Корона мечей
Часть 62 из 83 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Коварла считает, что Галина захвачена в плен или погибла. Боюсь, новости не слишком… хороши.
Из головы Элайды тут же выскочили все мысли о том, что́ Алвиарин следовало знать, а что нет.
– Рассказывай, – потребовала она, отбрасывая шелковую простыню.
Однако то, что она услышала, пока поднималась и накидывала поверх ночной рубашки шелковый халат, не позволило ей составить полную картину случившегося. Сражение. Орды айилок, способных направлять. Бегство ал'Тора. Полное поражение. Расстроенная всем этим, она все же заметила, что Алвиарин полностью одета – в белом платье с серебряной вышивкой, с накидкой хранительницы летописей на плечах. Вместо того чтобы сразу кинуться сюда и рассказать ей обо всем, эта женщина потратила время на одевание!
Напольные часы в кабинете мягко пробили второй час ночи, когда Элайда вошла в гостиную. До утра еще далеко – худшее время для получения дурных вестей. Коварла поспешно вскочила с мягкого кресла с красной обивкой, ее обычно жесткое, неумолимое лицо казалось странно обвисшим от усталости и тревоги. Опустившись на колени, она поцеловала кольцо Элайды. Темное платье для верховой езды запылилось и измялось после долгого путешествия, светлые волосы явно нуждались в гребне и щетке, но на плечи у нее накинута шаль – Коварла носила ее столько, сколько Элайда жила на свете.
Элайда едва дождалась, пока губы этой женщины прикоснутся к кольцу Великого Змея, и тут же отдернула руку.
– Почему послали тебя? – отрывисто спросила она. Схватив вязанье, брошенное в кресле, Элайда уселась и замелькала длинными костяными спицами. Вязание способствовало тому же, чему и поглаживание резных миниатюрных безделушек из поделочной кости, а ей сейчас, несомненно, требовалось успокоиться. Еще вязание помогало думать. Она должна осмыслить случившееся. – Где Кэтрин?
Если Галина погибла, бразды правления должна была взять в свои руки Кэтрин, а не Койрен. Элайда внесла в этот вопрос полную ясность: как только ал'Тора захватят, руководство переходит к Красной Айя.
Коварла медленно, будто сомневаясь, стоит ли это делать, поднялась с колен, плотно прижав к бокам накинутую на плечи шаль с красной бахромой.
– Кэтрин тоже пропала, мать. Среди уцелевших не оказалось никого выше меня… – Слова замерли у нее на устах, когда пальцы Элайды застыли, не вытащив очередную петлю, а сама она устремила на Коварлу пристальный взгляд. Та сглотнула и переступила с ноги на ногу.
– Сколько, дочь моя? – наконец спросила Элайда, удивляясь, что ее голос звучит так спокойно.
– Я не знаю, скольким еще удалось спастись, мать, – нерешительно ответила Коварла. – Мы побоялись задерживаться, чтобы обыскать все, и…
– Сколько? – закричала Элайда. Вздрогнув, она заставила себя сосредоточиться на вязании. Не следовало кричать, давать волю гневу – это проявление слабости. Просунуть спицу в петлю, подцепить пряжу и вытащить очередную петлю. Успокаивающе монотонные движения.
– Я… Со мной пришли еще одиннадцать сестер, мать. – Тяжело дыша, Коварла сделала паузу, но потом продолжила, когда Элайда не промолвила ни слова. – Остальные, возможно, добираются сами, мать. Гавин отказался ждать дольше, а мы не решились остаться без него и его Отроков, когда вокруг так много айильцев и…
Элайда ничего больше не слышала. Двенадцать вернулись. Если бы еще кому-нибудь удалось уцелеть, они тут же направились бы в Тар Валон и появились бы здесь не позже Коварлы. Даже будь одна или двое из них ранены, что замедлило бы передвижение… Двенадцать из тридцати девяти. Башня не несла таких огромных потерь даже во время Троллоковых войн.
