Красный Герцог

- Вольфганг?! Генрих?! – звучал призыв со стороны снесённой двери.

- Я тут! - крикнул в ответ Вольф. Он пытался быстрее достичь выхода и выбраться из проклятого дома.

Минув опустелые комнаты, он выбежал на улицу, испугав при этом человека, что звал его ранее. Все были удивлены таким поведением сослуживца, – Вольфганг выглядел крайне встревоженным. Грязный и запыхавшийся, его мятый и слегка ободранный мундир был весь в пыли. Маленькими шагами, юноша достиг машины и рухнул возле неё на землю. Он пытался отдышаться после резкого бега и нескончаемых клубов пыли, что застряла в его горле от слишком сбивчивого дыхания. В это время вокруг него вместе с тучами собирались и солдаты. Между ними в окнах домов виднелись люди, что вопросительно смотрели на толпу гостей. Все члены отряда спрашивали у Вольфганга о Генрихе, но тот никак не мог им ответить. Каждое дыхание отдавало болезненными ощущениями в груди. Наконец собравшись силами, юноша смог подняться.

Дыхание восстанавливалось, легкое напряжение в груди ослабевало, вокруг собралась толпа вопросительных взглядов. «Где Генрих?» - твердил каждый из них. Сами солдаты уже не открывали рты, чтобы задать вопрос, который и так был понятен Вольфгангу.

- Он исчез… - не веря себе сказал Вольфганг. Все ожидали эти слова, и боялись их услышать.

- Как «исчез»? Вы же вдвоём вошли в дом! – начал паниковать Руди. Все стали опасаться за дальнейшие события – теперь они потеряли и офицера. Три человека за четыре дня, это была наихудшая ситуация из возможных.

- Мы разделились... Он, должно быть, спустился в подвал, а там я нашёл только кровь, - продолжал говорить Вольфганг, словно отчитывался сам перед собой. И правда, он не мог себе простить то, что так легко позволил другу исчезнуть.

- Его?

- Рядом никого не было…

Этот ответ озадачил всех, оставшиеся солдаты начали гадать куда делся их офицер. Если тела не было, то всё же была надежда на то, что Генрих ещё жив.

- Надо ему помочь! он ранен! - вступил в разговор Годрик. Он не хотел мириться с ещё одной смертью, так как каждый солдат начнёт чувствовать себя беспомощным и ненужным.

- Его больше нет! нет тела! нет Генриха! - Вольфганг выпрямился и начал злобно скрести зубами. Он испытывал самый сильный прилив ярости в своей жизни. - Они за это ответят!

Вольф оглядывался и смотрел на рядом стоящие дома. Он хотел выловить кого-нибудь из местных. Приближался вечер, перед домами никого уже не было. Все могли быть только внутри, так как заканчивался день работ в поле. Вольфганг чувствовал, что отойти от отряда будет крайне опасным поступком, он не повторит ошибку своего офицера. Солдаты только смотрели на своего нового командующего, и, на то, как он бешеным взглядом метался между домами. Все были напуганы от этого не меньше, чем от потери Генриха. В какой-то момент в поле зрения Вольфа попала старушка. Женщина, – которую они встречали ещё в день исчезновения Августа, – вышла из своего дома и направилась вдоль всей улицы. Вольфганг пошёл к ней, он переставлял ноги быстро, почти бежал, и не мог позволить своей жертве скрыться из виду. Не замечая ничего вокруг, он громко топал, как здоровый лось, и тяжело дышал. Старушка услышала это и, обернувшись к источнику звука, пришла в ужас. Прямо на неё мчался вооруженный солдат, который крепко сжимал автомат и сверлил её взглядом наполненным нечеловеческой злобой. Этих ужасающих глаз было достаточно, чтобы убить испуганную женщину на месте.

