Красавица

Они, наверное, просто огромны…

– В глубинах острова. На Третьем кольце. К сожалению, сейчас они все выработаны, использование юсмия строго контролируется.

– А как же черепахи?

– О, теперь их выращивают искусственно. В Центре полетов. Здесь, на Первом кольце.

– Но это же, наверное, непросто?

– Вырастить черепаху? Не сложнее, чем вырастить любое другое животное. Для этого, конечно, требуется время. Поэтому челноки так недешевы.

– Но… – Мора задумалась. – Почему тогда пользуются именно ими?

Госпожа Тааре улыбнулась.

– Черепахи служили нашим транспортом с самого первого оборота истории. Да, небогатый человек сейчас приобрести челнок не может. Но само по себе это решение довольно выгодное: питается черепаха скудно, особых условий содержания не требует, живет несколько человеческих поколений, и ею не так уж и трудно управлять – я бы даже сказала, очень приятно. О грузоподъемности я вообще молчу. Конечно, необходимо обслуживание… скажем так, технической части. Но альтернатива, собранная на основе арканитовой установки, потребовала бы куда более серьезного обслуживания. Нет, Мора, лучше черепахи транспорта и не придумать. Кстати…

Госпожа Тааре указала в сторону широкой подъездной аллеи, показавшейся из-за поворота:

– Вот Центр полетов, о котором я тебе говорила.

Челнок стал замедляться и тихонько выплыл на площадку у широких кованых ворот. Мора запрокинула голову, когда они скользнули под арку. В переплетении кованых веточек виднелась чеканная табличка с изображением челнока.

За воротами обнаружился парк – магистраль пронзала его насквозь. Плотные насаждения деревьев вскоре сменились кустами, а те уступили место широкой ровной площадке перед внушительного вида зданием, которое напоминало то ли теплицу, то ли ангар. Округлое и покатое, как спинка жука, оно было составлено из мелких матовых стекол и причудливо поблескивало в лучах заходящего светила. Магистраль уходила в распахнутые ворота, возле которых в струнку вытянулись солдаты, и терялась в недрах ангара.

Они въехали в здание, и Мора невольно ахнула. По обе стороны проезда в ангаре ровными рядами выстроились черепахи. Совсем мелкие, ростом не выше человека, с острыми, похожими на клювы носами и подвижными глазами – они смотрели на проезжающих внимательно и даже с любопытством. Кабин на их спинах Мора не разглядела.

– Это совсем еще малыши, – объяснила госпожа Тааре.

Пород и расцветок они были самых разнообразных: от бледно-желтых, почти белых, до черно-коричневых, с панцирями мягкими, едва развитыми или же твердыми и глянцевыми, как отполированный лед.

– Малыши обычно дешевле всего. Но они годятся только под одноместные кабины. Растут они, как ты понимаешь, не быстро, так что «на вырост» брать их бесполезно. Обычно таких покупают твоим сверстникам. А вот там – средние черепахи, двух-четырехместные. Для личного пользования чаще берут именно их.

В следующем зале ангара оказалось куда теснее: черепах здесь было больше. Опять разнообразие красок и видов, но глаза уже совсем стылые, равнодушные.

Мора невольно покосилась на челнок, на котором летели они. Эта кабина могла уместить и десять, и двадцать пассажиров, но вместо этого в нее установили только широкий диван.

– Ну и, наконец, ветераны.

Они въехали в третий зал. Заполненный едва ли наполовину, он напоминал скорее музей, чем транспортный ангар. Исполинов с огромными крутыми панцирями разместили на почтительном расстоянии друг от друга. Неподвижные, почти каменные морды испещряли морщины-трещины, а глаза, подернутые белесой пленкой, казались стеклянными.

– Таких берут редко. В основном арендуют. Но мощности у них феноменальные.

«Мощности»! Как будто и вправду это просто аппарат и ничего больше.

– Но как же они все-таки работают? Вы говорили про юсмий… – заикнулась Мора.

– Отличный вопрос, – похвалила госпожа Тааре. – Именно это мы сейчас и узнаем.

Челнок замедлился и встал на округлой площадке в конце магистрали, у широких закрытых дверей. Край кабины опустился, распавшись на ступеньки.

– Прошу, – улыбнулась госпожа Тааре. – Знаешь, я ведь пригласила тебя в это место не просто так. Я заметила, у тебя особый интерес к черепахам… Правда ведь?

