Крик
Часть 48 из 60 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Джоанна тем временем быстро убедилась, что комната, из которой выскочила норвежка, пуста. Похоже, их с Хоткинсом надули. Пулей вылетев в коридор, она метнулась к лестнице, успела заметить мелькнувшую наверху спину Кристофера и помчалась вдогонку.
Глава 41
Сара, передвигаясь вслепую по операционной, наткнулась на металлическую каталку, опрокинула ее с оглушительным грохотом и едва успела спрятаться за другой, как в помещение вломился Хоткинс.
Посветив по кругу фонариком, он настороженно двинулся вперед. Сара, затаившись, продумывала стратегию. Единственный шанс победить противника, который явно сильнее ее, – это напасть на него первой.
Бывший морпех между тем осматривал комнату, готовый атаковать в любую секунду. Но о защите он не позаботился – оказавшись рядом с укрытием Сары, не успел увернуться, и бортик каталки с размаху врезался ему в живот. Стальная мускулатура пресса выдержала удар – Хоткинс пришел в себя быстрее, чем ожидала Сара, схватил ее за локоть и резко дернул на себя, а в следующее мгновение она уже лежала на полу с выкрученной за спину рукой. Все произошло так быстро, что у нее просто не было возможности отреагировать. Столько усилий потрачено, чтобы попасть на этот остров, и вот теперь она во власти человека, который определенно намерен ее убить!
Вместо того чтобы ослабить давление на руку, повернувшись в ту сторону, куда ее тянул Хоткинс, Сара внезапно рванулась в противоположную. Послышался хруст, она закричала от боли, когда плечо вышло из сустава, зато Хоткинс, которого это движение застало врасплох, пропустил ее удар ногой под колени. Убийца потерял равновесие и врезался в стену. Треснув по крепкой боксерской шее здоровой рукой, Сара без паузы добавила ему коленом между ног и замахнулась, метя в голову, но морпех ловко поставил блок, молниеносно схватил противницу за горло и, легко, словно куклу, перекинув к стене, прижал ее всем телом и начал душить.
Сара пыталась вырваться, но лишь трепыхалась в железной хватке, как рыба на берегу. Его пальцы давили все сильнее, еще немного – и треснет подъязычная кость. Воздуха уже не хватало, обожженная сторона лица горела и пульсировала от боли. Последняя мысль Сары была о Кристофере, о том, что она его подвела.
Кристофера подхлестывал страх, толкал вперед, как загнанное животное; легкие пылали огнем. Оттолкнувшись от верхней ступеньки лестницы, он вылетел в спальню, оттуда метнулся в коридор и рванул изо всех сил к выходу из барака. Позади звучал топот преследовательницы. Уже схватившись за дверные ручки, журналист понял, что они замотаны железной цепью с замком – убийцы обо всем позаботились.
Он обернулся. Джоанна была в каких-то десяти метрах от него. Оставалось тихонько скрючиться на полу и ждать смерти, но инстинкт выживания не дремал. Кристофер бросился во вторую спальню и, дрожа всем телом, съежился за комодом. Он был в ловушке, без оружия и навыков рукопашного боя, один на один с женщиной, чье ремесло – выслеживание и убийство. Поискал вокруг какой-нибудь предмет, которым можно ударить, но ничего не нашел. В отчаянии принялся шарить по карманам, и в этот момент дверь с треском распахнулась.
Джоанна открыла дверь ногой, отпрянула и заглянула в комнату из-за косяка – цель явно не обладала боевыми качествами, но осторожность никогда не помешает. На полу валялся старый матрас, а запыленная тумбочка и рассохшийся комод стояли на своих местах – все было в точности так, как при их с Хоткинсом первом осмотре. Журналист словно сквозь землю провалился.