Инстинктивно сделав пару шагов назад и наивно подняв руку в знак защиты, старушка упала на землю. Она оступилась, и теперь была не способна скрыться от надвигающейся угрозы. Вольфганг схватил её свободной рукой за плечо, вцепившись крепкими пальцами в слабое тело и, подняв на ноги, поволок обратно к машине. Женщина начала истошно кричать, боль и страх разрывали её рассудок на части. Всеми силами она пыталась оторвать от себя руку более сильного человека. Упираясь в землю слабыми ногами, она пыталась замедлить своего похитителя, надеясь задержать его и дождаться спасения. Крик её не останавливался даже несмотря на то, что пожилая женщина начала хрипнуть, – она кричала всё громче и громче, в ней словно открылась вторая глотка. Постепенно на страшные звуки начали выходить и другие жители. Они стояли на шатких верандах и с ужасом наблюдали за страшной картиной перед ними.

Жертве похищения ничего не оставалось, она лишь смотрела в глаза своих соседей и друзей, моля их о помощи, но они ничего не могли поделать. Они испытывали такой же страх, что приковал их к месту. Старые друзья и родственники оставили бедную женщину одну. Её бросили. Десятилетия поддержки и дружеского отношения испарились за считанные секунды. Не получив желанной помощи, старушка подтянула себя к юноше, что волок её по земле и вцепилась в него зубами. Укус был слабым для взрослого человека, но старые и неухоженные зубы сделали своё дело. Укусом она смогла разорвать кожу на запястье Вольфганга. Вскрикнув от сильной и резкой боли, он кинул старушку в сторону машины. Укус задел латеральную вену, и из раны пошла кровь.

Расстояние до машины составляло чуть больше метра: старушка пролетела весь этот участок и ударилась головой о дверь автомобиля, оставив небольшую вмятину. Удар был громким и болезненным, вслед за ним, женщина взялась руками за голову и начала плакать от боли. Через слёзы и собственные стоны, она смогла услышать хорошо знакомый для неё звук. Подняв глаза, она увидела своего мучителя, что приволок её сюда. Мокрой от крови и слюны рукой, он передёрнул затвор автомата и направил его прямо на пожилую женщину. Теперь в его глазах была видна настоящая бездна ненависти.

- Где он?! - крикнул Вольфганг. Направляя своё оружие прямо в лицо старой женщины.

- К-кто?! - Старушка была в панике, она продолжала плакать, держась за свой ушибленный затылок. Она осознавала, что, возможно, её убьют. Она прекрасно понимала, что больше никогда в своей жизни не сможет видеть своих любимых, и эта мысль сильно притупляла разум.

- Здесь был наш человек! он зашёл в дом и исчез! Где он?! - Вольф продолжал свой допрос, повышая голос.

- Я не знаю! не знаю! Отпустите, пожалуйста! я не знаю! - Старушка перестала смотреть в глаза своего похитителя и, не переставая плакать, уткнулась лицом в землю, молясь, чтобы всё закончилось.

Каждое новое слово, каждый вздох и всхлип выводил Вольфганга из себя. Он целиком и полностью трясся от ярости. Он находился на границе между поступками, которые разделяют последние отголоски трезвого разума и слепой злобы. Юноша выстрелил.

Три выстрела из автомата заглушили своим шумом старческое нытьё. Старушка затихла.

Ни одна пуля не задела её, они прошли рядом с ней, перед самой макушкой и сбоку. Женщина была осыпана грязью, что поднялась от стрельбы в землю. Сарафан, что она носила, теперь был покрыт осевшей пылью, что испачкала некогда красивое платье. Страх поглотил её, и она замерла, её сознание окончательно перестало что-либо понимать. Ей повезло сойти с ума и, наконец-то, сбежать от всего этого ужаса.

- Пожалуйста, прекратите! Отпустите её, она ничего не сделала, - раздался грубый голос человека, выходящего из ближайшей хижины. К солдатам вышел молодой человек, который был одет в грязную рубаху. Его глаза излучали страх, он также был встревожен поступками солдат. Подняв руки перед собой и показывая, что он безоружен, ему пришла мысль начать сокращать дистанцию до вооруженных людей, надеясь забрать женщину домой. Его грязные и покрытые мозолями руки беспорядочно тряслись. Эти монотонные движения слегка гипнотизировали и привлекали много внимания.

- Стоять! – предупредил его Вольфганг.

