Кровь изгнанника

– Да, Вира.

– Почему ты мне не сказала?

– Ты бы меня остановила.

– Да, я попыталась бы тебя остановить, – признала Вира. – Но в конце концов ушла бы с тобой. Если ты на самом деле этого очень хотела. Я не могу тебя защитить…

– Если тебя нет рядом со мной, – закончила за нее Каира, закатывая глаза. – Помню, помню. На самом деле мне больше всего хочется остаться в Баларии. В Альмире мне делать нечего.

Вира долго смотрела на Каиру, пытаясь пересилить раздражение. Чувство долга заставляло ее охранять принцессу.

– Тогда я остаюсь с тобой.

Каира, не скрывая подозрения, уставилась на нее.

– Я же не могу силой уволочь тебя из дворца посреди ночи. Это против твоей воли, – продолжила Вира. – В твоих жилах течет кровь владычиц Папирии, а значит, я должна тебя оберегать независимо от того, где ты находишься. И независимо от того, за кого ты выйдешь замуж.

Каира улыбнулась:

– Ты очень трезвомыслящий человек, Вира. Мне тебя очень недоставало.

– Мне тебя тоже недоставало. Я очень беспокоилась… – Вира сглотнула. – Я рада, что с тобой все в порядке. И теперь не оставлю тебя без защиты.

Она обняла Каиру. Такое проявление чувств было нехарактерно для женщины, которая была невозмутимым убийцей.

Бершад кашлянул:

– Вряд ли императору понравится, что в его дворец проникла вдова и убила его людей.

– Не волнуйся, – заявила Каира. – Я уговорю Ганона, а Ганон убедит императора, что Вира должна остаться со мной. – Она улыбнулась. – Все будет хорошо, Вира. Я в этом уверена.

Вира кивнула и посмотрела на Бершада:

– Сайлас, тебе надо уходить.

Бершад покосился на дверь:

– Ты тут одна справишься?

– Справлюсь, – ответила Вира. – И что бы ты там ни задумал, останавливать тебя не намерена.

Бершад коснулся ее плеча:

– Береги Каиру. И себя тоже.

– Так и сделаю.

Бершад направился к двери, но тут в опочивальне раздался нежный перезвон. Бершад обернулся. Каира с улыбкой дергала шнурок колокольчика под потолком, сзывая слуг.

– Ой-ой-ой! – лукаво воскликнула она.

Вместо слуг, готовых помочь Каире одеться или принести ей завтрак в постель, в опочивальню ворвались стражники – целый десяток, а то и больше. Не успел Бершад схватиться за меч, как к горлу ему приставили шесть копий.

– Бросай оружие, если хочешь остаться в живых, – приказал один из стражников, по виду сержант.

Бершад оглядел всех бойцов – суровые, невозмутимые лица, жесткие взгляды. Он опустил меч.

– И ты, папирийка, – велел сержант.

– Ох, черные небеса! – вздохнула Вира и бросила кинжалы на пол.

– Не смейте их трогать! – вмешалась Каира. – Ганон сказал…

– Я знаю, что мне приказано, – без особого почтения заявил сержант. – Спи спокойно, принцесса. Спасибо за помощь.

Бершад заметил, что все стражники, наставившие на него копья, глазели на обнаженную Каиру. Он поднес руку к затылку, нащупал склянку под волосами и стал ее выпутывать, но тут сержант обернулся к нему.

– Свяжите им руки! – скомандовал он.

Стражник подошел к Бершаду, завел ему руки за спину и сковал запястья наручниками. Сержант всмотрелся в лицо Бершаду. Грим со щек смылся, и стали видны синие татуировки.

– Ты – Бершад Безупречный, – сказал сержант.


– Он самый.

– Ха, а я думал, ты побольше будешь.

Один из стражников удивленно покосился на сержанта: Бершад был на полголовы выше всех в опочивальне.

– Ну извини, не угодил, – сказал Бершад. – И что теперь будет?

– Император желает тебя видеть, – сказал сержант. – А дальше – не знаю.

Кто-то накинул Бершаду на голову дерюжный мешок. Бершад не сопротивлялся – его вели туда, куда он и сам хотел попасть. Он улыбнулся про себя: после всех тягот пути ему наконец-то повезло.

– Нет! – воскликнула Вира, когда ее попытались увести из опочивальни. – Я остаюсь с принцессой…

Послышался глухой звук удара: Виру саданули в живот. Она застонала, а потом шумно блеванула на пол.

