Кошка, которая все видела

– У какого именно мужчины? – вежливо спросил Бруно.

– Говорите громче, офицер, – сказала женщина, указывая пальцем на слуховой аппарат. – Я больше не доверяю своим ушам.

Бруно повторил вопрос.

– Я имею в виду мужчину в желтом платье, – ответила призрачная женщина. – У него нет головы. Вы должны провести расследование, офицер.

Бруно все всматривался и всматривался, но так ничего и не увидел.

– Я не офицер, – сказал он, снимая шлем. – Но вы можете мне кое в чем помочь. Речь идет о вашей кошке.

– О моей кошке, офицер? – переспросила женщина, повернувшись к Бруно и устремив на него глаза, похожие на два куска серой гальки. Казалось, она была не способна сосредоточиться. На ее лице застыло выражение полной растерянности. – Моя кошка в моей спальне, в Кройдоне.

– В Кройдоне, Лондон? – всполошившись, переспросил Бруно.

Старая женщина указала рукой на дом номер семь, словно район Кройдон скрывался прямо за дверью.

– Люблю кошек, – произнес Бруно. – А вашу как зовут?

– Кройдон, офицер. Кройдон!

– Я не офицер полиции, просто люблю кошек. А можно посмотреть на вашу кошку?

Призрачная женщина ткнула Бруно в грудь морковкой и сказала:

– Пойдемте со мной; для офицера – все что угодно! Мой муж тоже был офицером во время войны. И тоже любил кошек!

Раскачиваясь из стороны в сторону, женщина побрела по тротуару, направляясь к дому номер восемь. Бруно видел, как родители наблюдают за ним из окна.

Используя морковку вместо ключа, призрачная женщина попыталась открыть дверь. Когда ничего не вышло, она позвонила и Леон Панк ей открыл.

Парень был одет в одни шорты, и его татуировки вблизи выглядели еще ужаснее. Драконы карабкались по его груди, а из шеи вырывался огонь. Глаза у Леона, как и у призрачной женщины, были безумными, только немного иначе: его зрачки вспыхивали и вращались.

– Заходи, ба, – сказал он, делая шаг назад, чтобы старуха могла пройти.

Когда Бруно попытался последовать за ней, парень преградил ему путь.

– Меня пригласили посмотреть на вашу кошку, – вежливо произнес мальчик. – Ваша бабушка сказала, что познакомит нас. Я принес кошачье угощение. – Бруно тряхнул пакетом, подражая гостям, позвякивающим на пороге бутылками.

– У нас нет кошки! – рявкнул Леон.

– А мне сказали, что вы наслаждаетесь компанией великолепной рыжей кошки. Ваша бабушка только что сообщила об этом.

– У бабушки маразм. Нет у нас никакой кошки. Раньше, в старом доме, у нее действительно была кошка. Моя бабушка не помнит даже, какой сегодня день.

Бруно вежливо спросил, не согласится ли Леон посмотреть на объявление об исчезновении его кошки.

– Я не видел твою кошку! – ответил парень и начал закрывать дверь.

– Пожалуйста, посмотрите! Возможно, вы ее узна́ете, – просил Бруно, засовывая ботинок в дверной проем.

– Вон из моего дома! – гаркнул Леон и боднул воздух, ожидая, что Бруно отступит, но мальчик не дрогнул.

Сэм Дрепер схватил бы этого грязного панка за шею и вытряс бы из него признание. Но у Бруно было недостаточно роста и силы.

– Я знаю, что именно ты куришь! – прошипел мальчик грозным тоном, который он репетировал много раз. – Я и сейчас чувствую этот запах! У меня есть твои фото с травкой. Я работаю с инспектором Скиннер из полиции Брайтона. Одно мое слово – и твой дом окружат полицейские машины! Все, что мне нужно, – чтобы ты посмотрел на объявление о пропавшей кошке.

Леон Панк бегло глянул на объявление.

– Не узнаю́ твою кошку, – процедил он.

– Посмотрите внимательно, – повторил Бруно, настойчиво вкладывая объявление в руку Леона. – Возьмите его в руки и внимательно посмотрите! – Последняя часть приказа была наполнена особой силой вербального внушения.

Леон с неохотой взял объявление.

– По-прежнему нет!

– Спасибо за сотрудничество! – сказал Бруно, изменив интонацию на преувеличенно радушную. – Приятного вам дня!

Леон попытался закрыть дверь.

– Ах да, надеюсь, вам понравится кошачье угощение, – добавил Бруно.


– Кошачье угощение?

– Да, то, которое вы приобрели в восемь пятьдесят пять во вторник в магазине мистера Пэтеля. Как интересно: вы покупаете угощение для котов, а у самих и кота-то нет! – Затем, повернувшись, мальчик прошипел: – Твоя задница в моих руках, соседушка!

– Что ты сказал? – спросил Леон Панк.

Бруно промолчал.

Через несколько минут мальчик уже снимал отпечатки пальцев с объявления, которое держал в руках Леон. Когда отпечатки проявились, Бруно сравнил их с теми, которые снял с цветочного горшка в саду, перевернутого в понедельник нарушителем.

– Грязная свинья! – пробормотал Бруно с нью-йоркским акцентом, как у Сэма Дрепера.

Хотя сходство было незначительным, Бруно тотчас объяснил это примитивностью оборудования. Затем у него в голове сформировался вывод:

– Милдред держат в заложниках в доме номер восемь!

Через мгновение мальчик услышал, как внизу зазвонил телефон. Затем в дверях показался отец.

– Есть новости по делу, – сообщил Джим. – Йен Кокс отказался от признания. Он больше не утверждает, что убил Поппи Раттер.





18




Отец и сын сидели во дворе. Утреннее солнце и отсутствие ветра создавали благоприятные условия для сравнения записей. Хелен подала кофе, сок, мюсли и оладьи с маслом.

– Итак, почему Йен Кокс сначала признался в убийстве, а потом отказался от своих показаний?

– Приготовься записывать, – сказал Джим, отхлебнув кофе. – Все довольно сложно. По словам Йена Кокса, та версия событий, в которую мы начали верить, сильно отличается от правды. В вечер убийства он бродил вокруг дома Поппи, но не для того, чтобы навредить ей, а с намерением уговорить уехать вместе с ним.

– Записи на автоответчике лишь частично это подтверждают, – заметил Бруно.

– Да, верно. Но есть еще кое-что. Йен Кокс ждал, пока Поппи вернется с работы на горячей линии, и говорит, что успел переброситься с женщиной парой слов, прежде чем она вошла в дом. Затем он наблюдал за ней и ее мужем через окно: супруги ссорились.

– Все это мы знали и раньше, – ответил Бруно, так ничего и не записав.

– А вот теперь мы приближаемся к моменту, когда история меняется. Йен Кокс стал свидетелем изнасилования и собирался вызвать полицию, но тут на дороге вдруг появился Дин. Йен не хотел, чтобы Дин увидел, что происходит с его мамой, поэтому попытался отвлечь мальчика. По словам Йена Кокса, то, свидетелем чего я стал, не было попыткой украсть ребенка. На самом деле он пытался скрыть неприглядную сцену от глаз невинного существа.

– Верно, – кивнул Бруно, прежде чем вздохнуть и записать в блокнот новую информацию.

– Ты не очень расстроился? – спросил Джим у сына, уловив что-то в его голосе.

– Нет, рассказывай дальше.

– Детективы тоже люди. Им позволено чувствовать…

– Рассказывай дальше! – прервал отца Бруно. – Я не расстроен, просто сосредоточен.

– Когда в тот день я догнал Йена, он убежал.

– Почему?

– Наверное, проще было убежать, чем все объяснять. Может, ему казалось, что это лучший способ уберечь Дина.

– Но зачем Йен Кокс признался в убийстве?

– Из-за чувства вины, – объяснил Джим. – Йен думает, что Поппи погибла из-за их романа. И, следовательно, из-за Йена Дин остался без матери. А если Терри Раттера посадят за убийство жены, то у мальчика не будет и отца. Йен сказал, что не хочет нести ответственность за то, что Дин останется совсем один.

– Я так и знал! – воскликнул Бруно. – Людей не бьют разводным ключом. Все это слишком неправдоподобно!

– Да, ты прав, – ответил Джим, делая пометку в блокноте. – Значок лучшего сыщика для инспектора Глью-младшего! Но я и сам сомневался в виновности Йена. То, как он описал убийство, не соответствовало характеру ран на теле Поппи Раттер. Угол удара был другим.

– Я только не понимаю, почему он передумал, – сказал Бруно, наслаждаясь отцовским одобрением. – Почему отказался от заявления именно сейчас…

– Возможно, к этому его подтолкнула мысль о пожизненном заключении. Или же он хочет, чтобы был наказан настоящий убийца.

Некоторое время отец и сын просматривали свои заметки. Оба покусывали карандаши и тяжело вздыхали, дойдя до страницы с вопросами, оставшимися без ответа.

– У меня появился первый стукач, – как ни в чем не бывало заявил Бруно.