Солдат осознавал, что чем больше здесь будет людей, тем быстрее будет утерян контроль над ситуацией. Теперь приходилось следить не только за старушкой, но и за мужчиной.

- Пожалуйста, отпустите её! Я не знаю, что у вас случилось, но давайте мирно во всём разберёмся! – Второй деревенский житель проигнорировал приказ юноши с автоматом и продолжал медленными шагами сокращать дистанцию.

- Тебе сказали «стоять»! - прозвучал очередной крик, это был Годрик. Он тоже начал осознавать, что ситуация выходит из-под контроля. Вслед за своими словами, он поднял своё ружьё и направил его на надвигающегося мужчину.

Этих действий хватило, чтобы вышедший наружу человек остановился. Он хоть и прекратил попытки подойти ближе, но всё ещё продолжал умоляюще смотреть на агрессивно настроенных солдат. Теперь двое деревенских были напротив дул огнестрельных ружей: женщина и мужчина. Вольфганг не хотел сдаваться и решил продолжить свой допрос.

- Где. Мой. Друг! – громко повторил он, полностью лишив интонацию вопросительного звучания.

- Я не знаю кто это, если он потерялся, то я готов помочь искать. - Голос жителя Фюссена дрожал, он почти начал плакать, осознавая своё плачевное положение и собственную беспомощность. Пытаясь выйти на компромисс и стать героем, он только рыл себе могилу. - Давайте пройдём внутрь, успокоимся, обдумаем...

- Ложь! Вы все пытаетесь нас убить! Почему, когда мы второй раз к вам приходим кто-то исчезает?! - перебил его Годрик.

После этих слов мужчина затих, он не знал, что сказать. Вольфгангу не понравилось то, что Годрик так же нервничал, как и сами деревенские, каждую следующую минуту он мог совершить роковую ошибку. Однако продолжительное молчание нового допрашиваемого было плохим знаком для всех. Все, как один, посчитали, что он что-то знает. Человек, что пытался договориться с солдатами, продолжал молчать, он панически быстро пытался подобрать в своей голове необходимые слова, которые идеально подойдут для того, чтобы разбавить напряженную обстановку и успокоить возбужденных людей. Для него их диалог представлял из себя опасное скалолазание, где каждый камень, за который можно зацепиться, мог обвалиться и отправить спортсмена в смертельный полёт.

Вольфганг начал нервничать, образовавшаяся тишина не успокаивала его, наоборот, в ней он ощущал затишье перед бурей. Бросив быстрый взгляд на Годрика, он приказал ему поместить мужчину в машину. Он надеялся отвести его в замок и провести более длительный и эффективный допрос. Он не мог просто взять и уехать ни с чем.

Годрик продолжал держать мужчину на мушке и медленно направился к нему. Заметив понимающий взгляд в ответ, он облегчённо вздохнул осознавая, что тот не настроен на сопротивление. Годрику тоже хотелось как можно быстрее покинуть это ужасное место, отдохнуть и узнать о судьбе своего офицера. Солдат сократил дистанцию до пленного и, приготовившись отвести его в машину, потянулся к нему рукой.

Раздался знакомый для всех грохот, и солдат попятился назад. Он плашмя рухнул на землю у машины. Никакого движения, сопротивления, криков или стонов, он просто упал, как тяжёлый, набитый камнями, мешок. Ситуация начала меняться стремительным темпом: не определив откуда произошёл выстрел, оставшиеся члены отряда начали прятаться за машину, они надеялись найти там укрытие. Вольфганг только успел бросить быстрый взгляд на своего лежащего товарища, который только судорожно успел моргнуть пару раз, оставив глаза открытыми. Он тоже не сумел обнаружить позицию стрелка и ринулся к своим друзьям. Когда Вольфганг начал поворачиваться назад, то ему удалось заметить, как старушка, что лежала на коленях, начала быстро подниматься и убегать в сторону зданий. Притворялась она в своей беспомощности, или громкий звук вернул ей рассудок, сейчас она желала уйти подальше от боя. В отличии от неё, другой, что выходил из дома, лёг на землю и прикрыл руками голову – надеялся, что его чудом не заденут. Именно их поведение сыграло большую роль в дальнейшем. (Виновный пытался скрываться от своего наказания, а невиновный смиренно ожидал конца.)