Она осторожно вошла в спальню, услышала вдруг приглушенное бормотание из-за комода, озадаченно направила в угол между мебелью и стеной луч фонарика и увидела съежившегося на полу Кристофера. Он забился в щель, как загнанный зверь, сидел там в ожидании смерти, почему-то прижимая ладони к ушам – наверное, не хотел знать, когда на него обрушится смертельный удар. Забыв о странном бормотании, исходившем непонятно откуда, Джоанна шагнула к журналисту и, схватив его за волосы, хотела заставить встать. Он даже не стал отбиваться, подавив защитный рефлекс, – по-прежнему зажимал руками уши. Тогда наемница ударила его головой о стенку комода – и вдруг раздался чудовищный крик, от которого леденящий ужас сковал тело так, что она потеряла над собой контроль.
Выпустив волосы жертвы, Джоанна зашаталась, натыкаясь на мебель и размахивая руками. Опрокинула с тумбочки ночную лампу, упала на колени, парализованная страхом, какого не испытывала ни разу в жизни.
Когда крик наконец смолк, она разрыдалась, невыразимый ужас сменился растерянностью и опустошением.
В этот момент Джоанна заметила над собой тень. Боевые рефлексы, выработанные годами тренировок, не подвели – она нашла в себе силы подняться.
Не ожидавший этого Кристофер испугался, хотя убийца двигалась, как в замедленной съемке. Он замер в смятении, и, когда Джоанна бросилась на него, оба повалились на пол, взметнув облако пыли. В темноте она нащупала его горло, но Кристофер отбивался так яростно, что наемница разжала пальцы. Он вскочил, Джоанна тоже попыталась выпрямиться на подгибавшихся ногах, все еще дезориентированная в пространстве, и Кристофер, отступив на шаг, резко подался вперед, толкнув ее плечом.
Убийца опрокинулась на спину и, падая, ударилась затылком об угол комода. Сразу обмякла, сползла по дверце. Подбородок ткнулся в грудь, как будто у тряпичной куклы не удержалась на весу слишком тяжелая голова.
Кристофер, растрепанный, взмокший, охваченный неведомой злой горячкой, приблизился к неподвижной наемнице, присел рядом на корточки, проверил пульс и выдохнул:
– Черт…
Она еще дышала.
Оглядевшись и подобрав с пола разбитую лампу, он ухватился за тяжелое деревянное основание и занес его над головой Джоанны.
Рука дрожала, зубы скрипели от ненависти – чувства, которого Кристофер никогда раньше не испытывал.
Он подумал, что нужно будет нанести множество ударов, прежде чем треснет череп, представил себя палачом, раз за разом опускающим меч на шею приговоренного, которому не сумел отрубить голову с первого взмаха. И спустя несколько секунд внутренней борьбы сдался – понял, что не способен на хладнокровное убийство. Злясь на себя, сдернул простыню с ветхого матраса, разорвал ее на длинные полосы, скрутил из них веревку и накрепко связал руки и ноги убийцы. Тряпкой заткнул ей рот и, оттащив безвольное тело к батарее отопления, примотал концы веревки к трубе. Затем удостоверился, что, даже очнувшись, Джоанна не сможет вырваться, обыскал ее карманы и достал смартфон, обратный билет на самолет с острова Вознесения до Бриз-Нортона, паспорт и подробный план барака, в котором они сейчас находились, а расправив план на полу и осветив его фонариком, чуть не задохнулся от очередного всплеска адреналина: рядом с библиотекой на подземном этаже было начерчено еще одно помещение и написано от руки, что проход в него открывается с помощью кнопки под письменным столом. Еще на полях была нарисована красная стрелка, указывающая на тайную комнату, с комментарием: «Уничтожить в первую очередь».
Кристофер снова подергал самодельные веревки, поискал диктофон и нашел его на полу, расколотый и раздавленный ногой во время схватки с убийцей. Кассета валялась рядом, тоже сломанная, с торчащей наружу смятой и порванной магнитной лентой. Тогда он поспешил на подземный этаж, к Саре, подобрав по дороге кирку. На крик, записанный на пленке, рассчитывать уже не приходилось для спасения своей жизни, поэтому он спускался по ступенькам настороженно, прислушиваясь к каждому шороху и держа фонарик за спиной, чтобы второй убийца не вычислил его по пятну света. Сара до сих пор не давала о себе знать, и это беспокоило.
