Красный Герцог

Вспоминая все события, что с ним происходили, события, которые он надеется увидеть в будущем, его мечты, желания, обязанности. Он оставил свою семью не для того, чтобы их потом погубили его собственные ошибки. Он оставил их, чтобы принести лучшие дни. Ощущая огромную ответственность за всю свою семью, он направил пистолет на цель.

Выстрел.

Осознание произошедшего пришло не сразу. Хоть Генрих и раньше стрелял, застывший в ушах звон колол с какой-то особой болью. Дрожь прошла по всей руке и медленно начала угасать. Опустив взгляд, Генрих увидел человека, что был в оковах. Он лежал на земле. Его тело не двигалось, и под ним медленно начала образовываться багровая лужа. Не было судорог, не было глаз наполненных ужасом. Это был не кабан. Это был человек.

Манфрэд медленно поднялся с земли. Выпрямившись, он подошел к Генриху и по его лицу было видно, что он получил максимальное удовольствие от происходящего. Медленно протягивая руку офицер забрал пистолет. Генрих тяжело дыша продолжал смотреть на труп. «Опять он не с нами» - подумал Манфрэд и слегка ударил Генриха по плечу. Генрих вздрогнул. После этого, с отчуждённым взглядом он молча уставился на своего офицера.

- Поздравляю.

Затем, Манфрэд развернулся к толпе и с расставленными руками начал выступление:

- Вот вам доказательство того, какие наши враги подлые и слабые! Только вы спасёте нашу страну! Завтра ваше боевое крещение и новая жизнь!

- Свободны, - добавил он, вполголоса, закончив речь. Это слово было тихим и еле уловимым, но каждый присутствующий его услышал.

В течение нескольких минут круг людей постепенно уменьшался. Кто-то оставался на месте и смотрел на труп, кто-то решил не задерживаться здесь. Тело забрали солдаты и уволокли в незнакомом направлении. Этот день был быстрым, но самым сложным. Обучение подошло к концу, и завтра они отправятся на войну.

Толпа скоро рассосалась и остался только Вольфганг. Он стоял молча и смотрел на Генриха, в его глазах читалась печаль и злость. Ему тоже не понравилось всё это представление. Генрих медленно подошел к своему другу. Его ноги тряслись, как высокая трава на ветру. Подойдя к нему, он резко его обнял и уткнувшись носом в плечо, заплакал.

- Я боюсь Вольф… Я не знаю, что мне делать… Я напуган… - Генрих пытался успокоится, но эмоции поглотили его, и он проигрывал в этой ужасной борьбе.

Это было необычно. Генрих никогда не обнимал Вольфа. Внутри себя плачущий юноша ощущал, что это неправильно, но его это так успокаивало.

Вольф тоже чувствовал себя необычно. Ему было неловко, но поддержать друга он был обязан. Единственное, что ему оставалось - неуклюже похлопать Генриха по спине.

- Ты же видел старшего сержанта? Можешь пойти к нему, представить ему свой план по освобождению отца. Сейчас как раз тот самый момент, ибо завтра мы выступаем на поле боя. - Вольфганг слегка оттолкнул от себя Генриха и попытался поддержать его более привычным способом.

Услышав это, Генрих молча кивнул в ответ. Спустя несколько минут, они оказались у небольшого здания, внутри которого находился нужный им человек.

Постучав в дверь, Генрих зашел в дом. Внутри, был красиво обустроенный кабинет, полностью уставленный различными шкафчиками для документов. Напротив, находился стол, за которым сидел тот самый мужчина. Он перелистывал бумаги в папках и курил сигару.

- Простите, могу я с вами поговорить? - Генрих нервничал, он переступал с ноги на ногу и ожидал ответа. Учитывая темперамент сержанта, он испугался, что не получит положительный ответ.

Почти сразу прозвучал крик на весь кабинет: «Равнясь!» Услышав его, Генрих выпрямился и уставился на лицо сержанта.

Человек за столом злостно смотрел на подчиненного и докурив свою сигару, поинтересовался причиной вторжения.

Несколько минут Генрих повторял то же самое, что говорил офицеру «зло» в столовой. Он повторял слово в слово все плюсы этой операции.

Когда монолог Генриха закончился, сержант почесывая свой затылок смотрел в бумаги. Он достал другой сверток и внимательно начал его изучать, используя при этом лупу и линейку.