Мора осторожно кивнула. Она прекрасно понимала, что Квартум не будет поощрять «особые интересы» всех студентов на Первом кольце, и чего именно ждала от нее госпожа Тааре, было неясно.

За дверьми обнаружилась просторная приемная. Из-за стойки тут же выскочила девушка в строгом костюме, она едва не кланялась гостям, как рика.

– Госпожа Тааре! Добро пожаловать! Доложить о вас господину Ориусу?

– Да, будьте любезны.

Госпожа Тааре вытащила свою карту, чтобы вложить в считыватель на дверях, и Мора вышла вслед за ней в новый коридор. Не такой просторный, как проезды в ангаре, он поражал великолепными панелями из органического дерева, а под ногами, кажется, поскрипывал самый настоящий паркет.

– Центр полетов, Мора, – мое слабое место. Только никому не говори. – Госпожа Тааре улыбнулась. – Я готова вкладывать сюда каждый токк, что получаю в Квартуме. За этим местом – будущее. И мне хочется, чтобы люди, которые здесь работают, об этом не забывали.

Они заглянули в один из залов. Под низким потолком мигали и переливались панели, бурлили жидкости в стеклянных колбах, переговаривались сенсоры и бубнили себе под нос бесплотные мобусы.

– Это пищевой цех, – объяснила госпожа Тааре. – Здесь готовят энергетические смеси, отсюда же их распределят по занятым ячейкам, в ангары.

Она указала на колбы и уходящие от них под пол трубки. Следующий зал занимали ряды пустых кабин. Установленные на постаменты в полу, без черепах, они смотрелись голо и сиротливо.

– Обычно кабины подбирают из готовых. При необходимости их переделывают. Новых уже не изготавливают давно.


По проходу им навстречу спешил округлый старичок. Его симпатичные, правильные черты слегка расплылись, и Мора невольно задалась вопросом, почему он не сделает операцию. За старичком семенила рика. Не поднимая взгляда, она остановилась в нескольких шагах и сложила лапки-руки на животе, почти как человек. Неужели и ее мех когда-нибудь пойдет на накидку? Как это жутко – служить не только всю жизнь, но и после смерти…

– Госпожа Тааре! Какая честь! – Старичок согнулся в глубоком поклоне. – Я не ждал вас до следующей недели… Какой сюрприз! Может быть, ежевичного напитка? Или кахвы?

– Благодарю, Ориус, для кахвы уже поздновато. А вот ежевики мы бы выпили. Да, Мора? Собственно, поэтому я к вам сегодня и заглянула. Хочу показать ваши труды одной подающей надежды студентке.

Госпожа Тааре положила ладонь Море на плечо, и старик, крупно моргнув, как будто ему что-то попало в глаза, перевел взгляд на Мору. После чего сильно побледнел, но госпожа Тааре словно не заметила.

– Мора, господин Ориус в ответе за каждую черепаху острова, – улыбнулась она. – Не правда ли, Ориус?

Старик быстро закивал, отчего его пухлые щеки мелко затряслись.

– Да-да, конечно, госпожа Тааре, за каждую, до самой последней…

– Покажете гостье нейроцех, Ориус? Боюсь, в этих деталях я совсем не сильна, а Море небезынтересно будет узнать технические подробности.

– О, конечно. – Старик закрутился на месте, опомнился, послал рику за напитками и указал на дверь в конце зала. – Пожалуйста, проходите.

Нейроцех оказался помещением без окон. По стенам тянулись сенсорные панели, в воздухе вспыхивали и пропадали голограммы графиков, туда-обратно сновали лаборанты в светлых халатах, а по центру, на возвышении, дремала небольшая черепаха.

– Как вы, наверное, знаете, информация путешествует по телу при помощи нервных импульсов. Органы чувств посылают мозгу сообщения, а тот в свою очередь передает приказы органам чувств через нервные импульсы. Это, если позволите выразиться иносказательно, язык тела. Нервная система черепахи – не что иное, как…

Господин Ориус бормотал негромко, не слишком вразумительно и не переставал крупно и нервно моргать. Первое приятное впечатление рассеялось – слишком уж много он суетился и слишком бурно жестикулировал. От его волнения Море и самой хотелось вертеться, как будто кто-то колол ее в бока иголками. Однако вскоре ее внимание приковало другое.

