Кровь изгнанника
Часть 50 из 77 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Эшлин медленно сползла по стене на пол, не сводя глаз с двух мертвых воинов. Пахло паленым волосом и жареным мясом. Нож так раскалился, что на запястье у Эшлин вскочил волдырь. Металлические крючки, которые удерживали черный шелк ее наряда, тоже нагрелись, а ткань вокруг них задымилась.
Оставаться здесь не следовало. Эшлин немного успокоилась, сорвала кинжал с пояса одного из воинов и двинулась по проходу до следующего поворота. Там она, с кинжалом в одной руке и нитью в другой, спряталась в нише, откуда просматривался весь коридор. Сердце колотилось. Если появятся воины Уоллеса, она их убьет.
Там ее и обнаружили пять вдов.
Эшлин отвели в башню Королевы. Через пять минут опочивальня заполнилась вдовами с обнаженными клинками. Все внимательно вглядывались в двери, окна и тени. В замке остался единственный верховный барон, Линкон Поммол. Он сидел на диване напротив Эшлин и молчал. Смертельно бледный, с перепуганным взглядом.
– Что случилось на замковом дворе? – спросила Эшлин. – Королевские гвардейцы нас предали?
– На стене были не они, – ответила вдова, с ранами на лбу и на запястье. – Люди Уоллеса подстерегли гвардейцев по дороге в замок, убили их и нацепили их маски.
– Кто из гвардейцев остался в живых?
– Никого, – сказала вдова.
От очередного вопроса Эшлин удержал какой-то шум у входа в башню. Хлопнула дверь. На лестнице прозвучали шаги, и в дверь вбежала Хайден с обнаженным мечом. И лицо, и клинок были залиты кровью. Алые капли растекались по ковру королевской опочивальни.
– Ты жива! – сказала Эшлин, вставая. Больше всего на свете ей хотелось броситься к Хайден и обнять ее.
– Замок и замковый двор в безопасности, королева, – сказала Хайден. – Мы убили почти всех волков.
– Почти… – повторила Эшлин. – Что произошло?
Хайден утерла кровь с губ.
– Когда Уоллес сообразил, что до тебя ему не добраться, он с боем вырвался из замкового двора. У берега его дожидалась лодка. Он сбежал.
Все смолкли. Эшлин опустила взгляд на свою маску: левую сторону окропила кровь, в драконьей пасти торчала щепка от волчьей маски.
– Королева, – сказала Хайден. – Какие будут приказания?
Даже если бы Седар Уоллес был убит, нападение на королеву само по себе было катастрофой. Вместо того чтобы сосредоточить в своих руках власть и силу, необходимую для вторжения в Баларию, Эшлин едва не погибла. Если она не примет правильного решения, то потеряет и Незатопимую Гавань, и Альмиру, и все остальное.
– Выведи всех отсюда, а замок запри. Тогда его не надо будет охранять. Отправь двух вдов к Карлайлу Лайавину, на городские стены, пусть предупредят его, что мы ожидаем нападения извне и изнутри. Я разрешаю убить любого, кто вздумает им угрожать.
– Будет исполнено, королева.
– И пусть вдовы сегодня же посетят каждого барона, который явился ко мне на коронацию.
– С каким сообщением?
Эшлин задумалась. Уоллес подготовил нападение не в одиночку. У него были сообщники. Но сейчас у Эшлин не было времени их искать. Ей надо было внушить баронам уверенность, а не страх.
– Седар Уоллес с позором бежал из города. Его приспешники убиты. Эшлин Мальграв жива. И правит Альмирой.
27
Бершад
Город Таггарстан
Подавальщик, которому Бершад разбил нос, выбежал из таверны, прижимая к лицу окровавленную тряпку. После этого ушли и остальные посетители, потому что никому не хотелось присутствовать при вампирских разборках.
– Так ты знаком с вампиром? – спросила Вира, когда таверна опустела.
Бершад кивнул.
– Я истребил его войско в Гленлокском ущелье.
– И что ты собираешься делать при встрече? – спросила Вира.
Бершад покосился на встревоженного Роуэна и ответил:
– Убью гада.
Он навек распрощался со своей прошлой жизнью, все равно ее было не вернуть, но не собирался упускать шанс снести голову бледнолицему мерзавцу.
– Между прочим, именно у него мы должны получить пропуск в Баларию, – напомнила Вира. – А с покойником не договоришься.