Добравшись до участка подземного коридора, ведущего к операционной, Кристофер заметил под двустворчатой дверью слабую полоску света. И похолодел, услышав душераздирающий крик Сары – она звала его на помощь.
Первым порывом было броситься к ней, но журналист замер на месте. Что, если это ловушка? Может, убийца заставил ее закричать, а сам притаился за дверью и поджидает вторую жертву? Нет, Сара не стала бы этого делать, даже под пыткой…
Она снова выкрикнула его имя – громкий возглас перешел в рыдания. Кристофер вздрогнул – Сара, такая сдержанная, никогда не показывавшая ни радости, ни страха, вопила от ужаса. Что же она должна сейчас испытывать, если потеряла хладнокровие и выдержку? Сейчас он нужен был ей так же отчаянно, как сам нуждался в ней до этих пор. Нужно было спешить на помощь.
Но Кристофер никак не мог разрешить дилемму: с минуты на минуту выйдет срок, отмеренный Лазарем, и, пока убийца занят Сарой, есть время открыть тайный ход и найти последние ответы, чтобы спасти Симона. Если же он попытается сначала помочь Саре, может и сам погибнуть, а это означает, что мальчик тоже умрет.
Любовь к приемному сыну пересилила все остальные чувства. Сгорая от стыда, раздавленный чувством вины Кристофер оторвал взгляд от двустворчатой двери операционной и ринулся в библиотеку. Просунув кирку в щель застрявшей на повороте стены, потянул за рукоятку, как за рычаг, изо всех сил. Стена сдвинулась всего на полсантиметра. Он дернул еще раз, чуть не вывихнув запястье, и еще – стена не поддавалась. Обессиленный Кристофер заплакал от ярости. Было ясно, что в одиночку он не справится. Оставался единственный выход.
Глава 42
Сначала Сара думала, что спит, вернее, никак не может вырваться из ночного кошмара, но мужской голос сделался громче, обрел реальность, и она открыла глаза.
– Вот и славно, детка… Давай-ка просыпайся, пока можешь, а то скоро заснешь вечным сном.
Сара почувствовала острую боль в правом плече, хотела схватиться за него левой рукой, но обнаружила, что запястья привязаны к стулу. Голос звучал у нее за спиной.
– Сколько времени? – хрипло выдохнула она.
– Сколько… времени? – озадаченно повторил Хоткинс. – Ты первая, кто задал мне такой вопрос перед смертью. Ладно, отвечу. Один час восемь минут ночи.
Срок, установленный Лазарем, истекал в 1:30.
– Где Кристофер?
– Пал смертью храбрых от рук моей очаровательной напарницы.
Сара чуть не задохнулась от горя и отчаяния.
– Вообще-то ты тоже уже должна быть мертва, – продолжал Хоткинс. – Но по удачному стечению обстоятельств тебе пришлось иметь дело со мной, а я предпочитаю, чтобы мои жертвы уходили с миром. К сожалению, сегодня у нас мало времени, так что давай-ка побыстрее. – Убийца обошел Сару, встал перед ней и с торжественным видом произнес: – Веруете ли вы в Бога, мадам Геринген?
Сара не ответила – горе от известия о смерти Кристофера лишило ее последних сил.
– Вы веруете в Бога?! – рявкнул Хоткинс ей в лицо.
Она закрыла глаза, чувствуя, как наплывает тень, которую гнала от себя прочь последние несколько суток, – отнимающее волю болезненное желание все бросить, навсегда заснуть в сугробе и больше не мучиться.