После чего он, поморщившись, посмотрел на Генриха и задал ему вопрос: «Ты знаешь таких новобранцев как Блиндар и Вернер?»

- Да, сэр! - ответил ему Генрих, услышав только первое имя. Второе ему не было знакомо, но Блиндара он хорошо помнил.

- Отлично, - ответил сержант, - если от тебя еще раз услышат этот бред, ты окажешься на их месте!

Надежд на лучшее уже не было. То, чем раньше жил Генрих, сменилось отчаянием. Стоя в ступоре несколько минут, Генрих был вынужден покинуть кабинет, после выкрика: «Вон отсюда!»

На улице всё это время был Вольфганг. Он стоял в паре метров от двери и ждал возвращения друга. Когда они воссоединились, то молча отправились в столовую.

Обстановка в здании была двоякой. Офицеры и солдаты праздновали, но не все новобранцы подхватили их энтузиазм. Некоторые из них находились в унынии. Пришлось сидеть в полном балагане, где шум разносился из каждого угла. В центре этого звукового шторма, Генриха одолевали самые разные воспоминания. Раньше он меньше времени проводил с Вольфом, они встречались крайне редко. Их дружба, – которую Генрих с натяжкой мог признать, – в эти дни приумножилась в разы. Находясь в тяжелой обстановке, они были вынуждены инстинктивно держаться рядом с тем, кто был для них знаком. Если раньше общение с Вольфгангом было связано с отсутствием выбора и было навязанным, то сейчас этот человек был для Генриха самым близким.

Балаган в столовой не унимался ещё несколько часов после того, как Генрих и Вольф покинули его. Находясь в своем бараке, Генрих отчетливо слышал крики и смех. Ему были слышны выкрики о завтрашнем дне, восхваляющие велики подвиги.

Праздник закончился поздней ночью. Всё это время Генрих просто лежал на своей койке, пытаясь заснуть. Он был сильно уставшим – каждое событие сегодняшнего дня измотало его. Засыпая, он боялся увидеть очередной кошмар.





Глава 3.3 Руины (Расправа)




3.3 Расправа

Генрих очередной раз не мог уснуть, ночь тянулась слишком долго. Ему могло показаться будто он лежит на своей койке уже целую вечность. Сон не хотел приходить забирать юношу из реального мира, оставалось только лежать на койке и смотреть в потолок. Стоило только закрыть глаза, как Генрих видел каждый момент прошедшего дня. Переживая убийство пленного, Генриха распирала злость. Лежа злиться было проще, это хоть как-то облегчало его эмоциональную нагрузку. Уже было заметно, как светлеет на улице, тихое помещение приобретало свой привычный вид: множество коек, старые покосившиеся стены, небольшие стеллажи для личных вещей.

Никого из своих сослуживцев Генрих так и не узнал поближе. Ему некогда было знакомится, с самого начала у него были совсем другие планы. Он только мельком слышал имена окружающих, когда они просто разговаривали или представлялись. Теперь Генрих жалел об этом, потому что утром весь отряд отбывает на «боевое крещение». Когда они окажутся в эпицентре боя, рядом не будет никого к кому можно обратиться. В первый бой пойдёт не целый отряд, а только один Генрих.

И, как все дни до этого, в барак вошел их офицер. Гордой походкой Манфрэд переступил порог двери и направился в центр помещения. По дороге он осматривал обстановку вокруг и, при достижении своей обычной позиции, поднёс висящий на груди свисток ко рту. Свист. Такой-же резкий и громкий, как раньше. Верно, последний.


Манфрэд был в хорошем расположении духа. Когда весь отряд собрался, они все вместе направились в столовую. Обстановка в помещении была иной: на месте голых стен красовались плакаты с мотивирующими цитатами. «Врага нет там, где мы прошли», «Ни дня без гордости», «Мы - щит для нашей родины», «Подними ружьё за страну, целься за семью». Читая их, возникала невольная, и слегка постыдная, улыбка. Некоторые плакаты выполняли свою работу и поднимали боевой настрой, но другие вызывали только смех своей нелепостью.

Не только интерьер изменился, еду тоже подавали другую. «Трапеза победителя» - говорил Манфрэд. Блюда не отличались от того, что ели офицеры, все сейчас питались одинаково. Так новобранцы ощущали единение с начальством и то, что они все - одно целое.

