Кровь данов

«Неужели снова?..» – простонал про себя Арратой. Все разговоры крутились либо вокруг событий последних боев, либо вокруг золота мертвых. Без этой сказки на ночь не обходился теперь ни один вечерний привал.

– Ты же счетовод, Книжник, – затянул свою песню Гвоздь. – Хоронят вождя – а родичи золотые бросают. Так ведь сказывал? – спросил он окружающих. Те одобрительно загудели. – Монетка звякнула – горская душа добралась докуда надо. Так ить?

Арратой устало кивнул. Бессмысленные разговоры, но только они держат этот сброд в хоть каком-то порядке.

– Так сколько же монет, счетовод? – возбужденно зашептал Ремень. Даже ложка с варевом замерла у рта. – За столько-то лет сколько вождей в город-кладбище натащили!

– Горы, горы золота…

– Ну не все же золотые бросают, – рассудительно добавил Злобный. – Кто-то и серебрушку кинет.

– Ты наших горцев видел? – повернулся к Злобному Пиво. Мысль о том, что кто-то мог оставить серебряный вместо золотого, его возмутила. – Которых мы в Колодец покидали? Мясо, уроды, по два раза на дню жрут. А Империя им за службу золотом платит. А где им золото тратить в этих паршивых горах? – победно обвел всех глазами Пиво.

– Негде! – припечатал Топор.

– То-то же, – сжал кулак Пиво. – В шкуры рядятся, как оборванцы, а у самих золота куры не клюют.

Арратой краем уха слушал успевшие ему изрядно надоесть разговоры и развернул карту, отставив в сторону опустошенный шлем. Придавив кинжалом, чтобы свиток не сворачивался, Книжник всмотрелся в карту. Недавно они прошли мимо развилки с тропинкой, и Арратой хотел сверить путь.

– И что ты в этой картинке чудно́й понимаешь, Книжник? – спросил Клоп, сидевший рядом.

Только он один спокойно воспринимал карту, не принимая ее за колдовской амулет. Впрочем, после того, что они сотворили в пьяном угаре с Рабской книгой, – что ему какая-то карта?.. Арратой глянул на Клопа. Тот криво улыбнулся. Арратой передернул плечами от воспоминаний.

– Что тут понимать? – буркнул Арратой. Клопа он не боялся – без Книжника недомерка без разговоров скинут в пропасть. – Смотри: вот видишь спираль – это Колодец в землю входит. Вот домики вдоль реки – села Долины. Вот черепа и кости – Город мертвых.

– А это что за домик из белых камней? – Грязный палец ткнул на пару домов рядом с Городом мертвых.

– Не знаю, – ответил Арратой. – Толком разузнать не мог, сам понимаешь. Написано: «Молчи». А кто молчит – привратник в этом домике? Или этот привратник велит молчать всем, кто на похороны явился? Какая разница, нам это ни к чему.

– Ни к чему, – покладисто согласился Клоп, смотря, как сворачивается свиток. – Но я так и не пойму: как хотя бы одну гору в такой маленький свиток запихать можно? Кто до такого додумался?

– Эй, Книжник! – негромко окликнул Пиво. – Что колдовство тебе сказало – долго нам еще?

– Нет, – коротко ответил бывший купец. – Недолго.

Арратой посмотрел на тяжелую дымную тучу, от которой они все это время отдалялись. И порадовался тому, что дан Рокон, спешащий на пожар, теперь не его забота.



Атриан

Олтер

Проснулся я от того, что Кайхур лизал мне пятки. Влажный язык щекотал ступни, я поджал ноги и рассмеялся.

– Фу, фу, Кайхур! Щекотно же! – прикрикнул я на щенка и сграбастал его в объятия. Щенок тоже улыбнулся и лизнул меня в лицо. – Да что ты все лижешься! – крикнул я отворачиваясь.

– Что-что… – проворчал Остах со своей лежанки. – Жрать он хочет, вот что.