– Через минуту я заберу у вас жизнь, мадам Геринген. Ровно столько времени у вас осталось на исповедь. – Хоткинс включил на своих часах секундомер. – Облегчите душу, прежде чем предстанете перед Господом. Снимите камень с сердца, и Бог вас простит.
– Кристофер! – заорала Сара.
– У вас пятьдесят пять секунд на то, чтобы примириться с собой.
В последней надежде Сара снова выкрикнула имя Кристофера, будто прощаясь с ним, и разрыдалась.
Хоткинс встал перед ней на колени.
– Слишком поздно. Сейчас вы умрете, а у вас на душе тяжесть, я вижу. Уйдите с миром. Вы этого заслуживаете.
Голова Сары поникла. В тишине громко тикали часы убийцы.
– Покайся, дочь моя, и Господь дарует тебе прощение.
Жесткие ладони легли ей на шею.
– Осталось пятнадцать секунд…
Пальцы усилили давление, Сара стала задыхаться и вдруг испытала острую потребность избавиться перед смертью от груза прошлого.
– Простите меня, дети! – выдавила она. – Я прошу прощения у восьмилетнего мальчика, которого застрелила на том пшеничном поле, когда он бежал ко мне спросить, почему я убила его отца… – Сара задрожала всем телом и продолжила слабым, срывающимся голосом: – И у ребенка, которого я так мечтала родить, но не родила. Прости, малыш, что не удержала рядом с собой того, кто должен был стать твоим отцом. Прости, что не подарила тебе жизнь… не получилось… но я так хотела…
Больше говорить она не могла – по щекам покатились слезы, горло перехватило.
Хоткинс посмотрел на нее с презрением.
– Господь прощает далеко не всё, – сказал он, и стальные пальцы сжались на шее грешницы.
* * *
Кристофер, затаившийся под дверью, слышал признание Сары, и, хотя не время было об этом думать, его ошеломил груз вины на совести этой женщины. Справившись с эмоциями, он крепче взялся за рукоятку кирки и на словах Хоткинса «Господь прощает далеко не всё» ворвался в операционную.
Убийца, стоя к нему спиной, душил Сару, которая уже не сопротивлялась. Журналист перевел дыхание и, бросившись к нему, размахнулся своим оружием. Хоткинс начал поворачиваться – в этот момент кирка вонзилась ему под ключицу. Он отшатнулся, заорав от боли. Из разорванной подключичной артерии фонтаном брызнула кровь.
Кристофер, отпустив рукоятку кирки, застрявшей в теле убийцы, метнулся к Саре, не зная, жива ли она еще. Сара была смертельно бледна и не шевелилась; голова свесилась на грудь. Прижав пальцы к ее яремной вене, он с облегчением почувствовал слабый пульс. Обернулся на Хоткинса – тот, рыча от боли и ярости на полу, пытался вырвать кирку из плеча. Тогда Кристофер принялся торопливо развязывать веревку на руках Сары. Узлы оказались так сильно затянуты, что пришлось повозиться. Ему как раз удалось освободить конец веревки, когда убийца наконец вырвал кирку из раны. Лихорадочно распутав узел на запястьях, Кристофер поднял ее голову, заглянул в лицо:
– Сара! Очнись!
Наемник пытался подняться, упираясь в пол одним коленом, которое его не держало. Кристофер в панике ударил Сару по щеке, чтобы привести в чувство. Она издала слабый стон, но Хоткинс уже стоял на двух ногах, согнувшись и прижимая ладонь к ране. Даже в таком состоянии он наводил ужас.
– Сара, черт побери! Приди в себя! Скорее!
Кристофер встряхнул ее за плечи и влепил еще одну пощечину. Открыв глаза, Сара уставилась на него мутным взглядом, словно не понимала, жива она или нет. Журналист заметался в поисках еще какого-нибудь оружия – надо было добить Хоткинса, пока тот слаб. Нашел скальпель и, зажав его в кулаке, двинулся на убийцу, который не сводил с него взгляда, полыхавшего злостью.