– Этих айильских дичков придется проучить, – сказала Элайда, не вслушиваясь в слова Коварлы, которая продолжала что-то бубнить. Галина думала, что ей удастся настроить одних Айил против других; ну и глупая же была женщина! – Мы освободим сестер, которых они захватили в плен, и покажем им, что значит бросать вызов Айз Седай! И снова приберем к рукам ал'Тора. – Она не позволит ему ускользнуть, нет, даже если придется поднять всю Белую Башню, чтобы захватить его, и лично возглавить этот поход! Предсказание не вызывало сомнений. Она победит!
Бросив смущенный взгляд на Алвиарин, Коварла снова начала переминаться с ноги на ногу:
– Мать, эти мужчины… Я думаю…
– Нечего тебе думать! – рявкнула Элайда. Ее пальцы конвульсивно сжали спицы, и она подалась вперед так резко, что Коварла вскинула руку, точно пытаясь защититься. Элайда и думать забыла о том, что здесь Алвиарин. Как бы то ни было, эта женщина узнала то, что узнала; с ней еще будет время разобраться. – Надеюсь, Коварла, ты приняла все меры предосторожности, чтобы тайна была сохранена? Не считая того, что хранительница в курсе?
– О да, мать, – поспешно заверила Элайду Коварла. Она энергично закивала, радуясь, что хоть что-то ей удалось сделать правильно. – Я вошла в город одна и все время закрывала лицо, пока не добралась до Алвиарин. Гавин порывался отправиться вместе со мной, но стражники на мосту отказались пропустить Отроков.
– Забудь о Гавине Траканде, – мрачно приказала Элайда. Похоже, этот молодой человек остался в живых, чтобы мешать исполнению ее планов. Если бы Галина уцелела, ей пришлось бы заплатить за все, а больше всего за то, что позволила ал'Тору сбежать. – Ты покинешь город с теми же предосторожностями, с какими вошла в него, дочь моя, и укроешься вместе с остальными в одной из деревень, подальше от предмостных городков, до тех пор пока я не пошлю за вами. Дорлан будет в самый раз. – Им придется спать в сарае, в крошечной деревушке, в которой нет гостиницы; ладно, они заслужили такое обращение. – Ступай. И молись, чтобы в ближайшее время объявился кто-нибудь рангом повыше тебя. Совет призовет к ответу виновников этой беспримерной катастрофы, а в данный момент, судя по твоим словам, ты среди них старшая. Иди!
Коварла побелела как мел. Делая реверанс перед уходом, она пошатнулась, Элайде даже показалось, что она вот-вот упадет. Жалкая недотепа! Ее окружают глупцы, изменники и недотепы!
Как только дверь захлопнулась, Элайда отшвырнула вязанье, вскочила с места и накинулась на Алвиарин:
– Почему я только сейчас узнала обо всем? Если ал'Тор сбежал… как ты сказала? Семь дней назад? Если он сбежал семь дней назад, хоть чьи-то глаза-и-уши должны были узнать об этом. Почему мне ничего не сообщили?
– Я лишь передаю то, мать, о чем мне докладывают Айя. – Алвиарин без всякой нужды поправила накидку. – Вы в самом деле собираетесь ради восстановления репутации попытаться спасти пленниц и тем самым добиться еще одного, третьего поражения?
Элайда презрительно фыркнула:
– А ты что, на самом деле считаешь, будто дички способны справиться с Айз Седай? Галина позволила застать себя врасплох, должно быть, это и есть причина ее провала. – Она нахмурилась. – Что ты имеешь в виду, говоря о третьем поражении?