Задержавшись на одно мгновение, Вольфганг смог выстрелить несколько раз вдогонку убегающей жертвы. Каким бы сильным не было желание у старушки выжить, она не была быстрее пули. Её жёлтые и синие цветы на платье начали приобретать красный оттенок.


Закончив свою расправу, Вольф метнулся за машину; он сделал это вовремя, так как в следующую же секунду рядом пролетела другая пуля, что была в смертельной близости от своей цели. Все, кто сидели за машиной, никак не могли безопасно выглянуть из-за неё, они не хотели получить пулю в лицо и распрощаться с жизнью. Заметив, что Вольфганг вернулся к ним живым и здоровым, они все приободрились. Солдаты сидели и переводили дыхание, пытаясь собраться мыслями и успокоиться.

- Мы должны отсюда выбираться! Иначе нас всех перестреляют! - прокричал паникующий Руди.

- Нет! я не оставлю здесь Генриха! Они за всё заплатят! - воскликнул Вольфганг. Сейчас он не испытывал страх за возможную гибель, старые опасения неожиданно исчезли, и, он просто забыл, что был также смертен, как и Годрик. Вольф выглянул из-за машины и моментально открыл огонь по одному из домов. Ему было безразлично, находился в нём стрелок или нет. Он хотел лишь отомстить кому угодно, как угодно. В следующую же секунду его повалили на землю; оставшиеся люди, которым он не был безразличен, убрали своего друга с линии огня.

- Мы все умрём!

- Они просто не знают, с кем связались.

- Если они и выбрали войну, то мы им покажем, кто здесь умеет воевать!

- Вольфганг, у нас есть всё, чтобы отомстить, но не сейчас. Сейчас мы, как утки в озере – перестреляют на раз-два.

За машиной разносилась ругань и споры, Вольфа отвлекали от перестрелки и пытались успокоить горячившегося юношу. Никакие уговоры не давали результата, и Вольфганг пытался подняться обратно, в надежде выпустить ещё пару обойм в дома. Стоило только приподняться на пару сантиметров, как его тут же повалили вниз; спустя несколько безуспешных попыток, кто-то ударил его по лицу. Крепкий, резкий и неожиданный удар заставил Вольфганга отвлечься от своих обеспокоенных мыслях. От удивления юноша замер, словно животное, что пытается притвориться мёртвым перед хищником.

- Вольф! нам надо уходить! - сказал Франц, открывая дверь машины.

Вольфганг смотрел вслед Францу и наблюдал как остальные солдаты пытаются лёжа залезть в машину. Один, двое, трое. Теперь он один остался вне безопасной машины. С таким раскладом он точно не сможет дальше вести бой. Проглотив свою гордость, он всё же залез ко всем. Солдаты лежали плашмя друг на друге. Пол и сидения были забиты людьми, что пытались не попасться на глаза стрелку.

- Мы не можем бросить Годрика… - сказал кто-то хриплым голосом.

«Действительно» - подумал Вольфганг, – «нельзя здесь никого бросать, он может ещё быть жив. Есть надежда, за которую стоит держаться».

Задняя дверь машины открылась и ловкими движениями четверо солдат смогли затащить внутрь своего подстреленного напарника, который по-прежнему оставался в неподвижном положении. Солдаты положили его сверху себя, и кое-кто смог ощутить на своей коже падающие капли крови.

Так они и уехали оттуда. Полностью вслепую Франц смог покинуть пределы деревни и скрыться за холмами. Когда появилось ощущение подъёма машины по знакомому склону, все смогли немного расслабиться. Когда появилась возможность осмотреть подстреленного Годрика, все сразу потянулись к юноше, чтобы помочь. Только Франц следил дальше за дорогой, пытаясь безопасно и быстро добраться до Норденхайна. Годрик не дышал, в его груди находилось пулевое ранение, из которого медленно вытекала кровь. Никто уже не продолжал осматривать тело, они лишь закрыли открытые глаза покойника. В этих мёртвых глазах читалось осуждение за то, что Годрика никто не спас.