Кристофер переместился вправо, толкнул в сторону Хоткинса медицинскую каталку, чтобы лишить его равновесия, и бросился в атаку, выставив скальпель перед собой.
Глава 41
Сара, передвигаясь вслепую по операционной, наткнулась на металлическую каталку, опрокинула ее с оглушительным грохотом и едва успела спрятаться за другой, как в помещение вломился Хоткинс.
Посветив по кругу фонариком, он настороженно двинулся вперед. Сара, затаившись, продумывала стратегию. Единственный шанс победить противника, который явно сильнее ее, – это напасть на него первой.
Бывший морпех между тем осматривал комнату, готовый атаковать в любую секунду. Но о защите он не позаботился – оказавшись рядом с укрытием Сары, не успел увернуться, и бортик каталки с размаху врезался ему в живот. Стальная мускулатура пресса выдержала удар – Хоткинс пришел в себя быстрее, чем ожидала Сара, схватил ее за локоть и резко дернул на себя, а в следующее мгновение она уже лежала на полу с выкрученной за спину рукой. Все произошло так быстро, что у нее просто не было возможности отреагировать. Столько усилий потрачено, чтобы попасть на этот остров, и вот теперь она во власти человека, который определенно намерен ее убить!
Вместо того чтобы ослабить давление на руку, повернувшись в ту сторону, куда ее тянул Хоткинс, Сара внезапно рванулась в противоположную. Послышался хруст, она закричала от боли, когда плечо вышло из сустава, зато Хоткинс, которого это движение застало врасплох, пропустил ее удар ногой под колени. Убийца потерял равновесие и врезался в стену. Треснув по крепкой боксерской шее здоровой рукой, Сара без паузы добавила ему коленом между ног и замахнулась, метя в голову, но морпех ловко поставил блок, молниеносно схватил противницу за горло и, легко, словно куклу, перекинув к стене, прижал ее всем телом и начал душить.
Сара пыталась вырваться, но лишь трепыхалась в железной хватке, как рыба на берегу. Его пальцы давили все сильнее, еще немного – и треснет подъязычная кость. Воздуха уже не хватало, обожженная сторона лица горела и пульсировала от боли. Последняя мысль Сары была о Кристофере, о том, что она его подвела.
Кристофера подхлестывал страх, толкал вперед, как загнанное животное; легкие пылали огнем. Оттолкнувшись от верхней ступеньки лестницы, он вылетел в спальню, оттуда метнулся в коридор и рванул изо всех сил к выходу из барака. Позади звучал топот преследовательницы. Уже схватившись за дверные ручки, журналист понял, что они замотаны железной цепью с замком – убийцы обо всем позаботились.
Он обернулся. Джоанна была в каких-то десяти метрах от него. Оставалось тихонько скрючиться на полу и ждать смерти, но инстинкт выживания не дремал. Кристофер бросился во вторую спальню и, дрожа всем телом, съежился за комодом. Он был в ловушке, без оружия и навыков рукопашного боя, один на один с женщиной, чье ремесло – выслеживание и убийство. Поискал вокруг какой-нибудь предмет, которым можно ударить, но ничего не нашел. В отчаянии принялся шарить по карманам, и в этот момент дверь с треском распахнулась.
Джоанна открыла дверь ногой, отпрянула и заглянула в комнату из-за косяка – цель явно не обладала боевыми качествами, но осторожность никогда не помешает. На полу валялся старый матрас, а запыленная тумбочка и рассохшийся комод стояли на своих местах – все было в точности так, как при их с Хоткинсом первом осмотре. Журналист словно сквозь землю провалился.