Бершад промолчал, взял с барной стойки еще кувшин вина и ополовинил одним глотком. Разумеется, Вира была права, но в Бершаде кипела застарелая злоба, и сейчас его совершенно не волновали ни похищенные принцессы, ни обреченные драконы.
– Шли бы вы отсюда, все трое, – сказал Бершад.
– Нам лучше всем вместе отсюда сматываться, – возразил Фельгор. – Добром это не кончится.
– Согласен, – кивнул Роуэн. – Хотя, конечно, очень странное совпадение: тот, кто нам нужен, – старый знакомец. – Он положил руку Бершаду на плечо. – Предлагаю уйти и поискать другой способ проникнуть в Баларию.
– А по-моему, надо отдать ему изумруд, забрать пропуск и завершить то, за чем нас послали, – сказала Вира. – И незачем махать клинками.
– Нет, есть зачем. – Бершад повернулся к Роуэну. – Уведи их отсюда. Подождите меня у лодки. Если к вечеру я не вернусь с пропуском, пусть Фельгор найдет мастера, который все подделает. А меня не ищите.
– Сайлас… – начал Роуэн.
– Не спорь со мной. Все, валите отсюда.
Бершад погладил Альфонсо морду, шлепнул его по крупу, и ослик побрел к дверям вслед за Роуэном. Фельгор покачал головой. Вира остановилась в дверях:
– Эшлин Мальграв тебя не за этим отправляла.
Бершад отхлебнул пива из рога и буркнул, не глядя на Виру:
– Ступай уже.
Полчаса в таверне никого не было. Бершад пил и ждал.
Наконец в дверь вошли двое. Один – громила, настоящий великан, выше Бершада на полголовы и намного шире в плечах. Светлокожий, с шеей как у быка и кулаками размером с кухонный котел. Веки громилы украшала татуировка – вторая пара глаз; так обычно делали листирийские наемники, чтобы показать, что они всегда начеку. За спиной у него висел огромный двуручный меч: рукоять торчала над головой, а кончик едва не волочился по полу.
Второй тип был пониже Виры, тощий и жилистый. Его темная кожа была покрыта татуировками, длинные черные косы завязаны большим узлом на макушке, а бегающий взгляд хитрых глаз обшаривал все в таверне.
– Говорят, ты расквасил нос Барлоу, – сказал тощий.
– Кому? Подавальщику в этой дыре? – спросил Бершад.
– Ага.
– Верно говорят.
– Меня зовут Лиофа. Это вот Деван. – Тощий мотнул головой в сторону громилы. – И не пытайся ускользнуть. Мимо нас не проскочишь, тут все ходы-выходы перекрыты.
– Если б я хотел сбежать, то не стал бы вас дожидаться, – буркнул Бершад. – Барлоу сказал тебе, кто я такой?
– Сказал, кем ты назвался. – Лиофа сплюнул на грязный пол. – Покажи руку, драконьер.
Бершад подошел поближе к факелу и закатал рукав: всю руку покрывали вытатуированные драконы. Ни у одного драконьера на свете не было столько татуировок, так что в личности Бершада сомнений не оставалось.
Лиофа присвистнул:
– Ого! Что ж, наш главарь приглашает тебя к себе, на «Черного лиса». Отобедать зовет.
Бершад хмыкнул, сплюнул и сказал:
– Пойдем.
Деван провел его по плавучим мосткам на «Черного лиса». Лиофа, насвистывая, шел в трех шагах позади. Бершад покосился на мостики, ведущие к центру Таггарстана, и увидел, что на каждом стоит вооруженная стража. Все смотрели на него. У борта «Черного лиса» деревянная винтовая лестница вела на помост над палубой.
– Ступай первым, драконьер, – сказал Деван.
На помосте шагов триста шириной стоял огромный шатер из человечьей кожи. Лоскуты, сохранившие людские очертания, были стянуты алыми и белыми шелковыми шнурами, трепетавшими на ветру. Бершад уже видел этот шатер. Вокруг пахло благовониями, эвкалиптом и розмарином, но сквозь эти ароматы пробивался и другой запах.
Кровь.
Деван оттеснил Бершада в сторону и кивнул двум стражникам в узорчатых нагрудных латах у входа в шатер. Стражники откинули полог. Из шатра пахнуло смертью.