По окончании приема пищи, все собирались на знакомой площади. Центр лагеря выступал началом пути в горячую точку. Каждому солдату вручили по две обоймы для оружия. Одну рекомендовали зарядить сразу, другую держать в кармане на случай срочной перезарядки. Посчитав свои патроны, Генрих разочаровался. Шестнадцать выстрелов. «Не много» - подумал он. Помимо предоставленных патронов, был выдан маленький полевой набор - предметы первой необходимости.

На встречу к новоиспечённым солдатам приехали знакомые автомобили: большие грузовики, которые доставляли их до железнодорожной платформы. Грохочущие машины поприветствовали толпу громкими гудками.

Все разом зашевелились, словно почуяли, что им делать. Не ожидая приказа, словно осознавая всё на уровне инстинктов, все залезли в грузовики. Генрих был одним из первых, он поднялся в случайный грузовик и очередной раз оказался среди незнакомых лиц. Он надеялся, что окажется вместе со своим отрядом или встретит внутри Вольфганга.

Уже через несколько минут машина, ощутимо для всех пассажиров, двинулась. Несколько часов она ехала по дороге и по грязи. На некоторых этапах пути были кочки и бугры, вид из задней части грузовика показывал часть улицы: коричневая и мокрая на вид земля, которую перебирал колёсами следующий в конвое грузовик.

Через несколько часов однотипно скучной езды, машины всё же остановились. Все пассажиры беспрекословно покинули тесные грузовики и вышли наружу. Генрих со своей новоиспечённой командой оказался в каком-то районе не отшибе города. Вокруг стояли полуразрушенные белые и серые дома. Вид впереди выглядел очень жутко: густое скопление домов создавало собою тоннель, в центре которого была старая дорога, точнее то, что от неё осталось. Углубления, образовавшиеся после взрывов, куски камней и битое стекло - последствие военных стычек в этой местности. Окружающие дома выглядели будто старые надгробные плиты, такие мёртвые и тихие.

Осматривая округу, никто и не заметил, как водители успели покинуть остановку, – они направились туда, откуда приехали.

- Запомните: на дорогу не выходить, проходим к месту встречи через дома и улицы. - Это сказал солдат, что сидел рядом с водителем, его задачей было сопровождать новобранцев до временного полевого пункта, где соберутся остальные.

Собравшись в кучку, все направились вслед за этим солдатом. Отряд петлял через улицы, держась подальше от центральной дороги и открытых мест. По словам солдата, там могли быть мины и снайперы. Проходя рядом с домами, через них и под ними, Генрих мог видеть ужасную картину того, что способен сделать человек. Великолепные, большие постройки были разрушены до самого основания. Ни единого целого здания, куда бы не смотрел Генрих. Стекла из разбитых окон лежали на земле, мебель и куски стен валялись на каждом углу. Иногда в глаза бросались провалившиеся в себя дома и выглядывающие наружу подвалы. Генрих сразу же вспомнил то, что считал свой маленький погреб самым безопасным местом на случай всяческих угроз, но теперь эта маленькая детская мысль умерла так же, как и те, кто рассуждал аналогично.

Проходя через дыру в стене, Генрих обратил внимание назад, и вместо того, чтобы увидеть отряд из другого грузовика, увидел лишь пустые улицы. Пытаясь глазами уловить своих сослуживцев, Генрих начал паниковать. Двадцать человек из другого грузовика никак не могли исчезнуть беззвучно, будто они недавно и не шли по одной дороге.

Со страхом представляя, что могло случиться с небольшим отрядом, Генрих случайно заметил их через пару домов от себя. Вся группа тайком пробирались в том же направлении, что и отряд Генриха, но делала это чуть-чуть в стороне.

Еще несколько минут они маневрировали между домами, периодически всматриваясь в пустые окна. Вскоре им открылась местная площадь - достопримечательность города, где вместо деревьев стояли разорванные, – будто когтями, – машины. Они мирно лежали в окружении самодельных баррикад.

Здание администрации находилось позади этой площади, оно было полностью серым. Из него будто вытянули всю жизнь. Это строение походило на большого зверя, что, будучи потрёпанным в неравном бою, зализывал свои раны. Его свежие «раны» открыто демонстрировали опыт, полученный после длительных боёв. Все окна были заколочены, единственные отверстия, позволяющие заглянуть внутрь - дыры от взрывов.