Она осторожно вошла в спальню, услышала вдруг приглушенное бормотание из-за комода, озадаченно направила в угол между мебелью и стеной луч фонарика и увидела съежившегося на полу Кристофера. Он забился в щель, как загнанный зверь, сидел там в ожидании смерти, почему-то прижимая ладони к ушам – наверное, не хотел знать, когда на него обрушится смертельный удар. Забыв о странном бормотании, исходившем непонятно откуда, Джоанна шагнула к журналисту и, схватив его за волосы, хотела заставить встать. Он даже не стал отбиваться, подавив защитный рефлекс, – по-прежнему зажимал руками уши. Тогда наемница ударила его головой о стенку комода – и вдруг раздался чудовищный крик, от которого леденящий ужас сковал тело так, что она потеряла над собой контроль.
Выпустив волосы жертвы, Джоанна зашаталась, натыкаясь на мебель и размахивая руками. Опрокинула с тумбочки ночную лампу, упала на колени, парализованная страхом, какого не испытывала ни разу в жизни.
Когда крик наконец смолк, она разрыдалась, невыразимый ужас сменился растерянностью и опустошением.
В этот момент Джоанна заметила над собой тень. Боевые рефлексы, выработанные годами тренировок, не подвели – она нашла в себе силы подняться.
Не ожидавший этого Кристофер испугался, хотя убийца двигалась, как в замедленной съемке. Он замер в смятении, и, когда Джоанна бросилась на него, оба повалились на пол, взметнув облако пыли. В темноте она нащупала его горло, но Кристофер отбивался так яростно, что наемница разжала пальцы. Он вскочил, Джоанна тоже попыталась выпрямиться на подгибавшихся ногах, все еще дезориентированная в пространстве, и Кристофер, отступив на шаг, резко подался вперед, толкнув ее плечом.
Убийца опрокинулась на спину и, падая, ударилась затылком об угол комода. Сразу обмякла, сползла по дверце. Подбородок ткнулся в грудь, как будто у тряпичной куклы не удержалась на весу слишком тяжелая голова.
Кристофер, растрепанный, взмокший, охваченный неведомой злой горячкой, приблизился к неподвижной наемнице, присел рядом на корточки, проверил пульс и выдохнул:
– Черт…
Она еще дышала.
Оглядевшись и подобрав с пола разбитую лампу, он ухватился за тяжелое деревянное основание и занес его над головой Джоанны.
Рука дрожала, зубы скрипели от ненависти – чувства, которого Кристофер никогда раньше не испытывал.
Он подумал, что нужно будет нанести множество ударов, прежде чем треснет череп, представил себя палачом, раз за разом опускающим меч на шею приговоренного, которому не сумел отрубить голову с первого взмаха. И спустя несколько секунд внутренней борьбы сдался – понял, что не способен на хладнокровное убийство. Злясь на себя, сдернул простыню с ветхого матраса, разорвал ее на длинные полосы, скрутил из них веревку и накрепко связал руки и ноги убийцы. Тряпкой заткнул ей рот и, оттащив безвольное тело к батарее отопления, примотал концы веревки к трубе. Затем удостоверился, что, даже очнувшись, Джоанна не сможет вырваться, обыскал ее карманы и достал смартфон, обратный билет на самолет с острова Вознесения до Бриз-Нортона, паспорт и подробный план барака, в котором они сейчас находились, а расправив план на полу и осветив его фонариком, чуть не задохнулся от очередного всплеска адреналина: рядом с библиотекой на подземном этаже было начерчено еще одно помещение и написано от руки, что проход в него открывается с помощью кнопки под письменным столом. Еще на полях была нарисована красная стрелка, указывающая на тайную комнату, с комментарием: «Уничтожить в первую очередь».
Кристофер снова подергал самодельные веревки, поискал диктофон и нашел его на полу, расколотый и раздавленный ногой во время схватки с убийцей. Кассета валялась рядом, тоже сломанная, с торчащей наружу смятой и порванной магнитной лентой. Тогда он поспешил на подземный этаж, к Саре, подобрав по дороге кирку. На крик, записанный на пленке, рассчитывать уже не приходилось для спасения своей жизни, поэтому он спускался по ступенькам настороженно, прислушиваясь к каждому шороху и держа фонарик за спиной, чтобы второй убийца не вычислил его по пятну света. Сара до сих пор не давала о себе знать, и это беспокоило.