Панцирь черепахи был вскрыт, а от голого тела, обнажившегося в отверстии, отходили бесчисленные проводки. Они же облепляли голову спящей. Прямо над ней двигалось многорукое устройство, которое то опускало в распахнутый панцирь усики-щупы, то проводило плоским сверкающим диском над головой черепахи.

Черепаха походила на вскрытую консервную банку. Спит ли она? Жива ли?

– …По сути, передача нервного импульса – это электрохимический процесс… – продолжал бормотать господин Ориус.

Мора обошла черепаху, не без содрогания заглянув под панцирь. Беззащитное, голое тело пронзали бесчисленные иголочки, к которым и были подведены провода.

– …Необходимо лишь правильным образом встроиться в это уравнение. Здесь в игру вступают проводники из юсмия. Эти проводники – мельчайшие частицы вещества, запущенные в организм челнока как инородные, но дружелюбные агенты, – натянуто осклабившись, объяснял господин Ориус. – Более крупные, скажем так, осязаемые конструкции устанавливаются на панцирь, а соединение обеспечивается тончайшими проводками, в него же и вживленными. Челноки, подготовленные для работы на острове, мы называем сплавленными, поскольку полученный результат является не чем иным, как сплавом органики и древней технологии, которая, в свою очередь…

– Древней технологии? – удивленно переспросила Мора.

Господин Ориус, сбившись, быстро заморгал. Он, кажется, не сразу понял, кто говорит. А может, просто не ожидал, что гостья его слушает, – бубня себе под нос, он смотрел скорее на госпожу Тааре, которая с большим любопытством, будто впервые, разглядывала вскрытую черепаху.

– Что, простите? – переспросил он.

– Вы сказали, технология древняя. Кто ее придумал?

– О, это такой вопрос, на который я, увы… – залепетал старик, шаря взглядом по комнате.

Лаборанты, которые не прекращали работ ни на секунду, замерли, голограммы застыли в воздухе, и только многорукий аппарат продолжал с тихим шелестом орудовать в панцире черепахи.

– Такой вопрос, позвольте… – шептал Ориус. – Такой вопрос!

Госпожа Тааре улыбнулась:

– Господин Ориус имеет в виду, Мора, что это очень хороший и важный вопрос. Боюсь, что господин Ориус очень набожен и говорить об истоках этой технологии ему сложно.

Ориус с облегчением закивал головой.

– Набожен? – переспросила Мора.

– О да, – кивнула госпожа Тааре. – Считается, что первые чертежи создали сами боги. Суеверие, конечно, и даже метафора: технология настолько хороша, что ее впору назвать божественной.

Тут госпожа Тааре наклонилась и с улыбкой прошептала:

– Но господин Ориус верит на самом деле. Он даже утверждает, что боги приходили к его прапрапра… – и еще много раз «пра» – дедушке.

Мора вздрогнула. О таком же говорил тот отмеченный на записи из архива, которую она успела просмотреть. Шлепая голыми ступнями, лабораторию пересекла рика с подносом.

– Нап-пит-тки, – пискнула она, приподнимая поднос повыше.

Запотевшие, украшенные нарезанными фруктами и цветными бумажными зонтиками стаканы смотрелись рядом со вскрытой черепахой странно.

– Попробуй, Мора. – Госпожа Тааре выбрала один из стаканов и протянула ей. – Это сок из ледяной ежевики. Ты ее, конечно, знаешь, но готова поспорить, что у себя дома ты такой не пробовала.

Мора нехотя приняла стакан. Стекло обожгло пальцы холодом. Она так задумалась про того отмеченного, что пить совершенно расхотелось. Ориус же схватил напиток с подноса, едва не опрокинув остальные стаканы, и, жутковато, тревожно сморгнув, осушил его в несколько крупных глотков.

– Но подождите, господин Ориус. – Госпожа Тааре свела брови и словно задумалась. – Вы столько рассказали о том, как создаете своих питомиц… Но боюсь, что вид проводимой операции слегка обескуражил нашу гостью. Расскажите лучше о том, на что они способны.

– О, конечно, конечно! – воскликнул Ориус. – Думаю, самое время переместиться на летную площадку. Я уверен, что вам, госпожа Тааре, будет небезынтересно услышать о наших последних успехах… Мы подняли планку на три миллиметра. Три!