беря прицел.

Быстро, неудержимо, как пожар, уничтожающий поля пшеницы, вождя охватывало небывалое волнение, граничащее с ужасом. Сердце Брудвара заколотилось так, будто он сам, в одиночку штурмовал эту стену, с высоты которой на него лили горящую смолу. Голова кружилась, а внутренности сжались, словно он оказался на хлипком, готовом рассыпаться мосту, перекинутом над пропастью.

Раздался хлесткий звук будто от лопающегося каната. С недобрым скрипом опустилась короткая балка первого камнемета, длинный конец рычага устремился вверх. Снаряд высвободился, заметно покачнув баржу, и по крутой дуге направился в полет. Замерев, не дыша, люди провожали его восхищенными взглядами.

С оглушительным треском снаряд врезался в стену почти у основания, а затем, так и не пробив ее, скатился к берегу и пропал в шуме созданных от падения волн. Не было видно, понесло ли сооружение хоть какой-то урон или нет.

Вождь ощутил, что ноги предают его, отказываясь держать тело. Голова закружилась, а к горлу подступила мерзкая тошнота.

Свой залп дал второй камнемет. Казалось, время остановилось, прежде чем камень достиг мишени. В ту же секунду задрожали горы и земля. Кусок стены со страшным грохотом начал рушиться, медленно оседать вниз, стекая каменными пластами, как расплавленный воск со свечи.

Брудвар облегченно выдохнул. Пожар тревоги затушили ливень радости и пелена облегчения. Не слыша никого, он смотрел на берег. В стене, окутанной серой пылью, открылась огромная брешь.

На судах ликовали. Выплескивая эмоции, люди орали что есть сил, фэрлы хлопали в ладоши и обнимались, наперебой поздравляя Брудвара, словно одержали большую победу.

Когда страсти улеглись и вождь созвал фэрлов обсудить увиденное, к нему, опираясь на трость, подошел советник Райнильф.

– Поздравляю, – с какой-то грустью сказал хромой мужчина. Судя по виду, он не разделял всеобщего настроя. Впрочем, это не удивляло: он, в отличие от воинственного Фронсуда, прохладно отнесся к планам Брудвара. Однако нарушить приказов не мог и приложил все силы для того, чтобы воплотить в жизнь идеи Благословленного Предками.

– Спасибо. Без тебя я бы не справился, – Брудвар положил руку на плечо советника. – Ты не пожалеешь о том, что помог мне. Я приведу Север к такому величию, которое и не снилось моим предкам.

– Смотри не ошибись, еще не поздно повернуть все вспять.

Вождь ожесточился. К возможной войне он отнесся со всей серьезностью. Он скрупулезно изучал данные разведки, местность возможных боевых действий, слабые места в обороне противника и численность войска Императора, советуясь с опытными военачальниками и рэгсиром. Конечно, планируя небывалое вторжение, он не мог быть уверен в том, что все пойдет именно так, как он задумал. Но когда в его голове мелькали мысли о поражении, Брудвар чувствовал себя крайне подавленно и разбито.

– Райнильф, прошу, не надо больше сеять во мне сомнений, – сапфировые зрачки гневно блеснули. – Если фэрлы согласятся пойти за мной, значит, так тому и быть. И, если это случится, лучше позаботься о тех, кто останется.

Советник промолчал, смиренно кивнув в ответ. Брудвар уже сказал, что хочет назначить его наместником.





Глава 2

Совет




Просторная каюта с резными колоннами, редким оружием и картинами морских пейзажей на стенах сейчас напоминала шумный и тесный трактир, а не место для вдумчивых собраний. Обступив круглый стол, на котором уже была расстелена точная карта Империи, фэрлы возбужденно галдели, вызывая сходство с базарной толпой, нежели представляя грозных и влиятельных соправителей Эргунсвальда. Предложение вождя о покорении Империи ожидаемо вызвало бурную реакцию.

– Тихо!!! – не выдержав, проревел Фронсуд, ударив кулаком по столу. Мебель жалобно скрипнула. – Растявкались тут, как стая кобелей перед сукой!

Люди замолчали, недовольно покосившись на Ледяного Кулака. Брудвар незаметно улыбнулся: сам он, отдавая дань положению фэрлов, не смог бы так бесцеремонно заткнуть их.

– Уважаемые фэрлы, – примирительно сказал Брудвар, – да, после такого сложно хранить молчание и оставаться в спокойствии. Но у вас будет возможность выговориться. Как вождь Эргунсвальда, я имею право на первое слово и воспользуюсь им. Выслушайте меня. Я представлю вашему вниманию свой план действий. Он не идеален, но если вы поддержите меня, то уверен, что вместе мы сможем сделать его лучше.

Возражений не последовало. Фэрлы утихомирились и стали рассаживаться вокруг стола. Брудвар тем временем собирался с мыслями.

Вождь давно признался себе в том, что стремление покорить Империю по большей части было продиктовано его тщеславием. Сплочение враждующих свальдов, расширение границ и влияния Севера, захват новых богатств – все это было вторичным и совсем не так волновало вождя, как грезы о бессмертии своего имени, что сулил ему захват столицы Империи. Все остальное было приятным дополнением к его цели, но не более.

Да, Брудвар искренне старался соответствовать высокому титулу, которым наделила его судьба, заботясь о Севере так, как мог и считал нужным. Однако того, что всегда, как компас, вело его по извилистой дороге жизни, указывая путь, было не искоренить. Он пытался, честно пытался, но не смог. Мечты о великой славе, столь яркой, что ее свет смог бы затмить достижения предыдущих поколений, лежали в основе многих его действий и желаний.