Меня как пружиной подкинуло. И вправду: вчера мы с Кайхуром завалились спать, едва я до кровати добрался. А когда мой верный маленький телохранитель ел в последний раз? И как он вообще смог убежать от своих мучителей, как смог найти нас в этом огромном городе?

– Опять кому-то в палец вцепился? – схватив Кайхура двумя руками за уши, я ласково потрепал его. Щенок тявкнул. – Молодец, молодец! Хорошая собака!

Перейдя с Кайхуром в большую комнату, ярко освещенную утренним светом, я привычно уселся в кресло-каталку, придвинутое к столу. Как ни удобно оно оказалось, сегодня я с ним попрощаюсь. Огладив отполированное дерево подлокотников, я придвинул блюдо с ломтями хлеба и сыра, отломил кусочек и скормил Кайхуру, сидящему у меня на коленях.

– Только не привыкай здесь кушать! – наставительно сказал я щенку, откусывая бутерброд с сыром. – Это только сегодня, потому что ты герой. А так, за столом едят только люди. – Кайхур нетерпеливо завозился, и я дал ему еще кусочек.

– Ты тоже не привыкай здесь завтракать, – хмуро сказал Остах. С утра он, как обычно, был раздражен. Братья вообще от него по утрам прятались. Ничего, сейчас подкрепится, и это пройдет.

– Почему это? – удивился я.

– Потому. Ученики едят в общей трапезной. Так заведено. В этом доме ты только спать и будешь. Если повезет – то еще и ужинать.

– Мм, – промычал я, запивая молоком хлеб. – Парни, вы поели? – спросил я братьев, не желая вести разговор о школе. – Нам в город идти.

– Да, наследник, – коротко ответил Барат. – Мы поели. И письмо Голосу Империи отнесли поутру, – доложил он.

Письмо мы начерно набросали с Остахом, без подробностей – слишком многое нам нужно было успеть обсудить помимо письма. Писал письмо Остах уже один, когда я уснул. Все-таки детский организм требовал своего.

Кайхур посмотрел на Барата и рассерженно зашипел.

– Тихо!.. – цыкнул я, опуская ладонь на голову щенка.

Как только мы прекратили трапезу, братья вытащили кресло на улицу. Вскоре мое транспортное средство перестанет быть моим, и я решил сделать последний выезд примечательным. Я улыбнулся своим мыслям. Мое приподнятое настроение после пробуждения с Кайхуром в обнимку было неистребимо.


– Не хмурься, – обратился я к Остаху. Тот встал из-за стола, плотно поев. – Найдем мы эти драгоценности. А не найдем, так заработаем на новые.

– Заработаем… Тут поколения собирали… – пробурчал он и поджал губы. – Мы к колеснику, как договаривались?

– Да, – кивнул я. – Как договаривались, к колесных дел мастеру.

Вчера удалось обсудить сегодняшний день. Требовалось восполнить финансовые потери, и сегодня мы собирались этим заняться. Доходы от копорского чая – это хорошо, но источников пополнения бюджета должно быть несколько.

– Кто-то идет, а кого и везут, – выходя, пробурчал Остах.

– С сегодняшнего дня я больше не сяду в кресло на колесах! – громко объявил я, выходя на крыльцо.

Барат с Йолташем посмотрели на кресло, недоумевая, зачем тогда они вытащили его на улицу.

– Сегодня у нас есть герой, которого мы с почестями повезем по улицам этого чудесного города! – торжественно произнес я и посадил Кайхура в кресло.

Барат поднял руки и отошел назад.

– А ты предлагал мне утопить этого замечательного щенка! – дурачась, я показал пальцем на Барата. Тот поднял руки повыше, словно защищаясь. Он понял шутку и был не против подурковать. – За это ты приговариваешься к наказанию: возить Кайхура в моем кресле целый день!

Щенок, со своим смешно свернутым набок ухом, открыл пасть и вывесил язык. Довольно сощурился и тявкнул.