– Вы не слишком внимательно слушали, мать. – Подумать только, Алвиарин уселась, не спросив разрешения, положила ногу на ногу и безмятежно расправила юбки. – Коварла считает, что они могли справиться с дикарками – хотя я полагаю, что она не столько верит в это, сколько изображает уверенность, – но эти мужчины – совсем другое дело. Их несколько сот, все в черном, и все направляют. Она не сомневается, что это так, и остальные, по-видимому, тоже. Живое оружие – так она их назвала. Мне показалось, что при одном воспоминании о них ее трясет.
Элайду точно топором ударили. Несколько сот?
– Невозможно. Их не может быть больше чем… – Она подошла к столу, который казался целиком сделанным из золота и ценной резной кости, и налила себе бокал винного пунша. Хрустальный кувшин задребезжал, ударившись о хрустальный бокал, и почти столько же пунша, сколько попало в бокал, пролилось на золоченый поднос.
– Раз ал'Тор умеет Перемещаться, – резко сказала Алвиарин, – логично предположить, что по крайней мере некоторые из них тоже способны на это. Коварла совершенно уверена, что именно так они и прибыли на место сражения. По-видимому, с ним не очень хорошо обращались и это вывело его из себя. Коварла лепетала что-то невразумительное, но все же намекнула, что некоторые сестры были с ним суровы. Он наверняка пожелает отплатить за свои мучения. Не очень-то приятно будет, если все эти мужчины появятся в Башне откуда ни возьмись, не правда ли?
Элайда чуть не поперхнулась пуншем. Галине были даны указания начать обработку ал'Тора, чтобы сделать его податливей. Если он собирается мстить… Если там на самом деле сотни мужчин, способных направлять силу, или хотя бы одна сотня… Ей надо было подумать!
– Конечно, если бы они могли появиться здесь, это наверняка уже произошло бы, – продолжала Алвиарин. – Они не упустили бы возможности напасть неожиданно. Возможно, что встреча лицом к лицу со всей Башней пугает даже ал'Тора. Полагаю, все они вернулись в Кэймлин, в свою Черную Башню. И боюсь, это означает, что Тувин ожидает весьма неприятный сюрприз.
– Отправь ей приказ немедленно вернуться, – хрипло сказала Элайда. Пунш, казалось, ничуть не помог. Она повернулась и вздрогнула, обнаружив, что Алвиарин стоит прямо перед ней. Может, их даже меньше сотни. Даже меньше сотни? Еще на закате мысль о том, что их может быть всего десять, показалась бы Элайде безумной, и все же она не могла отбросить такую возможность. – Напиши сама, Алвиарин. Сейчас, прямо сейчас.
– И каким образом это послание попадет к ней? – Алвиарин наклонила голову, глядя на Элайду с холодным любопытством. Более того, неизвестно почему на лице ее играла улыбка. – Никто из нас не умеет Перемещаться. Тувин и те, кто с ней, вот-вот высадятся на берег в Андоре, если это уже не произошло. Им велено разделиться на небольшие группки и избегать деревень, чтобы не попадаться на глаза. Нет, Элайда, боюсь, Тувин вновь соберет все свои силы под Кэймлином и нанесет по Черной Башне удар прежде, чем наше сообщение доберется до нее.
Элайда от изумления открыла рот. Назвать ее просто по имени! Но прежде чем она успела, брызжа слюной, возмущенно обрушиться на Алвиарин, произошло кое-что похуже.
– Я думаю, ты в большой беде, Элайда. – Холодные глаза смотрели прямо в душу Элайды, холодные слова без задержки соскальзывали с улыбающихся губ. – Рано или поздно Совету станет известно о неудаче с ал'Тором. Галина, может, и сумела бы заговорить Совету зубы, но вряд ли это удастся Коварле. И они захотят, чтобы за все ответил… кто-нибудь поважнее. Рано или поздно всем станет известно и о судьбе Тувин. Тогда тебе будет нелегко удержать на своих плечах это. – Она как бы ненароком поправила палантин Престола Амерлин на плечах Элайды. – Точнее, это будет просто невозможно, если им все станет известно достаточно скоро. Тебя усмирят – для примера, чтобы другим неповадно было, точно так же как ты поступила с Суан Санчей. Но еще не все потеряно, если ты послушаешься своей хранительницы летописей. Я могу дать хороший совет.