Вольфганг посмотрел в сторону удаляющегося Фюссена и начал проклинать его и его жителей. Ранее он был готов ко всему, но даже в таком «боевом» состоянии могли быть ситуации, выходящие за пределы всех ожиданий. События, о которых никто не рискует подумать, которые кажутся чересчур невозможными. Именно такое и произошло. На плечи Вольфганга легла новая, тяжелая ноша, которая была непосильна даже для его друга, который прошел через ужасные моменты своей жизни. Вольфганга ждало тёмное будущее, таинственное и страшное. С каждым метром, что машина поднималась по дороге к заветному убежищу, погода становилась всё хуже и хуже. Вольф заметил надвигающиеся тучи, когда выбежал из дома, сейчас все они уже царили над ним.

Машина въехала во внутренний двор замка, звук плотно закрывающихся массивных ворот ознаменовал конечную остановку. Теперь, вернувшиеся солдаты были в безопасности, но всё же страх проник в сердце каждого. Никому из отряда раньше не приходилось держать оборону внутри старых крепостей, они и не знали, смогут ли справиться с такой задачей, когда на то будет необходимость. Все робко смотрели на массивные ворота стены, и не могли предположить, что ещё может их обезопасить.

Годрика положили на холодной каменной дороге, машину загнали в конюшню. Отряду нужно было найти место, где можно будет сделать кладбище, они должны будут проводить их товарища со всеми почестями. Могильник должны были сделать ещё на самой первой смерти, Фенрига, чтобы где-то под рукой был надгробный камень, рядом с которым можно было постоять. Прошел ни один день, но никто так и не спешил реализовывать эту затею, даже после исчезновения Августа. Теперь же, когда ещё двое погибли, оттягивать неизбежное было никому не под силу. Руди приглянулся небольшой пустой закуток, который уходил вдоль стены. Эту заросшую кустами тропинку скрывал угол здания, и его было сложно заметить, ещё сложнее можно было предположить, что тропой раньше пользовались.

Никто не был против такой идеи, никому не хотелось спускаться к склону горы и хоронить Годрика рядом с Фенригом – всеми овладел страх ужасной мести жителей Фюссена, которая могла нагнать сбежавших в любой момент. Пока пара солдат пыталась расчистить тропинку в кустах, разрубая ветви ножами и лопатами, остальные поднесли тело покойного друга к будущей могиле. Никто из оставшихся в замке не вышел встречать вернувшихся бойцов, и это было хорошо. Вольфганг как можно дольше хотел держать в тайне судьбу Генриха, он не знал, как на это сможет отреагировать Анна. Вспоминая разлуку сестры и брата после приюта, он думал, что она не переживёт этого и умрёт от потрясения. «Пожалуйста, не говори ей ничего» - всплыли слова Генриха, – точно также он говорил у штаба. Вольфганг не сможет долго скрывать трагичную участь Генриха, как не смог бы это делать и сам офицер, пытаясь утаить от сестры судьбу их родителей. Маленькая девочка осталась одна. Возможно, Генрих не зря медлил с тем, чтобы сказать сестре правду, – если она потеряет в один день отца и мать, а на следующий брата, то может произойти что-то ужасное, что-то непоправимое… Пусть лучше девочка потеряет одного, в надежде встретить остальных.

- Прости… - сказал в никуда Вольфганг. Хоть он и сказал это почти шепотом, но все вокруг услышали его. Солдаты посчитали, что их товарищ извиняется перед погибшим, они думали, что он ощущает на себе вину за его гибель.

Все были повергнуты в печаль, но в отличии от Августа, они знали, что Годрик не мучился. Постепенно начал проявляться дождь. Солдаты смогли это заметить, только когда их покойный друг стал постепенно мокнуть, и из его глаз будто бы струились скорбные слёзы, Сами солдаты даже не реагировали на какие-либо раздражители – все копали могилу для своего товарища, кто-то ушёл к дендрарию собрать цветов. Никто не остался без дела, если кого-то покидали силы, его тут же заменял другой. В течение десяти минут могила была готова. В неё положили Годрика, и, стоя под дождём ещё несколько минут, его сослуживцы прощались с ним, вспоминая все светлые моменты. За каждый такой счастливый момент, что погибший смог подарить своим друзьям, Вольф представлял, как будет карать виновных.

