Козлёнок Алёнушка
Часть 20 из 38 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Автомобиль остановился. Экономка засунула голову в открывшееся окно, постояла некоторое время в таком положении, потом отошла. Меня же почему-то охватило беспокойство. Что не так с автомобилем? Я вынула телефон и успела сделать несколько снимков до того, как Бронислава перестала общаться с шофером. Представитель импортного автопрома подал назад, ворота закрылись.
– Ох уж эти рабочие! – в сердцах воскликнула экономка, возвращаясь ко мне. – Сто раз говорено: «Ваш въезд дальше». Так нет! Норовят в хозяйские ворота впереться. Это сантехник! С ума с ним сойдешь!
Чем дольше Бронислава гневалась, тем сильнее становилось мое недоумение: почему ситуация кажется мне странной? Участок большой, неудивительно, что сделали въезд для обслуги. Машины служащих не ставят на хозяйской парковке, они не должны портить вид своими старыми капотами. Ничего странного в поведении Брониславы нет. Что же не так? Никак не пойму.
Покинув участок Лебедева, я проехала по улице до конца, убедилась, что забор владений Федора тянется вплоть до леса, увидела ту самую старую грязную иномарку, сделала еще пару снимков, развернулась и направилась в офис. По дороге в Москву я отправила снимок Майорову. Ответ прилетел быстро. «Ниссан Альмера». Недорогой автомобиль и не древний. Выпуск позапрошлого года. Просто он очень грязный, поэтому так выглядит. Владельца легко определить по номеру. Авто зарегистрировано на Федора Лебедева».
Весь путь до офиса я думала об этой машине, вошла в кабинет, увидела Майорова, Степана и воскликнула:
– Бронислава Самойловна – отпетая врунья. Если сантехник ошибся воротами, попытался зарулить в те, что предназначены для хозяев, то каким образом он их открыл? Они же подчиняются пульту. Возможно, постоянному мастеру выдали пульт, но ведь не от хозяйского же въезда! Вот что меня удивило, когда я наблюдала за попыткой чумазой тачки вкатиться на территорию. Странна и реакция экономки. Ну, перепутал мужик ворота! И что? По словам Брониславы, владельца нет дома, зачем так переживать? Бросаться наперерез автомобилю, кричать, размахивать руками? И третья странность. Все стекла, кроме лобового, у тачки затонированы. Сейчас это запрещено, если только у шофера нет документа, который по каким-то причинам разрешает затемнение. Окно, в которое смотрит водитель, прозрачное, но разглядеть лицо человека за рулем мне не удалось. На нем была бейсболка, надвинутая на лоб, и темные очки. Кто так старательно скрывает свою личность? Федя? Он сам пользуется машиной? Сам купил особняк? Или разрешил кому-то оформить его на свое имя?
Я села напротив Филиппа и продолжила:
– Коттеджный поселок «Река счастья» охраняется плохо. На въезде, правда, есть шлагбаум. Но он сразу поднялся, когда подкатил мой автомобиль. Никто не спросил кто, к кому едет, и пропуск у них заказывать не надо. Дома там не особенно дорогие, не как на Рублевке или в начале Новорижского шоссе. Обычные коттеджи. Правда, все их разглядеть невозможно. «Река счастья» расположена в лесу, некоторые постройки со всех сторон окружены деревьями. Дом Лебедева добротный, но не шикарный, типовой проект, облицован кирпичом. Участок тоже не поразил красотой дизайна. Правда, сейчас начало апреля, еще нет пышных цветов, но дорожка, по которой я шла, покрыта простой плиткой. Вот по периметру забора растут туи, сама изгородь сплошная, калитка и ворота тоже не решетчатые, любопытному взгляду не проникнуть в сад.
– Всем привет, – сказал Мирон, открыв дверь. – Я побывал в чудесном месте, где пахнет пылью и мышами. Пообщался с человеком восемнадцатого века, не вся его речь мне была понятна. Армяк, повой, ярыжка…
– Первое – мужская верхняя одежда, чаще всего из сукна, второе – головой убор замужней женщины, а третье – пьяница, – перевела я все слова на современный язык.
– Компьютер он именует «чертов телевизор», – хихикнул Мирон, – прогрессивный дядька – знает, что такое телик!