Язык Элайды точно прилип к гортани. В словах Алвиарин содержалась угроза, которую нельзя было высказать яснее.
– То, что ты слышала сегодня ночью, запечатано Пламенем и не подлежит разглашению, – сипло вымолвила Элайда, но, еще произнося последние слова, поняла, что они бесполезны.
– Если вы намерены пренебречь моим советом… – Алвиарин сделала паузу и начала подниматься, явно намереваясь уйти.
– Подожди! – Элайда уронила руки, которые протянула, не осознавая этого. С нее сорвут палантин. Ее усмирят. Но и этим дело не ограничится. – Какой… – Ей пришлось остановиться, чтобы проглотить ком в горле. – Какой совет предлагает моя хранительница? – Должен быть какой-то способ не дать этому случиться.
Вздохнув, Алвиарин подошла ближе. Гораздо ближе, чем прежде. Так близко обычно никто не стоял рядом с Амерлин – юбки женщин почти соприкасались.
– Во-первых, вы должны предоставить Тувин ее судьбе, по крайней мере сейчас. То же относится к Галине и остальным пленницам, не важно, кто их захватил, айильцы или Аша'маны. Любая попытка спасти их, предпринятая сейчас, приведет к тому, что все откроется.
Элайда медленно кивнула:
– Да. Понимаю. – Она не могла отвести полный ужаса взгляд от глаз Алвиарин, требовательно устремленных на нее. Должен быть способ! Нельзя допустить, чтобы все это произошло!
– И по-моему, нужно пересмотреть ваше решение относительно гвардии Башни. Вам не кажется, что после всего случившегося гвардию следует значительно увеличить?
– Я… найду способ. – О Свет, она должна все обдумать!
– Отлично, – пробормотала Алвиарин, и Элайду затопил бессильный гнев. – Завтра вы сами, лично, обыщете комнаты Джосейн и Аделорны.
– Зачем, Света ради?..
Алвиарин снова подергала ее полосатый палантин, на этот раз довольно грубо, будто собиралась сорвать его и вцепиться Элайде в горло:
– Насколько мне известно, Джосейн несколько лет назад нашла ангриал, но не сдала его. Боюсь, что Аделорна поступила еще хуже. Она без разрешения взяла ангриал из хранилища. Как только вы обнаружите пропажу, немедленно объявите о наказании. Весьма суровом. И при этом подчеркните, что Дорайзе, Кийоши и Фареллейн, напротив, могут служить образцом верного служения закону. Каждой из них вы сделаете подарок – отличного нового коня.
Элайде показалось, что глаза у нее сейчас выскочат из орбит.
– Зачем? – Время от времени любая сестра в нарушение закона хранила у себя какой-нибудь ангриал, но наказанием обычно служил нагоняй. Все сестры не раз испытывали подобное искушение. И что подумают остальные? Ответ очевиден. Все решат, что Дорайзе, Кийоши и Фареллейн просто подставили двух других. Джосейн и Аделорна были Зелеными, остальные – Коричневая, Серая и Желтая соответственно. Зеленая Айя придет в ярость. Они попытаются возместить нанесенный их престижу урон. Вытащат на всеобщее обозрение проступки остальных, которые, разумеется, всегда найдутся, подстрекая тем самым другие Айя к… – Зачем тебе это, Алвиарин?
– Элайда, для вас должно быть достаточно того, что я это советую. – В насмешливых холодных, но все же до этого мягких интонациях голоса Алвиарин неожиданно появились стальные нотки. – Теперь я хочу услышать, как вы собственными устами подтвердите, что сделаете то, что я сказала. Иначе я не стану прикладывать никаких усилий для того, чтобы помочь вам сохранить на плечах палантин. Говорите!
