Красавица

В ней забурлила такая темная ярость, что даже дышать стало тяжело. Она вспомнила, как легко обхватывала Ица своими тонкими, белыми ладонями затылок и подбородок тех двоих, а потом ловко и точно дергала. И ведь те люди ее всего лишь раздражали.

Парень с татуировкой удивился:

– Ты что там пискнула, бактерия?

Из-за его плеча выглянула девушка в чешуйках:

– Только голыми руками ее не трогай.

– Ага, голыми не буду.

Парень охотно кивнул и вытянул рукава, спрятав в них ладони.

– Теперь нормально. Ну что, обоих на Третье или как?

Мора сглотнула ком в горле. Перед глазами темнело. Это неправда. Она не заслуживает таких сцен. Они просто не имеют права.

– Не боитесь, что боги покарают? – спросила вдруг Мора.

Как бы ей хотелось покарать этого идиота собственными руками. Но громила с татуировкой только моргнул.

– Боги?

– Боги? – повторила за ним девица с чешуйками и заглянула зачем-то под соседний пустой столик. – Какие боги? Боги, ау! Не вижу тут никаких богов.

– Дура, – фыркнул второй парень. – Они сверху на нас смотрят. Записывают наши грешки в толстый блокнотик.

Девица хихикнула:

– Точно!

Парень с татуировкой подступил еще ближе, буравя Мору взглядом:

– Нашлась тут сектантка.

– Слушайте, ну чего вы залипли? – подала вдруг голос вторая девушка; у нее на лице не было ни татуировок, ни чешуек, и смотрела она с тревогой. – Оставьте вы ее.

– Ты что, Лина, правда боишься? – хохотнул громила.

– Ну говорят же, что все это из-за нее! Лучше бы ее вообще под замок посадили…

Взгляд у Лины был такой перепуганный, что Мора растерялась. Квартум в первый же день тоже спорил о том, не посадить ли ее под замок…

– Просто оставьте ее, и пошли отсюда! – Лина отступила.

– Да бредятина это все. – Громила мотнул головой и выпростал кулаки из рукавов. – Смотри и учись.

Он замахнулся, Мора зажмурилась. Но удара не последовало.

– Да ты чего?! – просипел парень.

Мора распахнула глаза. Рей держал его за запястье, вывернув руку так, что у громилы глаза на лоб полезли.

– Вали отсюда. Быстро, – прошипел он.

– Я зову гвардию, – ахнула девица в чешуйках.

Но вызвать она никого не успела. Только потянулась за картой, как снизу, из сахарницы, запрятанной в вазон с цветами, зазвучал приглушенный голос Шемуса:

– Прошу прощения, хозяйка. Мне очень неудобно прерывать вашу беседу, но у вас входящий вызов от госпожи Тааре. Срочный.





* * *


Она стояла у отодвинутого кресла, вцепившись в спинку, как замороженная. Даже костяшки пальцев были белыми, как лед, – казалось, она просто взяла и покрылась инеем. Горбилась и смотрела вниз, стиснув другую руку в кулак.

– Нет-нет-нет, – услышал он ее шепот.

Когда всплыла голограмма с той женщиной, компанию придурков как Бездной слизнуло. Мора зачем-то оттолкнула Рея в сторону, когда выхватила из сахарницы карту и сжала ее в руках. Фигура материализовалась в воздухе к Рею спиной. Ему хотелось взглянуть на эту таинственную госпожу Тааре, из-за которой сгинули те четверо, но стоило ему двинуться, Мора отступала, уводя и голограмму.


Она не хотела, чтобы женщина его видела, но так ее не видел и Рей. А тайны его бесили. Это у него был целый ворох секретов, которые следовало хранить от наблюдаемых, не наоборот. Это было неправильно.

Голос госпожи Тааре звучал негромко, и даже в двух шагах он едва разбирал ее слова: излучатель в карте, очевидно, был настроен на персональный прием. Но лицо у Моры отражало такой спектр эмоций, что Рею даже подслушивать расхотелось. Он следил за ней как завороженный. Все-таки странное у нее было лицо, как будто склеили две половинки разных масок. Левая – живая, подвижная, дьявольски красивая. Правая – стылая, неподатливая, почти суровая, но и в ней было что-то неуловимое от левой, как будто ностальгический, испорченный временем снимок того, что когда-то было и давно ушло. Но было ли когда-то ее лицо симметричным? Форменно-простым, как у Ицы? У нее половинки лица казались отраженными в зеркале, неестественными. Они родились на запрос об устранении ошибки – той самой асимметрии, которая теперь отличала Ицу от Моры.