Филипп молча открыл папку, которую Кротов положил на стол, и углубился в чтение.
– Хотите кофе? – спросила я.
– Да, – обрадовался Мирон, – и покрепче.
– Интересно! – воскликнул Филипп. – Светлана Вересова не родная дочь своих родителей. Ее, только что появившуюся на свет, подбросили в подъезд. Там девочку нашел Владимир Вересов, он с супругой Варварой Егоровной жил на первом этаже. Мужчина увидел на подоконнике сверток, из простого любопытства посмотрел, что в нем, и обнаружил крошечного ребенка. У них с женой детей не было, пара усыновила найденку. Кто биологические родители малышки, установить не удалось.
Майоров включил ноутбук.
– Когда Светлане исполнилось шестнадцать, отец потерял работу, заболел и умер. Вдова начала пить, вести асоциальный образ жизни.
– Лена то же самое говорила, – вспомнила я, – если верить Диванковой, приемная мать Светы стала зарабатывать проституцией и выгнала Свету из дома, когда к той начал приставать кто-то из клиентов. Остается удивляться, почему Вересовы удочерили подкидыша?
– Ну, неприятности-то стартовали, когда умер Владимир, – напомнил Майоров, – пока он содержал семью, все хорошо шло.
Глава двадцать третья
– Вы по мне скучали? – весело спросила Ксения, входя в кабинет. – Что новенького есть? Кто первый расскажет: вы или я?
– Нашла что-то интересное? – осведомился Майоров.
Ксения направилась к кофемашине.
– Степан велел выяснить, как обстоят дела со здоровьем у всех членов семьи Леоновых. В официальной истории болезни могут кое-что не указать.
– Они все лечились в частной клинике «МедиКо», – сказал Майоров.
– Вот-вот, – подтвердила Небова, – поэтому Степан меня туда и заслал. Главврач центра – мой двоюродный брат. Я там что угодно узнаю. И что? А ничего. Светлана здорова, Никита тоже не имеет особых проблем. Девочка наблюдалась у педиатра, потом ее перестали привозить и не возобновили детский контракт. Почему?
Ксения взяла полную чашку, понесла ее к столу, споткнулась, уронила кружку и запричитала:
– Ну почему у меня руки кривые? Отчего я постоянно попадаю в идиотские ситуации? Здесь есть тряпка?
Я молча вышла из кабинета, направилась в кладовку, вытащила оттуда швабру, ведро, вернулась назад, хотела вытереть лужицу, но Ксения выхватила у меня «ленивку».
– Не нужно тебе убирать то, что я натворила.
С этими словами психолог со всего размаха шлепнула по луже тряпкой, брызги кофе полетели в разные стороны.
Я протянула руку.
– Отдай!
– Поломойка из меня никакая, – призналась Небова, внимательно наблюдая, как я быстро собираю «озеро» и выжимаю тряпку, – а ты просто профессионал!
Я унесла орудия труда уборщицы. Да, я когда-то мыла полы у людей за деньги, опыт общения со шваброй остался.
– Девочку перевели в другую клинику? – спросил Мирон, когда я вернулась.
– Нет, – ответил Майоров, – кто определил порфирию, из документов не ясно. Где лечила ребенка – тоже. О Лизе известно только одно: она умерла. Машина, которая пыталась въехать на участок, оформлена на Лебедева, особняк тоже его. Но Елена уверена, что ее муж нищий, прописан в коммуналке.
– Коттедж, чьим владельцем является Федя, выглядит странно, – дополнила я, – в нем днем плотно закрыты шторы. А во дворе я видела вещи, которые свидетельствуют, что там живет маленькая девочка. Необычно, что сантехник разъезжает на иномарке, которая записана на Лебедева. Еще удивительнее, что Федор ведет себя как нищий человек. И он испугался говорящего медведя. Если мужик способен зарабатывать большие деньги, он не ударится в панику из-за болтовни плюшевой игрушки.
– Согласна, – кивнула Ксения, – скорей всего, такого медведя сорвут с автомобиля и бросят охране со словами: «Разберитесь с этим!»
– У Лебедева нет секьюрити, – напомнила я, – он ведет себя не как обеспеченный человек, а живет за счет Елены.