Поводырь не позволил никому выйти на площадь, отряд начал обходить её через соседний дом. Проходя по нему, Генрих мог наблюдать то, что оставили после себя бывшие жильцы: одежда и мебель были разбросаны по всем квартирам - знак страха и спешки. Местами можно было увидеть следы от пуль и следы засохшей крови. «Смог ли кто-то из них выжить?» - думал Генрих.

Подходя к торцу Администрации, отряд услышал вдали звук выстрела. В начале он был одиночным, затем раздалось еще несколько. Их количество увеличивалось, а промежутки наоборот, уменьшались. Оценив обстановку, можно было предположить, что выстрелы приближались к отряду Генриха. Никто не решался испытывать судьбу и стоя ждать незваных гостей, – никто не хотел встречи с неизвестными стрелками.

Стучась в железную дверь, проводник нервно бормотал себе под нос: «Быстрее, быстрее». Всматриваясь вдаль дороги, Генрих видел лишь столб дыма, что поднимался над ней. Ориентировочно, звуки стрельбы доносились рядом с источником дыма. Пытаясь прислушаться к другим звукам, Генрих слышал сильно мешающие удары кулаком по двери. Дым вдали поднимался и поднимался, теперь он напоминал гигантское вековое дерево, что своей листвой могло закрыть людей от палящего солнца. Под этим чудом природы показалось движение. Это были люди, что быстро двигались в сторону здания администрации, перемещаясь прямо по центру главной городской дороги.

Присмотреться к этим бегунам не получилось, так как почти сразу, как они появились в поле зрения, железная дверь внутрь здания распахнулась. Открывший её человек, сразу приказал всем последовать внутрь, и весь отряд благополучно достиг своего места назначения.

Они оказались в подвальном помещении, на всё широкое и длинное пространство имелось только пара ламп, из-за чего половина подвала и его углы исчезали в полной темноте. Вид неосвещенных мест напоминал Генриху о норе, той самой, откуда когда-то выбежал на него кабан. Всматриваясь в эту пустоту, он чувствовал растущее чувство угрозы.

Поднявшись на несколько этажей выше, отряд смог детальней осмотреть их временный штаб. Внутренний интерьер не отличался от того, что было в других зданиях. Кругом царила грязь и разруха. Отряд Генриха первым прибыл в указанное место, остальные могли подойти позже.

Генрих бы с радостью ждал всех остальных, чтобы увидеть знакомые лица. На весь этаж, где отдыхали новоприбывшие, прозвучал громкий треск принимающей сигналы рации, через пару секунд из неё начал разносится чей-то голос: «Разведывательный отряд Зет-4 не возвращается уже второй день. Срочно отправь в квадрат номер четырнадцать группу бойцов, мы не можем потерять эти данные!» Вскоре из кабинета вышел местный главнокомандующий, что бегло посмотрел на отдыхающих новоприбывших рекрутов. Не долго думая, он указал пальцем в случайных солдат и подозвал их к себе. Приезжим, – в том числе и Генриху, – был отдан новый приказ.

- Мы потеряли связь с одним из наших разведывательных отрядов. Они должны были остановиться в госпитале Святого Христофора для осмотра местности. Прошло уже более двадцати часов, как они должны были вернуться. Идите туда и проверьте всё. - Сказав это, местный высокопоставленный офицер показал отряду карту города, где вся местность была помечена огромным множеством фигур и записей.

Расстояние до нужной точки было большим, и, пешим ходом продолжительность пути займёт более часа. Дальше, после короткого инструктажа, одному из напарников Генриха, – какому-то на вид хрупкому и непримечательному юноше, – дали рацию. По словам местного главнокомандующего, эта рация работает в нужном диапазоне, поэтому все смогут переговаривать. Вслед за этим, весь отряд направили в подвальное помещение, где им открыли дверь на улицу.

Эта дверь была на противоположной стороне от той, через которую они вошли. Вне здания Генрих видел ту же картин, что и раньше: разрушенные строения и мусор, заполняющий собою всё место на дороге. После того, как дверь за ними закрылась, никто не решался продолжать путь в заданном направлении, все будто мгновенно забыли дорогу и задачу. Солдат, что сопровождал их от грузовика к зданию администрации, остался внутри. Теперь на улицах города члены отряда могли положиться только на самих себя.