– С непривычки бывает боязно, – сказал Лиофа.
– Заходи, – буркнул Деван.
Оружие у Бершада отбирать не стали. Деван и Лиофа вошли следом.
Оставаться здесь не следовало. Эшлин немного успокоилась, сорвала кинжал с пояса одного из воинов и двинулась по проходу до следующего поворота. Там она, с кинжалом в одной руке и нитью в другой, спряталась в нише, откуда просматривался весь коридор. Сердце колотилось. Если появятся воины Уоллеса, она их убьет.
Там ее и обнаружили пять вдов.
Эшлин отвели в башню Королевы. Через пять минут опочивальня заполнилась вдовами с обнаженными клинками. Все внимательно вглядывались в двери, окна и тени. В замке остался единственный верховный барон, Линкон Поммол. Он сидел на диване напротив Эшлин и молчал. Смертельно бледный, с перепуганным взглядом.
– Что случилось на замковом дворе? – спросила Эшлин. – Королевские гвардейцы нас предали?
– На стене были не они, – ответила вдова, с ранами на лбу и на запястье. – Люди Уоллеса подстерегли гвардейцев по дороге в замок, убили их и нацепили их маски.
– Кто из гвардейцев остался в живых?
– Никого, – сказала вдова.
От очередного вопроса Эшлин удержал какой-то шум у входа в башню. Хлопнула дверь. На лестнице прозвучали шаги, и в дверь вбежала Хайден с обнаженным мечом. И лицо, и клинок были залиты кровью. Алые капли растекались по ковру королевской опочивальни.
– Ты жива! – сказала Эшлин, вставая. Больше всего на свете ей хотелось броситься к Хайден и обнять ее.
– Замок и замковый двор в безопасности, королева, – сказала Хайден. – Мы убили почти всех волков.
– Почти… – повторила Эшлин. – Что произошло?
Хайден утерла кровь с губ.
– Когда Уоллес сообразил, что до тебя ему не добраться, он с боем вырвался из замкового двора. У берега его дожидалась лодка. Он сбежал.
Все смолкли. Эшлин опустила взгляд на свою маску: левую сторону окропила кровь, в драконьей пасти торчала щепка от волчьей маски.
– Королева, – сказала Хайден. – Какие будут приказания?
Даже если бы Седар Уоллес был убит, нападение на королеву само по себе было катастрофой. Вместо того чтобы сосредоточить в своих руках власть и силу, необходимую для вторжения в Баларию, Эшлин едва не погибла. Если она не примет правильного решения, то потеряет и Незатопимую Гавань, и Альмиру, и все остальное.
– Выведи всех отсюда, а замок запри. Тогда его не надо будет охранять. Отправь двух вдов к Карлайлу Лайавину, на городские стены, пусть предупредят его, что мы ожидаем нападения извне и изнутри. Я разрешаю убить любого, кто вздумает им угрожать.
– Будет исполнено, королева.
– И пусть вдовы сегодня же посетят каждого барона, который явился ко мне на коронацию.
– С каким сообщением?
Эшлин задумалась. Уоллес подготовил нападение не в одиночку. У него были сообщники. Но сейчас у Эшлин не было времени их искать. Ей надо было внушить баронам уверенность, а не страх.
– Седар Уоллес с позором бежал из города. Его приспешники убиты. Эшлин Мальграв жива. И правит Альмирой.
27
Бершад
Город Таггарстан
Подавальщик, которому Бершад разбил нос, выбежал из таверны, прижимая к лицу окровавленную тряпку. После этого ушли и остальные посетители, потому что никому не хотелось присутствовать при вампирских разборках.
– Так ты знаком с вампиром? – спросила Вира, когда таверна опустела.
Бершад кивнул.
– Я истребил его войско в Гленлокском ущелье.
– И что ты собираешься делать при встрече? – спросила Вира.
Бершад покосился на встревоженного Роуэна и ответил:
– Убью гада.
Он навек распрощался со своей прошлой жизнью, все равно ее было не вернуть, но не собирался упускать шанс снести голову бледнолицему мерзавцу.
– Между прочим, именно у него мы должны получить пропуск в Баларию, – напомнила Вира. – А с покойником не договоришься.
Бершад промолчал, взял с барной стойки еще кувшин вина и ополовинил одним глотком. Разумеется, Вира была права, но в Бершаде кипела застарелая злоба, и сейчас его совершенно не волновали ни похищенные принцессы, ни обреченные драконы.