– Я… – Элайда попыталась отвести взгляд. О Свет, ей нужно подумать! Внутри у нее все сжалось. – Я… сделаю… то, что… мне… сказано.
Алвиарин улыбнулась своей неприятной холодной улыбкой:
– Увидите, от этого не будет большого вреда. – Неожиданно, шагнув назад, она растопырила юбки в легком реверансе. – С вашего позволения, я удаляюсь, чтобы дать вам возможность поспать остаток ночи. С утра у вас будет много дел – распоряжения для верховного капитана Чубейна, обыск комнат… Нам также необходимо решить, когда сообщить Башне об Аша'манах. – Тон Алвиарин не оставлял сомнений в том, что решать будет она. – И наверно, нужно начать планировать наши дальнейшие действия, направленные против ал'Тора. Не пора ли Башне открыто призвать его к повиновению? Подумайте хорошенько. Доброй ночи, Элайда.
Ошеломленная, как в тумане, Элайда проводила Алвиарин взглядом. Открыто призвать его к повиновению? Это означало бы навлечь на себя нападение этих… как она их назвала? Аша'манов. Всего этого не должно было случиться с ней. Только не с ней! Не соображая, что делает, Элайда швырнула бокал через всю комнату, и он вдребезги разбился о стену, на которой висел гобелен с цветочным орнаментом. Схватив обеими руками кувшин, она с воплем ярости подняла его над головой и тоже бросила, расплескав пунш. Предсказание не вызывало никаких сомнений! Она будет!..
Внезапно Элайда замерла, хмуро глядя на крошечные осколки хрусталя, прилипшие к гобелену, и более крупные, рассыпавшиеся по полу. Предсказание. Оно совершенно недвусмысленно обещало ей триумф. Ей! Алвиарин, может, и одержала маленькую победу, но будущее принадлежит Элайде. Тогда можно будет и отделаться от Алвиарин. Только потихоньку и таким способом, чтобы Совет не захотел поднимать шум. Как-нибудь так, чтобы никто не догадался, что тут замешана Элайда, и чтобы Алвиарин ни о чем не пронюхала, пока не станет слишком поздно. Внезапно на Элайду словно снизошло озарение – она поняла, как именно нужно действовать. Алвиарин не поверила бы, если бы ей рассказали. Никто бы не поверил.
Если бы Алвиарин увидела улыбку Элайды теперь, у нее подкосились бы колени. И когда все произойдет, Алвиарин еще позавидует Галине, живой или мертвой.
* * *
Остановившись в коридоре, куда выходили двери апартаментов Элайды, Алвиарин в свете стоячих светильников внимательно взглянула на свои руки. Как ни странно, они не дрожали. Она ожидала от этой женщины большего упорства, долгого сопротивления в борьбе. Но начало положено, и теперь нечего бояться. Если только Элайда не узнает о том, что за последние несколько дней по крайней мере из пяти Айя пришли сообщения, в которых так или иначе упоминалось об ал'Торе; о свержении Колавир сообщили агенты всех Айя в Кайриэне, способные держать в руках перо. Нет, даже если Элайда узнает, Алвиарин все равно ничто не грозит – с тем влиянием на эту женщину, которое она имеет теперь. И с Месаной в качестве покровительницы. С Элайдой покончено, не важно, осознаёт она это или нет. Если даже Аша'маны не смогут похвастаться полным разгромом Тувин и всех, кто отправился с ней, – а Алвиарин не сомневалась, что они разнесут их в пух и прах, судя по тому, что рассказала ей Месана о случившемся у Колодцев Дюмай, – все глаза-и-уши в Кэймлине растрезвонят повсюду, как только узнают о случившемся. Плюс еще какое-нибудь чудо вроде появления у порога мятежниц – и Элайду постигнет судьба Суан Санчей, не пройдет и нескольких недель. В любом случае начало положено, и если Алвиарин хочет стать свидетельницей остального, от нее требуется одно – повиноваться. И наблюдать. Не упускать ничего. Возможно, когда все будет кончено, накидка из семи полос ляжет на ее плечи.