Добравшись до участка подземного коридора, ведущего к операционной, Кристофер заметил под двустворчатой дверью слабую полоску света. И похолодел, услышав душераздирающий крик Сары – она звала его на помощь.
Первым порывом было броситься к ней, но журналист замер на месте. Что, если это ловушка? Может, убийца заставил ее закричать, а сам притаился за дверью и поджидает вторую жертву? Нет, Сара не стала бы этого делать, даже под пыткой…
Она снова выкрикнула его имя – громкий возглас перешел в рыдания. Кристофер вздрогнул – Сара, такая сдержанная, никогда не показывавшая ни радости, ни страха, вопила от ужаса. Что же она должна сейчас испытывать, если потеряла хладнокровие и выдержку? Сейчас он нужен был ей так же отчаянно, как сам нуждался в ней до этих пор. Нужно было спешить на помощь.
Но Кристофер никак не мог разрешить дилемму: с минуты на минуту выйдет срок, отмеренный Лазарем, и, пока убийца занят Сарой, есть время открыть тайный ход и найти последние ответы, чтобы спасти Симона. Если же он попытается сначала помочь Саре, может и сам погибнуть, а это означает, что мальчик тоже умрет.
Любовь к приемному сыну пересилила все остальные чувства. Сгорая от стыда, раздавленный чувством вины Кристофер оторвал взгляд от двустворчатой двери операционной и ринулся в библиотеку. Просунув кирку в щель застрявшей на повороте стены, потянул за рукоятку, как за рычаг, изо всех сил. Стена сдвинулась всего на полсантиметра. Он дернул еще раз, чуть не вывихнув запястье, и еще – стена не поддавалась. Обессиленный Кристофер заплакал от ярости. Было ясно, что в одиночку он не справится. Оставался единственный выход.
Глава 42
Сначала Сара думала, что спит, вернее, никак не может вырваться из ночного кошмара, но мужской голос сделался громче, обрел реальность, и она открыла глаза.
– Вот и славно, детка… Давай-ка просыпайся, пока можешь, а то скоро заснешь вечным сном.
Сара почувствовала острую боль в правом плече, хотела схватиться за него левой рукой, но обнаружила, что запястья привязаны к стулу. Голос звучал у нее за спиной.
– Сколько времени? – хрипло выдохнула она.
– Сколько… времени? – озадаченно повторил Хоткинс. – Ты первая, кто задал мне такой вопрос перед смертью. Ладно, отвечу. Один час восемь минут ночи.
Срок, установленный Лазарем, истекал в 1:30.
– Где Кристофер?
– Пал смертью храбрых от рук моей очаровательной напарницы.
Сара чуть не задохнулась от горя и отчаяния.
– Вообще-то ты тоже уже должна быть мертва, – продолжал Хоткинс. – Но по удачному стечению обстоятельств тебе пришлось иметь дело со мной, а я предпочитаю, чтобы мои жертвы уходили с миром. К сожалению, сегодня у нас мало времени, так что давай-ка побыстрее. – Убийца обошел Сару, встал перед ней и с торжественным видом произнес: – Веруете ли вы в Бога, мадам Геринген?
Сара не ответила – горе от известия о смерти Кристофера лишило ее последних сил.
– Вы веруете в Бога?! – рявкнул Хоткинс ей в лицо.
Она закрыла глаза, чувствуя, как наплывает тень, которую гнала от себя прочь последние несколько суток, – отнимающее волю болезненное желание все бросить, навсегда заснуть в сугробе и больше не мучиться.
– Через минуту я заберу у вас жизнь, мадам Геринген. Ровно столько времени у вас осталось на исповедь. – Хоткинс включил на своих часах секундомер. – Облегчите душу, прежде чем предстанете перед Господом. Снимите камень с сердца, и Бог вас простит.