– Давайте представим, что Федор на самом деле владелец особняка и бизнеса, – предложил Мирон. – ИП он давно оформил?
– За год до смерти Лизы, – уточнил Филипп.
– Не хило так заработал за короткое время, – удивился Кротов. – Чем он занимается?
– Издательская деятельность, продажа книг, пиар и рекламные услуги, – прочитал Майоров.
– Вместо тела девочки в гробу лежала кукла, которую сделала Ольга Нефедова, – добавила я. – Только мне в голову пришла мысль, что любимая дочь Никиты Ивановича жива? Ребенок находится в доме с закрытыми шторами.
Майоров скрестил руки на груди.
– Девочка больна порфирией, поэтому доступ света в дом блокирован.
– Особняк стоит на участке, где растут здоровенные ели, – сказала я, – навряд ли даже в ясный день там много света.
– Почему Никита попросил Ольгу сделать муляж? – продолжал размышлять вслух Филипп.
– Сам он не мог соорудить копию малышки, – ответила я, – надо было кого-то нанять. Посторонний человек мог разболтать о кукле, которая должна заменить покойную. Согласитесь, это необычная просьба.
– Весьма, – согласилась Ксения.
– Вот поэтому и была выбрана Нефедова, – продолжила я, – она опытный мастер, у них с Никитой была любовная связь, которая переросла в дружбу. Наверное, Леонов был уверен, что Оля его никогда не выдаст! Он только не учел, что она начала пить и могла разоткровенничаться с Валентиной.
– Они не жили вместе, Никита мог не знать об увлечении Ольги спиртным, – возразила Ксения.
– Возможно, – согласилась я. – Кутузова упомянула, что сестра старательно скрывала свое «хобби». Сама Валя случайно узнала правду.
Ксения опять двинулась к кофемашине.
– Женский алкоголизм такой. Больные до последнего прячут от посторонних свою дружбу с бутылкой. Мужчины быстро опускаются, выходят на улицу немытыми, пахнут перегаром. Большинству представителей сильного пола наплевать, что о них подумают окружающие. Женщина же появляется на службе при макияже, опрятно одетая, от нее веет духами и ментоловой жвачкой. То, что она алкоголичка, коллеги, друзья и родные узнают, когда услышат, что у их подруги-родственницы цирроз печени. Или еще какое тяжелое заболевание, вызванное пристрастием к спиртному. Ксения права, Леонов мог пребывать в неведении. И Нефедова его не подвела, сделала прекрасную копию Лизы.
– Подготовку отец начал за год до якобы смерти девочки, – опять присоединился к беседе Мирон, – он действовал спокойно, без спешки. Оформил на Лебедева ИП…
– Которое занимается издательскими услугами. На этой ниве Леонов – один из ключевых игроков, – подсказала я, – у него много знакомств.
– Он перечислял Федору деньги на ИП траншами, – добавил Майоров, – я докопался до его налоговых деклараций. После обретения статуса индивидуального предпринимателя Лебедев стал получать большие суммы. Он честно платил налоги государству. Куда девал остальное? Если денежки получены законным путем, подати уплачены, то вопросов к предпринимателю нет. Хочешь, дом покупай, хочешь, автомобиль, хочешь, в камине тугрики сожги. Это твое личное дело!
– Бюджетную машину, коих на дорогах полно, тоже приобрел Федя, – продолжила я, – имя Никиты нигде не звучит. И что получается, когда жилье готово и есть автомобиль? Ох! Я поняла, почему Бронислава Самойловна отчаянно прогоняла «сантехника». Небось за рулем сидел сам Леонов. Вот почему все стекла тщательно затонированы. Коттедж Федя не для себя присмотрел.
– Это пока только наши предположения, – заметила Ксения, – доказать, что в доме живет дочь Никиты, мы не можем.
– Бизнесмен все планировал, – сказал Филипп, – долго готовился. Дом купил готовым, не строил его. Поселок нашел не для богатых, никто не подумает, что Никита Иванович там особнячок приобрел. Лиза «умерла», когда ни матери, ни бабушки, по словам безутешного отца, не было в России. Поддержать Леонова пришли сотрудники издательства, авторы, друзья. Ну и журналисты. Народу была тьма. Не знаю, стояли ли у гроба Нефедова и Федор.
– Навряд ли, – усомнился Мирон, – да нам их присутствие или отсутствие неважно. Думаете, Лебедев знал, что задумал Никита?
– Он точно не владел информацией в полном объеме. Леонов мог просто сказать: «Делаешь на свое имя для меня покупку, получаешь вот такую сумму за услугу», – высказалась Ксения. – Никита – осторожный человек – и терпеливый в придачу. Не один месяц готовить «кончину» ребенка не всякий отец сможет. Леонов педант. И он представитель большого бизнеса, а такие люди мало кого к себе приближают. Нефедова – близкая подруга Никиты, некогда любовница. А Федор ему кто? Почему издатель ему доверяет?
Я развела руками.
– Понятия не имею. Но тоже думаю, что Феде поведали историю, которая никак не связана с девочкой. Что-то вроде: «Хочу развестись с женой, купи дом на свое имя, потом, когда разрыв узаконим, оформишь на меня дарственную». Лебедев нищий, он с радостью согласился на это предложение, ему же заплатили за услугу. А теперь представим, что Федя выяснил правду.
– Каким образом? – тут же перебил меня Майоров.
– Давай сейчас не углубляться в подробности, – смутилась я. – Просто примем как факт: Лебедев узнал, что девочка жива, в гробу лежала кукла. Отличная история, чтобы заявить Леонову: «Дом останется моим навсегда, увози ребенка куда хочешь. Если откажешься, продам эту историю «Болтуну».
– Так только идиот мог поступить, – возразил Мирон, – здравомыслящий человек, находясь на месте Лебедева, побоится шантажировать богатого мужика со связями.
– Ключевые слова здесь «здравомыслящий человек», – вздохнула я, – учитывая, как Федя испугался плюшевого медведя, здравомыслия в нем немного.
Ксения, которой удалось благополучно донести чашку до стола, сделала глоток кофе.
– Любому парню, даже ленивому, апатичному, который живет за счет женщины, хочется денег и успеха. Роль комнатной собачки не мужская. Но даже те, кто ее охотно исполняет, нет-нет да и взбрыкивают, пытаются хоть в чем-то преуспеть. Свадьба – сильный стресс. Перспектива стать главой семьи могла побудить Лебедева на шантаж.
– Ох уж эти рабочие! – в сердцах воскликнула экономка, возвращаясь ко мне. – Сто раз говорено: «Ваш въезд дальше». Так нет! Норовят в хозяйские ворота впереться. Это сантехник! С ума с ним сойдешь!
Чем дольше Бронислава гневалась, тем сильнее становилось мое недоумение: почему ситуация кажется мне странной? Участок большой, неудивительно, что сделали въезд для обслуги. Машины служащих не ставят на хозяйской парковке, они не должны портить вид своими старыми капотами. Ничего странного в поведении Брониславы нет. Что же не так? Никак не пойму.
Покинув участок Лебедева, я проехала по улице до конца, убедилась, что забор владений Федора тянется вплоть до леса, увидела ту самую старую грязную иномарку, сделала еще пару снимков, развернулась и направилась в офис. По дороге в Москву я отправила снимок Майорову. Ответ прилетел быстро. «Ниссан Альмера». Недорогой автомобиль и не древний. Выпуск позапрошлого года. Просто он очень грязный, поэтому так выглядит. Владельца легко определить по номеру. Авто зарегистрировано на Федора Лебедева».
Весь путь до офиса я думала об этой машине, вошла в кабинет, увидела Майорова, Степана и воскликнула:
– Бронислава Самойловна – отпетая врунья. Если сантехник ошибся воротами, попытался зарулить в те, что предназначены для хозяев, то каким образом он их открыл? Они же подчиняются пульту. Возможно, постоянному мастеру выдали пульт, но ведь не от хозяйского же въезда! Вот что меня удивило, когда я наблюдала за попыткой чумазой тачки вкатиться на территорию. Странна и реакция экономки. Ну, перепутал мужик ворота! И что? По словам Брониславы, владельца нет дома, зачем так переживать? Бросаться наперерез автомобилю, кричать, размахивать руками? И третья странность. Все стекла, кроме лобового, у тачки затонированы. Сейчас это запрещено, если только у шофера нет документа, который по каким-то причинам разрешает затемнение. Окно, в которое смотрит водитель, прозрачное, но разглядеть лицо человека за рулем мне не удалось. На нем была бейсболка, надвинутая на лоб, и темные очки. Кто так старательно скрывает свою личность? Федя? Он сам пользуется машиной? Сам купил особняк? Или разрешил кому-то оформить его на свое имя?
Я села напротив Филиппа и продолжила:
– Коттеджный поселок «Река счастья» охраняется плохо. На въезде, правда, есть шлагбаум. Но он сразу поднялся, когда подкатил мой автомобиль. Никто не спросил кто, к кому едет, и пропуск у них заказывать не надо. Дома там не особенно дорогие, не как на Рублевке или в начале Новорижского шоссе. Обычные коттеджи. Правда, все их разглядеть невозможно. «Река счастья» расположена в лесу, некоторые постройки со всех сторон окружены деревьями. Дом Лебедева добротный, но не шикарный, типовой проект, облицован кирпичом. Участок тоже не поразил красотой дизайна. Правда, сейчас начало апреля, еще нет пышных цветов, но дорожка, по которой я шла, покрыта простой плиткой. Вот по периметру забора растут туи, сама изгородь сплошная, калитка и ворота тоже не решетчатые, любопытному взгляду не проникнуть в сад.
– Всем привет, – сказал Мирон, открыв дверь. – Я побывал в чудесном месте, где пахнет пылью и мышами. Пообщался с человеком восемнадцатого века, не вся его речь мне была понятна. Армяк, повой, ярыжка…
– Первое – мужская верхняя одежда, чаще всего из сукна, второе – головой убор замужней женщины, а третье – пьяница, – перевела я все слова на современный язык.
– Компьютер он именует «чертов телевизор», – хихикнул Мирон, – прогрессивный дядька – знает, что такое телик!
Филипп молча открыл папку, которую Кротов положил на стол, и углубился в чтение.
– Хотите кофе? – спросила я.
– Да, – обрадовался Мирон, – и покрепче.
– Интересно! – воскликнул Филипп. – Светлана Вересова не родная дочь своих родителей. Ее, только что появившуюся на свет, подбросили в подъезд. Там девочку нашел Владимир Вересов, он с супругой Варварой Егоровной жил на первом этаже. Мужчина увидел на подоконнике сверток, из простого любопытства посмотрел, что в нем, и обнаружил крошечного ребенка. У них с женой детей не было, пара усыновила найденку. Кто биологические родители малышки, установить не удалось.
Майоров включил ноутбук.
– Когда Светлане исполнилось шестнадцать, отец потерял работу, заболел и умер. Вдова начала пить, вести асоциальный образ жизни.
– Лена то же самое говорила, – вспомнила я, – если верить Диванковой, приемная мать Светы стала зарабатывать проституцией и выгнала Свету из дома, когда к той начал приставать кто-то из клиентов. Остается удивляться, почему Вересовы удочерили подкидыша?
– Ну, неприятности-то стартовали, когда умер Владимир, – напомнил Майоров, – пока он содержал семью, все хорошо шло.
Глава двадцать третья
– Вы по мне скучали? – весело спросила Ксения, входя в кабинет. – Что новенького есть? Кто первый расскажет: вы или я?
– Нашла что-то интересное? – осведомился Майоров.
Ксения направилась к кофемашине.
– Степан велел выяснить, как обстоят дела со здоровьем у всех членов семьи Леоновых. В официальной истории болезни могут кое-что не указать.
– Они все лечились в частной клинике «МедиКо», – сказал Майоров.
– Вот-вот, – подтвердила Небова, – поэтому Степан меня туда и заслал. Главврач центра – мой двоюродный брат. Я там что угодно узнаю. И что? А ничего. Светлана здорова, Никита тоже не имеет особых проблем. Девочка наблюдалась у педиатра, потом ее перестали привозить и не возобновили детский контракт. Почему?
Ксения взяла полную чашку, понесла ее к столу, споткнулась, уронила кружку и запричитала:
– Ну почему у меня руки кривые? Отчего я постоянно попадаю в идиотские ситуации? Здесь есть тряпка?
Я молча вышла из кабинета, направилась в кладовку, вытащила оттуда швабру, ведро, вернулась назад, хотела вытереть лужицу, но Ксения выхватила у меня «ленивку».
– Не нужно тебе убирать то, что я натворила.
С этими словами психолог со всего размаха шлепнула по луже тряпкой, брызги кофе полетели в разные стороны.
Я протянула руку.
– Отдай!
– Поломойка из меня никакая, – призналась Небова, внимательно наблюдая, как я быстро собираю «озеро» и выжимаю тряпку, – а ты просто профессионал!
Я унесла орудия труда уборщицы. Да, я когда-то мыла полы у людей за деньги, опыт общения со шваброй остался.
– Девочку перевели в другую клинику? – спросил Мирон, когда я вернулась.
– Нет, – ответил Майоров, – кто определил порфирию, из документов не ясно. Где лечила ребенка – тоже. О Лизе известно только одно: она умерла. Машина, которая пыталась въехать на участок, оформлена на Лебедева, особняк тоже его. Но Елена уверена, что ее муж нищий, прописан в коммуналке.
– Коттедж, чьим владельцем является Федя, выглядит странно, – дополнила я, – в нем днем плотно закрыты шторы. А во дворе я видела вещи, которые свидетельствуют, что там живет маленькая девочка. Необычно, что сантехник разъезжает на иномарке, которая записана на Лебедева. Еще удивительнее, что Федор ведет себя как нищий человек. И он испугался говорящего медведя. Если мужик способен зарабатывать большие деньги, он не ударится в панику из-за болтовни плюшевой игрушки.
– Согласна, – кивнула Ксения, – скорей всего, такого медведя сорвут с автомобиля и бросят охране со словами: «Разберитесь с этим!»
– У Лебедева нет секьюрити, – напомнила я, – он ведет себя не как обеспеченный человек, а живет за счет Елены.
– Давайте представим, что Федор на самом деле владелец особняка и бизнеса, – предложил Мирон. – ИП он давно оформил?
– За год до смерти Лизы, – уточнил Филипп.
– Не хило так заработал за короткое время, – удивился Кротов. – Чем он занимается?
– Издательская деятельность, продажа книг, пиар и рекламные услуги, – прочитал Майоров.
– Вместо тела девочки в гробу лежала кукла, которую сделала Ольга Нефедова, – добавила я. – Только мне в голову пришла мысль, что любимая дочь Никиты Ивановича жива? Ребенок находится в доме с закрытыми шторами.
Майоров скрестил руки на груди.
– Девочка больна порфирией, поэтому доступ света в дом блокирован.
– Особняк стоит на участке, где растут здоровенные ели, – сказала я, – навряд ли даже в ясный день там много света.
– Почему Никита попросил Ольгу сделать муляж? – продолжал размышлять вслух Филипп.
– Сам он не мог соорудить копию малышки, – ответила я, – надо было кого-то нанять. Посторонний человек мог разболтать о кукле, которая должна заменить покойную. Согласитесь, это необычная просьба.
– Весьма, – согласилась Ксения.
– Вот поэтому и была выбрана Нефедова, – продолжила я, – она опытный мастер, у них с Никитой была любовная связь, которая переросла в дружбу. Наверное, Леонов был уверен, что Оля его никогда не выдаст! Он только не учел, что она начала пить и могла разоткровенничаться с Валентиной.
– Они не жили вместе, Никита мог не знать об увлечении Ольги спиртным, – возразила Ксения.
– Возможно, – согласилась я. – Кутузова упомянула, что сестра старательно скрывала свое «хобби». Сама Валя случайно узнала правду.
Ксения опять двинулась к кофемашине.
– Женский алкоголизм такой. Больные до последнего прячут от посторонних свою дружбу с бутылкой. Мужчины быстро опускаются, выходят на улицу немытыми, пахнут перегаром. Большинству представителей сильного пола наплевать, что о них подумают окружающие. Женщина же появляется на службе при макияже, опрятно одетая, от нее веет духами и ментоловой жвачкой. То, что она алкоголичка, коллеги, друзья и родные узнают, когда услышат, что у их подруги-родственницы цирроз печени. Или еще какое тяжелое заболевание, вызванное пристрастием к спиртному. Ксения права, Леонов мог пребывать в неведении. И Нефедова его не подвела, сделала прекрасную копию Лизы.
– Подготовку отец начал за год до якобы смерти девочки, – опять присоединился к беседе Мирон, – он действовал спокойно, без спешки. Оформил на Лебедева ИП…
– Которое занимается издательскими услугами. На этой ниве Леонов – один из ключевых игроков, – подсказала я, – у него много знакомств.
– Он перечислял Федору деньги на ИП траншами, – добавил Майоров, – я докопался до его налоговых деклараций. После обретения статуса индивидуального предпринимателя Лебедев стал получать большие суммы. Он честно платил налоги государству. Куда девал остальное? Если денежки получены законным путем, подати уплачены, то вопросов к предпринимателю нет. Хочешь, дом покупай, хочешь, автомобиль, хочешь, в камине тугрики сожги. Это твое личное дело!
– Бюджетную машину, коих на дорогах полно, тоже приобрел Федя, – продолжила я, – имя Никиты нигде не звучит. И что получается, когда жилье готово и есть автомобиль? Ох! Я поняла, почему Бронислава Самойловна отчаянно прогоняла «сантехника». Небось за рулем сидел сам Леонов. Вот почему все стекла тщательно затонированы. Коттедж Федя не для себя присмотрел.
– Это пока только наши предположения, – заметила Ксения, – доказать, что в доме живет дочь Никиты, мы не можем.
– Бизнесмен все планировал, – сказал Филипп, – долго готовился. Дом купил готовым, не строил его. Поселок нашел не для богатых, никто не подумает, что Никита Иванович там особнячок приобрел. Лиза «умерла», когда ни матери, ни бабушки, по словам безутешного отца, не было в России. Поддержать Леонова пришли сотрудники издательства, авторы, друзья. Ну и журналисты. Народу была тьма. Не знаю, стояли ли у гроба Нефедова и Федор.
– Навряд ли, – усомнился Мирон, – да нам их присутствие или отсутствие неважно. Думаете, Лебедев знал, что задумал Никита?
– Он точно не владел информацией в полном объеме. Леонов мог просто сказать: «Делаешь на свое имя для меня покупку, получаешь вот такую сумму за услугу», – высказалась Ксения. – Никита – осторожный человек – и терпеливый в придачу. Не один месяц готовить «кончину» ребенка не всякий отец сможет. Леонов педант. И он представитель большого бизнеса, а такие люди мало кого к себе приближают. Нефедова – близкая подруга Никиты, некогда любовница. А Федор ему кто? Почему издатель ему доверяет?
Я развела руками.
– Понятия не имею. Но тоже думаю, что Феде поведали историю, которая никак не связана с девочкой. Что-то вроде: «Хочу развестись с женой, купи дом на свое имя, потом, когда разрыв узаконим, оформишь на меня дарственную». Лебедев нищий, он с радостью согласился на это предложение, ему же заплатили за услугу. А теперь представим, что Федя выяснил правду.
– Каким образом? – тут же перебил меня Майоров.
– Давай сейчас не углубляться в подробности, – смутилась я. – Просто примем как факт: Лебедев узнал, что девочка жива, в гробу лежала кукла. Отличная история, чтобы заявить Леонову: «Дом останется моим навсегда, увози ребенка куда хочешь. Если откажешься, продам эту историю «Болтуну».
– Так только идиот мог поступить, – возразил Мирон, – здравомыслящий человек, находясь на месте Лебедева, побоится шантажировать богатого мужика со связями.
– Ключевые слова здесь «здравомыслящий человек», – вздохнула я, – учитывая, как Федя испугался плюшевого медведя, здравомыслия в нем немного.
Ксения, которой удалось благополучно донести чашку до стола, сделала глоток кофе.
– Любому парню, даже ленивому, апатичному, который живет за счет женщины, хочется денег и успеха. Роль комнатной собачки не мужская. Но даже те, кто ее охотно исполняет, нет-нет да и взбрыкивают, пытаются хоть в чем-то преуспеть. Свадьба – сильный стресс. Перспектива стать главой семьи могла побудить Лебедева на шантаж.