Обнаружив в файлах Наблюдательной лаборатории данные о Море, Ица назвала ее ошибкой. Только вот на самом деле ошибкой была сама Ица.

– Нет, – повторила Мора, деревянно развернулась и присела за столик.

Перед ней остывали нетронутые оладьи, ярко-глянцевые от медового соуса. Голограмма уже давно исчезла, а Мора все никак не могла прийти в себя. Рей присел рядом и тронул ее руку:

– Ну ты чего нос повесила? Придурки ушли. Отлично же, нет?

Мора отдернула руку. Взяла вилку и разделила оладью. Съела половинку. Запила травяным напитком. Никакой бледной наперстянки в нем, конечно, не было. Рей просто дурак – чуть не сболтнул тогда про тойль и начал плести первое, что пришло ему на ум, лишь бы отвлечь внимание.

Рей поерзал на месте и огляделся. С его места открывался вид только на уголок террасы, основную же ее часть скрывали зеленые изгороди между столиками. Если эмоции его пугали и отталкивали, то их отсутствие вводило в замешательство. А еще ему как-никак надо найти Ицу, и где она – судя по всему, знает только Мора.

– Слушай… Это… – начал он и запнулся: Мора на него даже не взглянула, а потом вдруг встала, бросив недоеденные оладьи, и пошла прочь.

– Так, – кивнул сам себе Рей.

Одно хорошо – она отмерзла.





* * *


Мора ни разу еще не видела госпожу Тааре такой строгой.

– Объясни мне вот что, Мора. Зачем тебе на Второе кольцо? Сначала я узнаю, что ты пропустила занятия, причем сделала это безо всякой хитрости, я бы даже сказала, неумно… А потом что ты рвешься обратно на Второе кольцо. И я не знаю, что думать. Ты ведь подписала договор, согласившись с условиями перевода. Значит, ты или нарушила его намеренно, или – на что я искренне надеюсь – не читала его вовсе.

Голос госпожи Тааре звучал устало. От него веяло разочарованием и одновременно спокойствием, так что у Моры из головы вышибло все вопросы, которые она хотела задать.

Значит, госпожа Тааре знает, что Мора ездила к заслону. Но она все равно не смогла пройти, так в чем проблема?.. Хуже другое: Мора даже не читала договор, который подписала собственной рукой, – ну как так вышло? Значит, ей не положено возвращаться на Второе? И родители об этом не упоминали… Под чем еще она подписалась, даже не глянув?

– Мора, этот договор составлен для твоего же блага. Переводы на Первое одобряют редко. И когда такое происходит, новый гражданин обязан ассимилироваться. И сделать это можно только с полным погружением. Поездки туда-обратно не на пользу, Мора. Я думаю, ты и сама прекрасно понимаешь, какая между кольцами разница. И именно по этой причине каждое письмо вниз проходит многоступенчатую проверку. Можно называть это цензурой, можно фильтрованием… Так или иначе, Мора, Первое кольцо – это особая история. И напряженность между кольцами вполне оправданна. – Госпожа Тааре сделала паузу, а потом продолжила: – Признаться, вчера я собиралась сделать тебе небольшой подарок. Я хотела пригласить тебя на Ось, устроить тебе небольшую экскурсию. Помнишь, я тебе говорила о таких? Чтобы выписать этот доступ, нужно разрешение всех четырех членов Квартума, и я его достала. Но, честно говоря, теперь я думаю, что экскурсию лучше отложить.

Мора только повела плечом. В другое время она бы расстроилась – когда еще ей удастся побывать на Оси? Но теперь у Моры возникло ощущение, что слова госпожи Тааре – просто манипуляция. Разве трудно раздобыть согласие сенатора от Третьего кольца, за которого, похоже, всегда решали другие? А может, госпожа Тааре и не собиралась приглашать Мору на Ось. Может, она просто хотела, чтобы та чувствовала себя виноватой.

Госпожа Тааре меж тем переменила тон, потерла переносицу и вздохнула, как будто у нее разболелась голова.