– Шли бы вы отсюда, все трое, – сказал Бершад.
– Нам лучше всем вместе отсюда сматываться, – возразил Фельгор. – Добром это не кончится.
– Согласен, – кивнул Роуэн. – Хотя, конечно, очень странное совпадение: тот, кто нам нужен, – старый знакомец. – Он положил руку Бершаду на плечо. – Предлагаю уйти и поискать другой способ проникнуть в Баларию.
– А по-моему, надо отдать ему изумруд, забрать пропуск и завершить то, за чем нас послали, – сказала Вира. – И незачем махать клинками.
– Нет, есть зачем. – Бершад повернулся к Роуэну. – Уведи их отсюда. Подождите меня у лодки. Если к вечеру я не вернусь с пропуском, пусть Фельгор найдет мастера, который все подделает. А меня не ищите.
– Сайлас… – начал Роуэн.
– Не спорь со мной. Все, валите отсюда.
Бершад погладил Альфонсо морду, шлепнул его по крупу, и ослик побрел к дверям вслед за Роуэном. Фельгор покачал головой. Вира остановилась в дверях:
– Эшлин Мальграв тебя не за этим отправляла.
Бершад отхлебнул пива из рога и буркнул, не глядя на Виру:
– Ступай уже.
Полчаса в таверне никого не было. Бершад пил и ждал.
Наконец в дверь вошли двое. Один – громила, настоящий великан, выше Бершада на полголовы и намного шире в плечах. Светлокожий, с шеей как у быка и кулаками размером с кухонный котел. Веки громилы украшала татуировка – вторая пара глаз; так обычно делали листирийские наемники, чтобы показать, что они всегда начеку. За спиной у него висел огромный двуручный меч: рукоять торчала над головой, а кончик едва не волочился по полу.
Второй тип был пониже Виры, тощий и жилистый. Его темная кожа была покрыта татуировками, длинные черные косы завязаны большим узлом на макушке, а бегающий взгляд хитрых глаз обшаривал все в таверне.
– Говорят, ты расквасил нос Барлоу, – сказал тощий.
– Кому? Подавальщику в этой дыре? – спросил Бершад.
– Ага.
– Верно говорят.
– Меня зовут Лиофа. Это вот Деван. – Тощий мотнул головой в сторону громилы. – И не пытайся ускользнуть. Мимо нас не проскочишь, тут все ходы-выходы перекрыты.
– Если б я хотел сбежать, то не стал бы вас дожидаться, – буркнул Бершад. – Барлоу сказал тебе, кто я такой?
– Сказал, кем ты назвался. – Лиофа сплюнул на грязный пол. – Покажи руку, драконьер.
Бершад подошел поближе к факелу и закатал рукав: всю руку покрывали вытатуированные драконы. Ни у одного драконьера на свете не было столько татуировок, так что в личности Бершада сомнений не оставалось.
Лиофа присвистнул:
– Ого! Что ж, наш главарь приглашает тебя к себе, на «Черного лиса». Отобедать зовет.
Бершад хмыкнул, сплюнул и сказал:
– Пойдем.
Деван провел его по плавучим мосткам на «Черного лиса». Лиофа, насвистывая, шел в трех шагах позади. Бершад покосился на мостики, ведущие к центру Таггарстана, и увидел, что на каждом стоит вооруженная стража. Все смотрели на него. У борта «Черного лиса» деревянная винтовая лестница вела на помост над палубой.
– Ступай первым, драконьер, – сказал Деван.
На помосте шагов триста шириной стоял огромный шатер из человечьей кожи. Лоскуты, сохранившие людские очертания, были стянуты алыми и белыми шелковыми шнурами, трепетавшими на ветру. Бершад уже видел этот шатер. Вокруг пахло благовониями, эвкалиптом и розмарином, но сквозь эти ароматы пробивался и другой запах.
Кровь.
Деван оттеснил Бершада в сторону и кивнул двум стражникам в узорчатых нагрудных латах у входа в шатер. Стражники откинули полог. Из шатра пахнуло смертью.
– С непривычки бывает боязно, – сказал Лиофа.
– Заходи, – буркнул Деван.
Оружие у Бершада отбирать не стали. Деван и Лиофа вошли следом.