- От лица всего отряда благодарю тебя за службу, - произнёс Вольфганг и отдал честь. Остальные последовали примеру. Закончив со своим прощанием, Вольф первый начал закапывать покойного. Сначала земля попадала на ноги, постепенно поднимаясь вдоль тела, чтобы остальные тоже успели проститься. Пока все они работали лопатами, дождь не прекращался, постепенно набирая силу. Раздался гром, и, все резко замерли. В самом начале им показалось, что прозвучал очередной выстрел. Никто не рисковал повернуться или поднять голову, только через минуту единственный шум дождя успокоил их. Яма была зарыта, сверху погрузили шесть цветков синей орхидеи. Кто-то остался дальше стоять у могилы, кто-то ушёл внутрь замка. Каждый прощался с погибшим так, как мог, так, как хотел.

Вольфганг покинул могилу последним – вместе с Годриком он похоронил и Генриха. Он чувствовал то, что его друг погиб. Его тело лежит где-то в Фюссене, спрятанное от всех. Вольфганг найдёт его и похоронит, не позволит ему лежать там, где он встретил смерть. Сейчас Вольфу требовались силы, ведь нужно сообщить о смерти офицера оставшимся людям.

Полностью промокший, Вольфганг шёл по голому деревянному полу туда, где надеялся отдохнуть и восстановить силы, а позже, рассказать всё как есть. Подъём по каменным ступеням винтовой лестницы дался с большим трудом. Юноша почти выдохся, но оказался на нужном этаже. Его клонило вбок, веки слипались, но он сумел дойти до своей спальни. Не закрыв дверь, позабыв о личном пространстве и безопасности, он упал на мягкую кровать в полностью промокшем обмундировании. Вольфганг закрыл глаза и мгновенно уснул.

Сон закончился так же резко, как и начался. Вся кровать Вольфганга была мокрой от дождевой воды, у него было ощущение, будто он спал в луже. Для него это был крайне неприемлемый вид, и, переодевшись в сухую одежду он вышел из своей комнаты. После мокрой одежды, всё вокруг ощущалось неприятно тёплым, и на то было основание – от воды, кожа юноши была смертельно холодной. Лишь чудом он не отморозил себе органы и не простыл.

Ступая по коридору солдат видел, что почти наступила ночь, но Анна и Эльвира ещё не находились в своих покоях. Вольфганг догадывался, что они были в уже привычной им библиотеке: другого места попросту не существовало, почти что их личное гнёздышко. Ступая в сторону лестницы, внимание Вольфганга привлекло странное явление: за окнами он видел, как со стороны Фюссена поднимался дым. Чёрный и хаотичный столб возвышался выше замка, постепенно растворяясь в воздухе. «Так вам и надо» - подумал Вольф, надеясь, что одна из молний ударила в деревянный дом, устроив опасный пожар. Вместе с этой надеждой появилась и мрачная мысль, что деревенские сжигают тела Генриха и Августа. Эта мысль была настолько резкой, дикой и ужасной, что Вольфганг не сдержал всю свою злость на этих людей и в порыве ярости ударил кулаком в стекло, точно целясь в чьё-то расплывчатое лицо. Этот удар образовал собой паутину из трещин, в центре которой идеально отображался маленький свет пламени. Столь отдалённый и столь раздражающий.

Вольфганг начал спускаться вниз, желая встретить нужных ему людей - Анну и Эльвиру. В сухой и новой одежде он смог бесшумно передвигаться по замку, не издавая отвратительных и неприличных хлюпающих звуков при ходьбе. Вскоре он добрался до библиотеки. Вольфганг подошел к двери и, как ожидал, услышал за ней знакомые голоса. Он приоткрыл большие двери и увидел, как на диване располагались девушки. Анна и Эльвира увлечённо читали книги, попутно что-то обсуждая между собой. Их освещал мягкий свет, исходящий от камина, из открытой двери потянул горячий воздух, позволяющий юноше хоть ненадолго согреться. Поток казался каким-то душным, зловещим, но девушкам внутри это никак не мешало, им, казалось бы, от этого было только лучше.