– Кристофер! – заорала Сара.
– У вас пятьдесят пять секунд на то, чтобы примириться с собой.
В последней надежде Сара снова выкрикнула имя Кристофера, будто прощаясь с ним, и разрыдалась.
Хоткинс встал перед ней на колени.
– Слишком поздно. Сейчас вы умрете, а у вас на душе тяжесть, я вижу. Уйдите с миром. Вы этого заслуживаете.
Голова Сары поникла. В тишине громко тикали часы убийцы.
– Покайся, дочь моя, и Господь дарует тебе прощение.
Жесткие ладони легли ей на шею.
– Осталось пятнадцать секунд…
Пальцы усилили давление, Сара стала задыхаться и вдруг испытала острую потребность избавиться перед смертью от груза прошлого.
– Простите меня, дети! – выдавила она. – Я прошу прощения у восьмилетнего мальчика, которого застрелила на том пшеничном поле, когда он бежал ко мне спросить, почему я убила его отца… – Сара задрожала всем телом и продолжила слабым, срывающимся голосом: – И у ребенка, которого я так мечтала родить, но не родила. Прости, малыш, что не удержала рядом с собой того, кто должен был стать твоим отцом. Прости, что не подарила тебе жизнь… не получилось… но я так хотела…
Больше говорить она не могла – по щекам покатились слезы, горло перехватило.
Хоткинс посмотрел на нее с презрением.
– Господь прощает далеко не всё, – сказал он, и стальные пальцы сжались на шее грешницы.
* * *
Кристофер, затаившийся под дверью, слышал признание Сары, и, хотя не время было об этом думать, его ошеломил груз вины на совести этой женщины. Справившись с эмоциями, он крепче взялся за рукоятку кирки и на словах Хоткинса «Господь прощает далеко не всё» ворвался в операционную.
Убийца, стоя к нему спиной, душил Сару, которая уже не сопротивлялась. Журналист перевел дыхание и, бросившись к нему, размахнулся своим оружием. Хоткинс начал поворачиваться – в этот момент кирка вонзилась ему под ключицу. Он отшатнулся, заорав от боли. Из разорванной подключичной артерии фонтаном брызнула кровь.
Кристофер, отпустив рукоятку кирки, застрявшей в теле убийцы, метнулся к Саре, не зная, жива ли она еще. Сара была смертельно бледна и не шевелилась; голова свесилась на грудь. Прижав пальцы к ее яремной вене, он с облегчением почувствовал слабый пульс. Обернулся на Хоткинса – тот, рыча от боли и ярости на полу, пытался вырвать кирку из плеча. Тогда Кристофер принялся торопливо развязывать веревку на руках Сары. Узлы оказались так сильно затянуты, что пришлось повозиться. Ему как раз удалось освободить конец веревки, когда убийца наконец вырвал кирку из раны. Лихорадочно распутав узел на запястьях, Кристофер поднял ее голову, заглянул в лицо:
– Сара! Очнись!
Наемник пытался подняться, упираясь в пол одним коленом, которое его не держало. Кристофер в панике ударил Сару по щеке, чтобы привести в чувство. Она издала слабый стон, но Хоткинс уже стоял на двух ногах, согнувшись и прижимая ладонь к ране. Даже в таком состоянии он наводил ужас.
– Сара, черт побери! Приди в себя! Скорее!
Кристофер встряхнул ее за плечи и влепил еще одну пощечину. Открыв глаза, Сара уставилась на него мутным взглядом, словно не понимала, жива она или нет. Журналист заметался в поисках еще какого-нибудь оружия – надо было добить Хоткинса, пока тот слаб. Нашел скальпель и, зажав его в кулаке, двинулся на убийцу, который не сводил с него взгляда, полыхавшего злостью.
Кристофер переместился вправо, толкнул в сторону Хоткинса медицинскую каталку, чтобы лишить его равновесия, и бросился в атаку, выставив скальпель перед собой.