Даже Остах, с утра недовольный всем и вся, расхохотался. Что уж о нас говорить!

Проезд по городу обернулся для моего щенка триумфом! Окрестные жители за пару дней если и не успели привыкнуть к мальчику-горцу, которого возят на чудно́м кресле, то хотя бы слышали о нем от соседей. Но увидеть в этом кресле не малолетнего гостя наместника, а уродливого белого щенка?.. Сам колесник, увидев нашу процессию, круглыми глазами смотрел на Кайхура, свернувшегося на сиденье. Мастер вышел на улицу перед лавкой, встав под тележным колесом-вывеской, что висело над входом. Кайхур устал от всеобщего внимания и дремал, положив голову на передние лапы, не обращая внимания на глупых зевак, показывающих на него пальцами.

– Господину не понравилось мое изделие? – упавшим голосом спросил мастер, комкая в руках кожаный передник. – Оно годится только для собак?

– Понравилось! – крикнул я, подпрыгивая. – Просто я теперь хожу! А Кайхур – герой!

– Господин теперь может ходить! – обрадовался колесник. Раньше это ему не пришло в голову, так он опечалился видом собаки в кресле. Он глубоко поклонился. – Примите мои поздравления, господин…

– Зови меня Олтер, – прервал я его.

– Господин Олтер, – поклонился колесник еще глубже.

– Не господин, – отмахнулся я. – Просто Олтер.

Мастер оторопел и забыл поклониться.

– А я – Остах, – сказал наставник. – Тоже не господин. – Он посмотрел на меня и хмыкнул.

Остах, то якобы не знающий имперского, то изъясняющийся на нем с лоском столичного жителя, вновь ввел мастера в ступор. Бедняга! Только руки колесника продолжали шевелиться, комкая передник. Я решил ему помочь и спросил:

– А тебя как зовут, мастер?

– Алвин, – торопливо ответил ремесленник. – Алвин-колесник. Меня все здесь знают. Пройдемте в лавку.

Наконец-то! Мы вошли в небольшое помещение, я сел на каменную скамью вдоль стены, а мастер встал за прилавок. И я, и он немного расслабились: я – оттого, что присел, дав отдохнуть ногам. А мастер – оттого, что занял свое привычное место хозяина лавки.

– Вот что, мастер, – начал Остах, поковыряв в ухе, – каталка добрая вышла…

– Я не смогу взять ее назад за те же деньги! – прижав руки к груди, вскрикнул Алвин. – Приходили стражники после… – Его взгляд вильнул мимо меня и остановился на Кайхуре, который продолжал дремать как ни в чем не бывало.

– После нападения на наследника, – спокойно закончил за него Остах.

– После нападения на наследника, когда вы ушли и пришли стражники, – зачастил Алвин, – они опять перевернули все вверх дном и грозились забрать меня… И в лавку, и в мастерские, и в дом залезли, оглоеды. Кричали, что я вор! А меня все здесь знают, госп… – он запнулся и исправился: – Наследник Олтер и Остах.

– Но они случайно нашли немного монет на мостовой рядом с лавкой и подобрели. И ушли в трактир пить пиво за твое здоровье, – с широкой улыбкой закончил за мастера Остах.

Улыбка колесника вышла не такой широкой. Кислой она была, эта улыбка. Видимо, немало денег пришлось отвалить стражникам.

– Мы не собираемся сдавать кресло-каталку назад, – не вытерпел я. Остах нахмурился и поджал губы.

– Не собираетесь? И деньги назад требовать не будете?.. – не веря своим ушам, прошептал мастер. – Но наследник теперича на своих двоих…

Алвин посмотрел на меня, и я ему улыбнулся в ответ.

– Не будем, – кивнул Остах. – Напротив, мастер Алвин, хотим сделать новый заказ. Хороший заказ.

Алвин положил натруженные руки на прилавок. Глубоко вдохнул. Повернулся в сторону проема с занавеской, ведущего во внутренний двор, и гаркнул:

– Альв! Альв, иди сюда!