Генрих смотрел на испуганные лица своих напарников и думал, что им лучше двигаться через дома, как раньше, чем оставаться лёгкими мишенями на дорогах. Генрих на своём личном опыте знал, как тяжело попасть по движущейся цели. Вспоминая второй день тренировок, Генрих уже не веселился от глупого вида Блиндара.

Из всех членов группы на первые шаги решился только сам Генрих. Выйдя из толпы, он быстрым шагом направился в направлении больницы. Для него было удивительным то, что все остальные без промедления пошли за ним, словно только его и ждали. Он слышал за собой их торопливые шаги, и даже ощущал доверие к себе.

Чуть больше часа они проходили через дворы, обходя разрушенные постройки и заброшенные детские площадки. Серые руины сменялись другими руинами и за каким-то очередным домом, показался сам госпиталь. Это здание очень походило на то, где Генрих проходил медицинскую комиссию. Он прошел через столько трудностей и проблем, что глупо надеяться на то, что это всё сон, что он легко откроет дверь внутрь, а за ней будет полный коридор врачей и пациентов.

Пробравшись быстрым темпом к дверям, группу ждал неприятный сюрприз: внутри действительно были люди. В полутёмном коридоре стояли три фигуры и что-то говорили друг другу. Они были заняты и не заметили движение у дверей. Форма, которую носили эти люди, отличалась от той, которую носил Генрих и его напарники. На ней были другие отличительные знаки, слегка иная расцветка, даже любая маленькая деталь намекала на то, что это не свои. Генрих узнал эти цвета, – такую же форму носил заключенный в подготовительном лагере. Перед группой, в самой больнице были враги - те, кого они должны убивать.

Речь иностранцев была непонятна. Очень странно, что никто из отряда Генриха не понял ни слова, будто эти иноземцы прибыли с другой планеты. После пары минут, они разошлись: двое ушли на верхние этажи, а последний остался на первом. Отойдя в сторону он начал напевать про себя неизвестную мелодию.

Генрих наблюдал за поющим юношей и вспоминал, как грубо отзывались о этих «дикарях» офицеры и старший сержант. Он заметил, как эти люди так же общались друг с другом, выглядели ухоженными и живыми, как и любой другой человек. Они кардинально отличались от предоставленного примера в Керхёфе. Помимо внешности, они и вели себя как обычные люди: смеялись, улыбались, испытывали страх и усталость. Генриха начали посещать странные мысли, ведь у того солдата тоже на родине есть семья, что ждёт его возвращения. «Нет! Моя семья важнее его, если он и пошел на войну, то сделал это добровольно, осознавая все риски!» Генрих окончательно всё для себя решил – он должен действовать ради семьи и их блага, он будет стараться выполнять все приказы малой кровью, чтобы каждый вернулся домой.

- Что нам делать? Он помешает нам не то, что войти внутрь, но и перемещаться по этажам, - раздался шёпотом голос позади Генриха.

- Его надо убить! - почти по-змеиному прошипел кто-то рядом. - Он враг и он может напасть. Лучше он, чем мы!

Несколько человек обсуждали план дальнейших действий. Неожиданно для всех, их прервал шум, доносившийся из рации. Знакомый голос с сильными помехами спросил:

- Отряд, вы добрались?

Поняв, что это может выдать местоположение группы, солдат, у которого была рация, в панике начал её выключать.

Необычный шум привлёк внимание поющего противника – он поднялся и начал вглядываться в двери на улицу. Ничего не обнаружив и взяв своё оружие на изготовку, он медленным шагом начал приближаться к источнику звука. Панические мысли атаковали группу Генриха, каждый начал бояться того, что может произойти в дальнейшем. Никто из них до этого не вступал в открытый конфликт с врагом, а тут им придётся действовать самостоятельно.

Подойдя к закрытым дверям, солдат ничего не обнаружил: по бокам, кроме кустов, ничего не было. Вдали напротив находилась совершенно пустая дорога. Он был уверен, что слышал какой-то шум. Медленно открыв дверь, он неторопливо вышел на улицу.

После того, как он сделал пару шагов за пределы дверного проёма, ему в висок прилетел удар прикладом карабина. Выскочив из-за колоны, один из рекрутов ударил точно по голове неприятеля. Сила удара была достаточной, чтобы жертва потеряла сознание. Солдат, как и ожидалось, пошатнувшись упал на землю. Он повалился, как тряпичная кукла и, находясь на земле, – перед потерей сознания, – увидел, как его окружают совершенно незнакомые люди.