Вольф смотрел на маленькую девочку, что радостно тыкала пальцем в книгу и о чем-то активно говорила с Эльвирой. Он смотрел на лицо Анны и не мог представить на нём горе от потери брата, не хотел его представлять, не хотел его видеть.

- Эльвира, - произнёс Вольфганг, всё же собравшись силами обратить эту идиллию в прах. - Можно на минуту?

Вольф изначально не собирался вести себя как-то изнежено с этой девушкой – она была для него безразличное, не более чем мебелью. Да, она жила в замке, но не убиралась, не готовила, а была лишь сиделкой. Даже к её услугам врача никто не прибегал… кроме Генриха. В начале он и заметил её сверкающие, полные жизни и энергии глаза, но он прекрасно видел и другие, такие же, в Керхёфе, и те, и эти глаза рано или поздно станут серыми и безжизненными. Эта жизнь вызывала отвращение. Он мог бы прервать беседу в библиотеке, потребовав аудиенции, не просив, но всё же, он чувствовал вину за смерть Генриха, за то, что дал ему исчезнуть. Для него это было не просто потерей члена состава, а личным ударом, как другу, так и солдату. Потеряв Генриха, он был оскорблён, за то, что не смог спасти друга, не смог отомстить за товарища, не смог помочь начальнику. И вместо того, чтобы перед кем-то высказаться, Вольфганг слегка виновато попросил у Эльвиры отойти «на минуту».

Девушка удивлённо посмотрела на юношу и, медленно встав с дивана, направилась к нему. Раньше она с Вольфом только здоровалась, и, по большей части он был чёрств и малообщителен, очень редко переглядывались друг с другом, сейчас же он звал её на прямой разговор. У Эльвиры было плохое предчувствие. Анна, увидев знакомое лицо, радостно помахала ему. Вольфганг смог только натянуть фальшивую улыбку и кивнуть в знак приветствия.

- Что-то случилось? - спросила Эльвира, стоя в дверном косяке.

Внутреннее чутье било тревогу, из-за чего девушка не решалась покинуть мнимо безопасную библиотеку. Она находилась на своей территории.

- Не здесь, - ответил Вольфганг, медленно начав пятиться в сторону выхода.

Юноша начал отходить, Эльвира направилась за ним, не задавая лишних вопросов. Её начало охватывать лёгкое напряжение от резкости и непривычности данной ситуации. С самого отъезда отряда она так и не увидела Генриха, и, то, что её уводят подальше от ушей ребёнка, не намекало на что-то хорошее. В добавок ко всем, с ней заговорил фактически незнакомый человек, после того как весь отряд отправился в деревню, откуда в прошлый раз не вернулся один боец. Каждая эта мысль образовывала большой ком, что застрял в её горле, не позволяя свободно дышать.

Вольфганг прошёл обратно через весь главный коридор и вышел к арке, что выходила во двор. Он остановился на лестнице под козырьком здания и принялся смотреть на капли дождя. Разговор начался не сразу, вначале юноша пытался подобрать подходящие и менее грубые слова, чтобы рассказать всё что случилось. Эльвира наблюдала за дождём и ощущала, как растёт напряжение.

- Генрих не вернулся.

Вольфганг сказал это с сильной тягой, прямо в лоб, не подготовив, не подведя к самой мысли об этом. Грубо, ужасно, резко, именно так, как и сам пришел к этому выводу. Он стоял всё также в стороне, не отрывая глаза от каменного пола. Однако, после того как он высказал всё, что собирался, неожиданная лёгкость обхватила его, такая заметная и приятная на фоне недавних событий. Стоя боком к девушке, он чувствовал на себе вопросительный и испуганный взгляд с её стороны, и прекрасно всё понимал.

- Что случилось? – дрожащим голосом спросила она.