– Еще раз поднимешь руку на мою вдову, тебя казнят, – заявила Каира, причем так властно, что Бершад не сразу сообразил, что это сказала она. – Вира остается со мной.

Все умолкли. Сержант погрузился в размышления.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Вдова остается с принцессой. Бершад Безупречный идет с нами.



Сержант подталкивал Бершада в спину древком копья. Спустя несколько минут пленника привели в комнату и усадили в мягкое кресло. Четыре руки придержали его за плечи, а кто-то снял с него наручники, которые тут же сменились тяжелыми оковами, приделанными к подлокотникам кресла.

– Да не такой уж я и грозный, – сказал Бершад.

Ему никто не ответил.

Хлопнули двери. Мешок с головы Бершада не сняли, но драконьер слышал, как за спиной кто-то сопит.

– А завтраком меня накормят? – спросил Бершад.

– Молчи, иначе заткну рот кляпом, – сказал стражник. – И изобью так, что будешь ссать кровью. Ясно тебе?

Бершад хмыкнул.

Он сидел и ждал, поскольку ничего другого не оставалось. Вира позаботится о Каире. Интересно, где сейчас Фельгор? Наверное, упился вдрабадан в какой-нибудь таверне, наслаждается свободой. Вот и хорошо. Ловкий вор этого заслуживал.

Спустя долгое время за спиной Бершада открылась дверь. Вошли какие-то люди – много, судя по звуку шагов. Заскрипели кресла, потом с головы Бершада сняли мешок. Бершад сощурился от утреннего света. Солнце стояло уже высоко.

Бершад сидел в роскошно обставленной комнате – не в опочивальне, а в кабинете. От обручей оков на запястьях толстые стальные цепи уходили к пластинам, привинченным к полу. Бершад мог двигать руками, но не мог сложить ладони вместе. На стене перед ним были книжные полки, а чуть правее – огромная карта Баларии и ее колоний. У стен замерли семеро стражников в замысловатых стальных доспехах, каждый с мечом и копьем. На их наручах тикали часы. Посреди комнаты красовался полированный стол эбенового дерева.

За столом сидел человек в простом, но явно дорогом одеянии темно-синего шелка. С виду ему было лет сорок, но в темных волосах и короткой бороде посверкивали серебристые пряди, что делало его старше. Светло-серые глаза были такими ясными, что казались прозрачными. Рядом с ним стоял тощий старик, похожий на чахлое дерево: впалые морщинистые щеки, узловатые пальцы, распухшие суставы. Борода и длинные седые волосы, щедро умасленные и перевитые бечевками, торчали во все стороны, как сухие ветви. На нем был странный камзол из зеленой кожи, а на изможденном лице застыло выражение напряженного любопытства.

– Бершад Безупречный, – сказал по-альмирски тот, что сидел. – Побежден девчонкой с колокольчиком.

– Вообще-то, там были и стражники.

– Мне доложили, что они боялись зайти в опочивальню. Двадцать закаленных бойцов испугались одного твоего имени, чуть не обоссались со страху. – Он приподнялся над столом и сощурил светло-серые глаза. – А у тебя вся голова дерьмом перемазана, что ли?

Бершад попытался взъерошить волосы, но цепи не позволяли. Он посмотрел на поднятую ладонь, прикидывая, можно ли нагнуть голову и как-то достать склянку со мхом из-под волос на затылке. Нет, не выйдет.

– Да, наверное, – ответил Бершад. – Извини.

Человек за столом снова опустился в кресло:

– Ты далеко от дома, изгнанник.

По-альмирски он говорил без акцента, так чисто, как те, кто провел сотни часов за изучением этого языка.

– У изгнанников нет дома. – Бершад посмотрел на человека за столом. – А ты император, что ли?

Человек за столом улыбнулся, обнажив ровный ряд зубов – белоснежных, кроме серебряного резца.

– Я – Мерсер Домициан. Император Баларии, главнокомандующий ее армии, владыка ее колоний.

– Какой впечатляющий титул, – сказал Бершад, чувствуя, как забилось сердце.

Наконец-то он добрался до цели. Пересек море, горы и пустыню. Убивал, потерял лучшего друга и осла, переломал все кости, но наконец-то отыскал того, кого должен был убить. Вдоль нижней челюсти Мерсера тянулся шрам – полускрытый бородой, но все равно заметный. Может, он получил рану в сражении или просто в детстве упал на дворцовой лестнице.

– А это мой королевский инженер, Озирис Вард, – пояснил император, указывая на старика. – Он очень рад с тобой встретиться.

Старик облизнул губы: