Кровь изгнанника

– Мой дар не требует ответного вознаграждения, королева, – ответил он. – Однако же, если тебе захочется передать Глиновал мне, то я буду бесконечно благодарен за твою щедрость. Вдобавок тебе наверняка понравится, как я намерен обращаться со своими владениями.

Эшлин изогнула бровь:

– Давай прекратим эти детские игры.

Линкон улыбнулся:

– От прочих верховных баронов меня отличает не только отсутствие воинского опыта, но и повышенная наблюдательность. Мне очень интересны твои исследования природы. Особенно драконов. Если ты отдашь Глиновал мне, я готов дать слово, что буду отлавливать в окрестностях только дряхлых или больных драконов, как делаешь ты для своих исследований. По моим сведениям, близ Глиновала водится много речных грымз, которые приносят пользу региону, поддерживая альмирские реки в хорошем состоянии.

– Откуда тебе это известно?

– Как я уже сказал, королева, мне очень интересны твои исследования. Твои наброски и записи знакомы лишь твоим доверенным людям и некоторым придворным алхимикам, но я часто посещаю архивы. Между прочим, я самый свободомыслящий член верховного совета. – Он подался к ней и прошептал: – Если позволишь, я готов стать твоим союзником.

– Надо же, а я и без того считала тебя своим союзником.

– Разумеется, королева. Повторяю, я не такой, как остальные верховные бароны.

– Оно и видно, – сказала Эшлин.

Линкон встал и как бы между прочим осведомился:

– А тебе удалось узнать причины пожара в восточной башне?

– Башня загорелась. Что в этом непонятного?

– Пожар был очень странным, ведь огонь бушевал так, что оплавились камни. Я такого никогда прежде не видел. Интересно, что именно там полыхнуло? – Линкон оглядел обсерваторию, пристально всмотрелся в холстину на алхимическом столике. – В последнее время происходит слишком много странного.

Эшлин промолчала.

– Балары вылезают из своих укрытий и наносят визит альмирской королевской семье, – продолжил Линкон. – В восточной башне вспыхивает загадочное пламя, от которого камни плавятся, будто свечной воск. Исчезает принцесса. И впервые за четырнадцать лет знаменитого драконьера призывают в столицу. По-моему, мы стоим на пороге каких-то великих потрясений.

Гертцог Мальграв почти не обращал внимания на Линкона, равно как и на прочих младших отпрысков знатных альмирских родов, поскольку они не сражались против Баларии. Однако же Линкон Поммол действительно отличался редкой наблюдательностью.

– Тебе наверняка известно, что Бершада отправили морем в Галамар по просьбе корнишского барона. Нет ничего странного в том, что драконьера посылают убить дракона.

– А в том, что драконьера призвали в столицу, тоже нет ничего странного? Если следовать этой логике, то и пожар в башне вовсе не странный.

– Совершенно верно. В этом нет ничего странного. И никаких потрясений не предвидится. – Она занялась бумагами на столе. – Линкон, я очень занята. До встречи на следующем заседании верховного совета.

Линкон кивнул.

– До встречи, королева, – с улыбкой сказал он. – Королева Эшлин – очень мило звучит.

– Мне некогда думать о том, как звучит мое имя. До свидания, Линкон.



Когда за Линконом закрылась дверь, Эшлин облегченно вздохнула и размяла затекшие плечи. Линкон действовал не столь прямолинейно, как остальные верховные бароны, но хотел того же, что и они: власти и денег. Сайлас бы его возненавидел.

– Все прошло хорошо, королева, – сказала Хайден.

– Пока хорошо, – ответила Эшлин.

– Они же согласились отправить бойцов в Незатопимую Гавань, как ты и хотела.

– Одно дело – согласиться, а совсем другое – действительно привести свои войска в столицу. По-моему, от Седара Уоллеса следует ждать неприятностей.

– Он просто гад, – сказала Хайден.

– В верховном совете все они гады. И Уоллес этого не скрывает.

– Хочешь, я их убью? – невозмутимо предложила Хайден. – Моргни два раза – и я ночью перережу каждому горло. А на их места в верховном совете назначим женщин.

Эшлин улыбнулась, стараясь не моргать, – мало ли, а вдруг Хайден не шутит.

– Что ж, как тебе будет угодно, – немного погодя сказала Хайден и тоже улыбнулась, что случалось очень редко. – Но мое предложение остается в силе.

Эшлин взяла кувшин вина и наполнила свой бокал. Напиваться она не собиралась – спиртное туманило мысли и мешало работе, – но бокал вина после напряженного дня помогал ей расслабиться.

– Вот уж не думала, что быть королевой так трудно.

– А чего ты ожидала?


– Сама не знаю. Свободы? Широкого выбора? К сожалению, прошлое все решило за меня.

– Короли, точно так же как крестьяне и все остальные, должны полагаться на прошлое. И трудиться не покладая рук, чтобы создавать новые возможности в будущем.

– Верно. Особенно теперь, когда в Незатопимой Гавани появится больше вдов.

– О чем ты?

Эшлин с улыбкой объяснила:

– Императрица Окину согласилась прислать в Альмиру не только папирийские корабли, но и три сотни твоих сестер.

– Как тебе удалось уговорить ее расстаться с таким числом вдов?

– С превеликим трудом.

Вдовы ценились намного больше кораблей. В Папирии было всего несколько тысяч вдов, и обучение каждой занимало восемнадцать лет, а корабль обычно строили за несколько месяцев. Поступок императрицы нарушал все традиции. Эшлин, как и всем тем, в чьих жилах текла кровь папирийских королев, по статусу полагалась лишь одна вдова – и все. Остальные вдовы – воительницы в черных доспехах – охраняли императрицу, таясь в закоулках императорского дворца.

Триста вдов, отправленные за пределы Папирии, да еще и на охрану одного-единственного человека, – и вовсе небывалый случай.

– При жизни моего отца это было бы невозможно, – продолжила Эшлин. – Но сейчас я – королева Альмиры. Именно этого и добивалась императрица, выдав свою сестру замуж за Гертцога Мальграва. Трон Альмиры займет полукровка. Все мои старания наладить связи между Альмирой и Папирией были не напрасны.

– Верно, – сказала Хайден. Она неловко переминалась у двери, поглаживая эфес сабли у пояса.

– Тебе что-то нужно? – спросила Эшлин.

– Да, – с заминкой ответила Хайден. – Я надеялась, что ты объяснишь мне причины пожара в восточной башне. Ради твоей же безопасности мне нужно знать, не повторится ли он.

– Хайден, я уже сказала Линкону…

– Не трудись повторять выдумки, которые ты наплела этому белоручке. Я знаю, что дело совсем не в этом. – Она подошла поближе. – Еще до того, как твоя мать полюбила Леона Бершада, у нее были секреты. Она скрывала свои чувства, и это раздирало ее изнутри. Я никогда не просила ее поделиться со мной, а зря. Больше я не допущу такой ошибки. Эшлин, я способна защитить тебя не только оружием.

– Ты редко вспоминаешь мою мать.

– И ты тоже.

Эшлин задумалась. Держать все в секрете было невыносимо, а Хайден она доверяла больше всех в Незатопимой Гавани.

– Я попробую, – сказала Эшлин, разматывая драконью нить с запястья. – Помнишь, как мы наблюдали за самкой призрачного мотылька?

– Той, что упала на землю? Почти год назад?

– Год и три месяца. Когда я препарировала труп, то обнаружила, что драконьи позвонки пронизаны шипастым нервным волокном. Ничего подобного мне прежде не встречалось. Я взвесила и измерила волокно, как и все остальные органы, однако, в отличие от сердца, легких и желудка, волокно не сгнило. Я его сохранила для исследований, пытаясь понять, для чего оно. Искала сведения в архивах. Перечитала все, что написано о драконах, – по большей части о том, как их убивать. Но в прошлом многие алхимики и кастеляны интересовались анатомией драконов, проводили вскрытия, делали эскизы. Я вполне могла пропустить что-то важное в их исследованиях.

– И что же?

– Ничего, – вздохнула Эшлин. – Я так и не обнаружила ни единого упоминания о странных нервных волокнах или о других особенностях позвоночника. Тогда я решила расширить сферу поисков. В архивах не так много полезных сведений о драконах, зато там собраны сотни отчетов о людях, обвиненных в колдовстве или заподозренных в связях с демонами. Приводятся подробные описания преступлений и жертв, колдовские заклинания и… – Она замялась. – И перечисляются способы и орудия колдовства.

– Эшлин… – начала Хайден.

– Нет, я не искала заклинаний, – прервала ее Эшлин. – Я просто искала хоть что-то, похожее на нервное волокно. В современных документах оно не упоминается, но двести лет назад на северной окраине Атласского побережья казнили пастушку, которая якобы творила колдовские чары с помощью прозрачной нити, извлеченной из тела призрачного мотылька. А за сто лет до того на западе поймали шамана, который крал детей в окрестных деревнях и приносил их в жертву на лесном алтаре под священным деревом. Убив шамана, стражники отправили своему барону отчет, где между прочим говорилось, что к алтарю была привязана странная прозрачная бечевка. И наконец, среди документов, связанных с захудалым кланом из долины Горгоны, обнаружилась запись пятисотлетней давности, о жене военачальника, казненной по обвинению в колдовстве. В те времена подобные обвинения были нередки, но мое внимание сразу привлекли странные подробности: женщина якобы насылала бурю на проходящие лодки при помощи веревки из драконьей кожи, вымоченной в крови. Веревку не брала гниль.

Обдумав услышанное, Хайден сказала:

– Да, в этом прослеживается повторяющийся мотив.

– Совершенно верно, – кивнула Эшлин. – И всякий раз упоминается кровь. Я капнула на волокно своей кровью, но ничего не случилось. Тогда я решила испробовать кровавые смеси – кровь различных животных, поодиночке и вместе с другими видами, кровь из артерий и вен, меняла объем крови и ее температуру. С большим трудом добывала кровь других людей, добавляла даже свои месячные. В конце концов я поняла, что не хватает определенного компонента, который начал бы реакцию. Я стала прибавлять к смеси алхимические ингредиенты, целебные и ядовитые, а также редкие травы, якобы обладающие колдовской силой, – ольху, наперстянку и прочие. Неделю за неделей я проводила опыты, но волокно ни на что не реагировало. Тогда я решила, что все дело в еде.

– В каком смысле?

– Призрачные мотыльки в основном питаются млекопитающими среднего размера – лисами или барсуками, – пояснила Эшлин. – Особи побольше могут завалить медведя. Если реакцию вызывает некий внешний элемент, то резонно предположить, что он содержится в том, чем питается дракон. Я начала экспериментировать с органами различных зверей. Не спрашивай, сколько мне понадобилось времени, но в конце концов я сделала вытяжку из лисьей печени – в Дайновой пуще всегда было много лис. И тут-то я и добилась успеха. – Она зажала кончик драконьей нити в кулаке. – Хайден, отойди-ка подальше.

Эшлин резко протянула нить сквозь сжатый кулак, так что мелкие шипы оцарапали кожу. Змейки голубых искр, сорвавшись с нити, облепили кулак. Эшлин подняла руку, раскрыла ладонь, и между пальцами задрожали разряды, будто в горсти бушевала крошечная гроза.

– Ох, черные небеса! – прошептала Хайден папирийское проклятие, не сводя глаз с ладони Эшлин.

Эшлин улыбнулась:

– С самого раннего детства я высмеивала альмирские ритуалы и тотемы, считала глупостью и суеверием все заклинания и костяные обереги. Лишь недавно я поняла, что все это – поверхностные признаки огромной и стройной системы, о существовании которой я не подозревала. В нашем мире существует магия особого рода. Теперь я в это верю. Она зарождается в драконьих позвонках и объединяет все живое – зверей, водоемы и землю. – Легким движением она обернула молнии вокруг пальцев. – А теперь к ней присоединилась и я. Оживить волокно можно только с помощью моей крови. В этом я убедилась наверняка.

– Но этого недостаточно, чтобы расплавить камни башни, – недоуменно протянула Хайден.

– Верно. – Эшлин стряхнула молнии с руки, и они рассеялись. – Сколько ни добавляй лисьей печени, сила разрядов не увеличивалась. От моей крови их становилось больше, но и только. В прошлом колдуны и ведьмы тоже добивались искр, но не осознавали всю важность своего открытия. А вот когда я сообразила, как активировать волокно, то догадалась, что в нем скрыто нечто большее. После этого я решила проводить опыты в восточной башне. Я начала реакцию, но не довела ее до логического завершения. Много месяцев я пробовала всевозможные смеси, в разных пропорциях добавляя свою кровь к плоти животных, чтобы увеличить силу разряда. Одних только записей у меня скопилось томов на пятьдесят, но все безрезультатно. А потом… – Эшлин умолкла, задумчиво глядя на свою левую руку и похрустывая костяшками пальцев.

– Эшлин? – озабоченно окликнула Хайден, не дождавшись продолжения.