– Я понимаю, что тебе сейчас не до того. И я должна признаться: я немного перед тобой виновата. Да, есть правила, и да, я как член Квартума первая обязана им следовать. Но как человек я просто не должна была молчать. Ты же беспокоилась, я видела. И твое беспокойство, увы, оказалось не беспочвенным… Теперь, когда ты все знаешь, скрывать, думаю, бессмысленно.

Мора нахмурилась. О чем речь?

– Я до сих пор не понимаю, как ты туда попала, – продолжала госпожа Тааре. – Кто тебе помог? Или все это просто дикая случайность? На заслоне работают лучшие отряды. А ты, конечно, просто девочка и всего этого сделать не могла…

Мора окончательно потеряла нить. Она не понимала, о чем говорит госпожа Тааре, и ее печальный, даже испуганный взгляд настораживал Мору.

– Впрочем, теперь все это не важно. Идет расследование, и виновного, конечно, в скором времени найдут. Но теперь, раз уж ты нанесла своим родным визит и все знаешь…

Мора открыла было рот, чтобы возразить, и тут же закрыла. Мозаика сложилась в один миг – ей даже не пришлось теряться в догадках. Визит родным, заслон, что-то натворила… «Мне нужно к своим», – сказала вчера ночью Ица и ушла. Ее «свои» оказались не совсем ее. Это Ица была на Втором, а не Мора. В отличие от нее, Ица на Второе попала. Но как? Как у нее это вышло?..

Госпожа Тааре понизила голос:

– Да, твоя сестра больна. Случай серьезный. Но ты на особом положении. Вчера ее перевезли на Первое кольцо, в центральный медцентр. Все будет хорошо, Мора. Сейчас ею займутся лучшие врачи, тебе не стоит беспокоиться. Ты сможешь навестить ее через пару дней, если захочешь. Сейчас к ней посетителей не пускают, но все это ради ее же блага. Все будет хорошо. Мора, ты меня слышишь?

Мора не слышала. Она видела краем глаза Рея, растрепанного, скучающего, даже как будто раздраженного.

– Что с ней? – спросила Мора.

Неужели это связано с Ицей?..

– Обострение хронического заболевания. Увы, Мора, деталей у меня нет. Но ты, наверное, знаешь, чем твоя сестра болела в детстве. Врачи сказали, что это снова та самая хворь.

Мама назвала ту болезнь Зикки точно так же: хворь. Именно ею она и была – неопределенная, дурная хворь, следы от которой так и остались на руках Зикки в виде черных пятен. Они не исчезли, даже когда спала температура, даже когда Зикка бегала по террасам наперегонки с соседскими мальчишками. Даже спустя десять оборотов.

Теперь сестра снова больна, и то, что она выздоровела первый раз, лекарь со Второго посчитал удачей. Сказал, что обычно от этой редкой непонятной болезни не выздоравливают. Неужели хворь снова пришла за Зиккой и на этот раз у нее еще меньше шансов?

– Я тебя вот о чем попрошу, – говорила откуда-то издалека госпожа Тааре, и голос ее звучал высоко, не знакомо. – Постарайся не тревожиться понапрасну. Да, болезнь непростая, но твоя сестра уже победила ее однажды. Справится и в этот раз. Тем более с такими врачами. Слышишь меня, Мора?

Мора вяло кивнула. Она не виделась с родителями, зато вместо нее в семейный отсек пробралась Ица. Что там произошло и что подумали родители, оставалось только гадать. Но самое главное – Зикка где-то здесь, на Первом кольце, мечется в лихорадке или лежит без сознания в белой, оборудованной по последнему слову техники палате. И это Зикка, от которой всегда зубы сводило. Несносная сестрица, которая только и делала, что смеялась над Морой, над ее простыми неброскими платьями, над ее страхами. Ей казалось, что Мора все придумывает и что за пределами семейного отсека никто не машет ей в лицо оберегами. Но Зикка ничего не видела. Младших сестер не берут на посиделки с друзьями, не берут на смену на фабрике, не берут пить теплый шоколад с очередным парнем. Поэтому если она и выходила куда-то вместе с Морой, то ненадолго и случайно. И тогда, как назло, никто в толпе на Мору даже пальцем не показывал, а Зикка только усмехалась: