Ковен озера Шамплейн

– В том, что для детектива полиции я слишком погано разбираюсь в людях.

– Мне жаль, – это было все, что я смогла из себя выдавить, мучась прежде неведомым мне чувством, очень похожим на раскаяние. – Прости меня.

– Удачи тебе, – бросил Коул, разворачиваясь и спеша к холму.

– Коул!

В горле встал ком. Он перегородил путь глупым оправданиям. Я судорожно соображала, пока Коул поднимался все выше, грозя вот-вот окончательно скрыться из вида.

– Хотя нет, знаешь… – он вдруг замер и, простояв так несколько секунд, вернулся назад, отчего я испытала такое сильное облегчение, что чуть не упала. – Я все-таки хочу выслушать хоть какое-то объяснение перед тем, как уеду и вычеркну тебя из своей памяти. Я готов к исповеди. Ну? Ты вроде бы собиралась мне что-то сказать… Или показалось?

В чернильной глубине озера сверкнула женская улыбка из шипастых клыков.

Связь, которой надо было довериться.

– Проще один раз показать, – шепнула я. – Идем за мной.

Связь, которая открыла вечно сокрытое.

Спустя пятнадцать минут мы были на месте. Я бежала по берегу, опасаясь, что, если буду медлить, Коул передумает и уйдет. Всю дорогу он хмуро следил за мной исподлобья. Слышать тишину, находясь рядом с ним, всегда таким болтливым, было дико. Ускорив шаг, когда впереди зарябил высокий лес, я поманила его рукой, и он смиренно пошел, но, судя по проступившим желвакам, едва удержался от замечания.

– Там безопасно, – пообещала я, пригибая ветви. – Мы не заблудимся. Это и не… В общем, просто не отставай.

Я бы взяла Коула за руку, если бы только могла – если бы он мог. Не чтобы приободрить его, а чтобы приободрить себя: отодвинув в сторону нужную ветвь и развеяв мираж леса, которого здесь не было вовсе, я едва могла дышать, представ перед фасадом родного дома.

– Ковен Шамплейн, – прошептала я, остановившись перед массивными дверьми, пока Коул исследовал мраморное крыльцо. – Когда-то здесь жило семейство, основавшее его. Восемь детей и мать. Остальные ведьмы жили на пути в Шелберн. Ты, возможно, проезжал мимо… Их дома распродали и перестроили, но поместье осталось нетронутым. Зайдем внутрь?

– По-моему, это плохая идея, – промычал он нерешительно, разглядывая трехэтажный особняк из белого камня, подпертый колоннами и обвитый красным плющом. – К тому же дом заперт…

– Нет, не заперт.

Я приложила ладонь к позолоченной двери в форме полумесяца, и механизм щелкнул, приветствуя хозяйку. Коул пропустил меня, не спеша идти следом, пока в непроглядном мраке холла я не достигла широкой лестницы и не погладила перила.

– Esperto.

Дом заскрипел и ожил. Коул отшатнулся, когда стихийный вихрь, пахнущий озоном, словно гроза, откликнулся на мой призыв и смел пыль у него из-под ног. Электричество мигнуло, зажигая увесистую хрустальную люстру. Вихрь добрался и до камина на кухне – огонь вспыхнул, и домашний очаг ковена пробудился.

Я посмотрела на Коула, который за все время не задал ни одного вопроса, что было на него не похоже. Внимательно осматриваясь, он игрался со своим зеркалом, не в силах совладать с нервами, хоть и старался не показывать этого.

– Истребление ковена Шамплейн потрясло весь магический мир, – начала я. – В последний раз настолько масштабный геноцид колдунов случался лишь в Средние века, но даже тогда он не был столь ужасен, как этот. Потому что не может быть ничего страшнее, чем когда ведьм убивает ведьма… Ковен Шамплейн уничтожил один из детей Верховной, истребив все фамильное древо за одну ночь. На тот момент ему было всего пятнадцать лет.

Коул перестал тыкать пальцем в картину с изображением королевы Елизаветы, и ее рама со скрипом накренилась, падая с петель, но Коул вздрогнул вовсе не от грохота.

– Целый ковен убил подросток?!

– Джулиан всегда был крайне одаренным колдуном, но, вероятно, кто-то помогал ему, – выдавила я, проглотив слюну, сделавшуюся вязкой и обжигающей. – Вот здесь, – я обвела рукой раздвоенную лестницу, уходящую вверх к стеклянному куполу оранжереи на крыше. – Семнадцатилетнюю сестру Дебору он повесил на ремне за перила, а старшего брата Маркуса заколол ножом. Вся кухня была в крови… Наверно, и сейчас в крови.

– Одри… – попытался прервать меня Коул, но я замотала головой, понимая, что если замолчу сейчас, то уже не смогу заговорить об этом никогда.

– Чейза, которому на тот момент было двенадцать, он пырнул девять раз в подвале, где тот играл с железной дорогой вместе с Эммой, младше его на год. Эмму, кстати, нашли позже в саду со вспоротым животом. Платье на ней было порвано. Видно, бежала через розы.

– Одри, остановись…

Я пронеслась мимо Коула вверх по лестнице, подгоняемая бурлящим в крови вином, и услышала, как Гастингс догоняет меня. Но я не пыталась скрыться. Я просто хотела показать… И указала ему на распахнутые двери спален: из каждой веяло своим неповторимым духом. Все они были расписаны и обставлены в разных стилях и цветах, но всех их объединяло одно – необитаемость. Покрывала в некоторых до сих пор были испачканы смертоносным багрянцем.

– Семилетняя Хлоя спала у себя, поэтому ей он подарил самую милосердную смерть – просто задушил во сне подушкой, – выпалила я, не замечая того, как Коул впервые коснулся моей руки, пытаясь схватить за запястье и удержать на месте. – Кабинет с алтарем Верховной находится на чердаке. Она умерла за два года до всего этого, потому кабинет всегда был заперт, но маленький Ноа разучил отпирающее заклятие и часто забирался под стол поиграть с машинкой. Джулиан убил его последним… Приложил виском об угол. Ноа было пять лет.

Коул сжал губы, стоя на лестнице, пока я поворачивалась от одного крыла дома к другому. Невзирая на свои габариты и помпезность, дом дышал уютом: расписанные детьми обои с узорами из ласточек и игривых тушканчиков; самодельные статуэтки из глины; картины, среди которых были как столетние реликвии, так и детские каракули. Даже игрушки остались разбросанными по ковру, забытые на множество лет, – ничего здесь не изменилось с той ночи, когда Рэйчел нашла меня рыдающей в чулане и сумела вытащить нас отсюда.

Почувствовав, что продолжения рассказа и путешествия по дому не осилю, я обошла Коула и спустилась вниз, стараясь не спотыкаться. Оба мы, ступая бесшумно, вернулись в главный зал и остановились под люстрой.

Связь, которая обрекла нас обоих.

Коул уже знал, что я собираюсь сказать. Вдруг утратив всякую сдержанность и хладнокровие, он посмотрел на меня так, что слезы, всегда кажущиеся мне непростительной слабостью, увлажнили глаза, а следом – щеки, подбородок и губы. Сострадание, жалость, милосердие – я не хотела видеть этого в глазах Коула… И не видела. Вместо этого я вдруг встретила то, с чем не сталкивалась никогда раньше, по крайней мере в первозданной форме, а не извращенной – нежность.

Так выглядела та самая связь, расставившая все по своим местам.

– Меня зовут Одри Дефо, – произнесла я дрожащим голосом, пытаясь не зажмуриться и не замолкнуть в самый неподходящий момент. – Я – Верховная ведьма ковена Шамплейн, который истребил мой брат-близнец. Если… Если я овладею всеми восемью дарами, о которых я рассказывала тебе по дороге в Бёрлингтон, то смогу возродить ковен и помочь тебе защитить город. Ты был не прав, – я всхлипнула и заглянула ему в лицо, с удивлением обнаружив, что с момента нашего знакомства Коул Гастингс впервые смотрит мне прямо в глаза, смело и откровенно. – Это не ты должен просить меня остаться, а я тебя, потому что одна я не справлюсь. Если ты дашь мне еще один шанс, я клянусь всегда быть честной с тобой и буду пом… Буду…

Голос сорвался, и я непристойно выругалась, проклиная себя за неконтролируемые рыдания. Раздался шорох ткани, стук ботинок по плитке – и Коул очутился совсем рядом.

Тяжелая ладонь сжала мое плечо, как и тогда, в университете Вермонта, но в этот раз жест не показался мне вымученным или неестественным – Коул по-настоящему обнимал меня.


– Поехали домой, – сказал он. – Штрудель там, наверно, уже забрался на плиту и умял весь наш паприкаш.

Я шмыгнула носом и пошатнулась от внезапного головокружения – истома и слабость, пришедшие следом за адреналином. Быть честной – мазохистское, но сладкое удовольствие, как и стоять с Коулом лицом к лицу, тыкаясь носом в воротник его куртки.

В конце концов, руны, как и утверждала Рэйчел, никогда не ошибаются.

– Гастингс, – я закусила губу, подбирая слова, когда очаг за нашими спинами угас и двери дома захлопнулись. Зато открылись двери синего джипа, брошенного Коулом у автострады Шелберна. – Ты девственник?

Тактично не получилось. Он замер, пытаясь включить печку для обогрева, и постарался сделать вид, что вовсе не хочет провалиться сквозь землю и умереть (но хотел).

– Почему ты спрашиваешь?

Я пожала плечами, отвернувшись к окну, где вдоль берега проплывала моя жемчужная шляпка.

– Просто не приближайся к озеру, ладно? Ну, так, на всякий случай.





VI. Секрет крыс




Полицейский участок. Прежде мне доводилось посещать такие места разве что в наручниках, но уж точно не в качестве сотрудника. Обычно здесь пахло свежей типографией и металлом, но порой и кровью, если патрульным не повезло оказаться в заварушке. Переворачивая очередную страницу, я зевнула, кидая третий стаканчик из-под латте в урну.

– Брат, – эхом звучало круглыми днями, и мне оставалось только понимающе молчать, пока Коул переваривал это. – Брат-близнец. Я все пытаюсь понять…

– Не-е, не надо, не пытайся. Моего брата сможет понять только такой же психопат, как и он сам. Так что не дай бог у тебя это получится…

Спустя два часа, после того как мы позавтракали шоколадными хлопьями и прибыли в офис Коула, он поставил на стол картонную коробку с архивами, датированными прошлым десятилетием, и задумчиво прошерстил пальцами картонные папки.

– Ни одного упоминания о семействе Дефо во всем штате, уже не говоря о сводках по поводу массового убийства. Как это возможно?

– Джулиан хорошо позаботился о своей безопасности, – объяснила я. – Чары забвения. Он не хотел, чтобы особняк кому-то продали, а нас разыскивали по всей Америке. Так что ты ничего не найдешь. Это стерто из человеческой истории.

– А что насчет символа солнца? О нем может что-то найтись в библиотеке? – продолжал наступать Коул, берясь за другую коробку, покрытую толстым слоем пыли.

– Нет! Сказала же, что этот знак придумал Джулиан. Ты меня вообще слушал?!

– Я старался, но те профитроли, что мы купили по дороге, были слишком вкусными. Так, значит, мы ищем твоего брата? Раз он автор знака, то, выходит, и убийства тоже его рук дело…

– Я не уверена. Нимуэ сказала, что Джулиана не было здесь уже много лет. Что-то не сходится…

– Нимуэ? – вырвалось у Коула, и я поняла, что он снова отвлекся. – Ах да, это ты тоже рассказывала… – видимо, мой испепеляющий взгляд сработал на все сто, потому что Коул тут же оставил меня в покое. – Ладно. Сгоняю-ка я за кофе.

А на следующий день он нашел еще сто пятьдесят вопросов, которые можно задать ведьме с «синдромом выжившего». Таская мне каждые полчаса пончики с банановым кремом, чтобы задобрить и разговорить, он по песчинкам выуживал из меня все больше информации, но, благо, границы допустимого нащупал верно: никаких бесед о членах моей семьи и никаких вопросов о моих отношениях с Джулианом. Поэтому, впрочем, любопытство Коула было безобидным и вполне терпимым, особенно если утолять его в обнимку с очередной упаковкой Dunkin’ Donuts.

– Свали!

Жуя пончик и роняя крошки на свежую ориентировку, я подняла глаза и взглянула на покрасневшее лицо Сэма. Он навис надо мной, как туча.

– Ты заняла мой стол. Снова! И весь его изгадила. Что я говорил тебе в прошлый раз?!

– Что «выкинешь меня из окна, если еще хоть раз застанешь мою тощую задницу на своем стуле»? – проблеяла я, с трудом проглотив сахарное тесто. – Не ручаюсь за дословность, но…

Коул вскинул голову, оторвавшись от оцифрованных вырезок из газеты на экране компьютера.

Металлическая табличка с гравировкой «Детектив С. Дрейк» на краю стола, по которой Сэм постучал пальцем, напомнила мне, что я здесь действительно лишняя. Однако его стол был загажен и до меня: обертки от конфет, кофейные пятна, памятные безделушки с бейсбольных матчей, листовки с рекламой вьетнамской кухни и пурпурная шелковая лента, надушенная цветочным парфюмом и перевязанная вокруг ножки светильника (интересно, откуда она у него?). В общем, стол Сэма говорил то же, что и горький табачный запах, один вдох которого мог убить лошадь, – «Держись отсюда подальше, куколка».

– Держись подальше, куколка, – вторил он своему девизу, и я сдалась, раскручиваясь на стуле, чтобы оттолкнуться от края стола и докатиться до Коула.

Пересекая зал с характерным «вж-ж-ж», я помахала скривившемуся Сэму и остановилась возле Коула, занятого бумажной работой.

– Слушай, мы тут уже больше двух недель роемся, как навозные жуки…

– А как еще, по-твоему, работают в полиции? – вскинул брови Коул, продолжив изучать базы данных на экране компьютера. – Пересмотрела «Бегущий по лезвию»? Моя работа по большей части – это кропотливый и монотонный труд, нежели захватывающий экшен. Я и так из кожи вон лезу, чтобы прикрыть твое скитание по участку перед начальством и раздобыть тебе хоть какой-нибудь гримуар…

– Гримуар? – удивилась я. – Ты правда думаешь, что Книгу заклинаний можно просто купить на Ebay? – И, судя по тому, что Коул тут же стыдливо свернул вкладку с аукционом, да, именно так он и думал. – Коул! Каждый гримуар уникален, и таким владеет только ковен, а ни один ковен не станет торговать ими в интернете!

– Но есть же и неприкаянные, – пробормотал он сконфуженно. – Даже в Каролине я встречал нескольких. Ведьмы без ковена, как ты…

– Я – не неприкаянная! Неприкаянные – это родившиеся вне ковена или те, что сами выбрали свободу от ковенских уз. Ох, – я почти умилилась растерянности Коула. Винить его за это было бы святотатством: после того, сколько ему пришлось узнать обо мне и ведьмах, у любого бы мозг задымился. Я начала объяснять заново: – Неприкаянные обучаются магии самостоятельно, но их умения никогда не сравнятся с умениями ковена.