* * *
Ранним утром, когда солнечный свет потоком вливался через окно, Сине обмакнула в чернила перо, но, прежде чем она успела написать следующее слово, дверь распахнулась и в комнату ворвалась Амерлин. Густые черные брови Сине взметнулись вверх. Она никак не ожидала увидеть Элайду; возможно, даже появление самого Ранда ал'Тора удивило бы ее меньше. И все же она положила перо и спокойно поднялась, опустив серебристо-белые рукава, которые закатала, чтобы не испачкать чернилами. Она присела – ровно в той степени, в какой это уместно для восседающей, которую в ее собственных апартаментах посетила Престол Амерлин.
– Надеюсь, мать, вы не обнаружили какую-нибудь Белую сестру, спрятавшую ангриал. – Сине горячо надеялась, что появление Амерлин не связано с тем, о чем она упомянула. Неожиданная атака Элайды на Зеленых, предпринятая всего несколько часов назад, в то время как большинство из них еще спали, вероятно, до сих пор вызывала возмущенные вопли и зубовный скрежет. На памяти ныне живущих никого еще не наказывали розгами за хранение ангриала, а сейчас это произошло сразу с двумя. На Амерлин, верно, опять накатил один из ее мерзких приступов бешенства.
Но если совсем недавно Элайдой и владело бешенство, сейчас от него, похоже, не осталось и следа. Некоторое время она пристально разглядывала Сине, холодная, точно замерзший пруд, в своем шелковом платье с красными вставками, а потом плавной походкой подошла к резному шкафчику, где на полочке стояли раскрашенные миниатюры из поделочной кости, изображающие членов семьи Сине. Все они давно умерли, но она по-прежнему любила каждого из них.
– Ты не вставала на том собрании Совета, когда меня выбирали Амерлин, – сказала Элайда, взяв портрет отца Сине, но тут же поставила его обратно и взяла портрет ее матери.
Брови Сине едва не поползли вверх снова, но она сдержалась, поскольку взяла за правило не удивляться ничему больше раза в день.
– О том, что Совет восседает, мать, меня известили, когда уже было слишком поздно. – Столько лет прошло, а легкий акцент Лугарда все еще чувствовался в ее речи.
– Да-да. – Отложив портрет, Элайда подошла к камину. Сине всегда питала слабость к кошкам, и резные деревянные фигурки этих животных, иногда в очень забавных позах, теснились на каминной полке. Амерлин хмуро оглядела эту выставку, зажмурилась и слегка вздернула подбородок. – Но ты осталась, – продолжала она, быстро обернувшись. – Все восседающие, которых не оповестили, сбежали из Башни и присоединились к мятежницам. За исключением тебя. Почему?
Из головы Элайды тут же выскочили все мысли о том, что́ Алвиарин следовало знать, а что нет.
– Рассказывай, – потребовала она, отбрасывая шелковую простыню.
Однако то, что она услышала, пока поднималась и накидывала поверх ночной рубашки шелковый халат, не позволило ей составить полную картину случившегося. Сражение. Орды айилок, способных направлять. Бегство ал'Тора. Полное поражение. Расстроенная всем этим, она все же заметила, что Алвиарин полностью одета – в белом платье с серебряной вышивкой, с накидкой хранительницы летописей на плечах. Вместо того чтобы сразу кинуться сюда и рассказать ей обо всем, эта женщина потратила время на одевание!
Напольные часы в кабинете мягко пробили второй час ночи, когда Элайда вошла в гостиную. До утра еще далеко – худшее время для получения дурных вестей. Коварла поспешно вскочила с мягкого кресла с красной обивкой, ее обычно жесткое, неумолимое лицо казалось странно обвисшим от усталости и тревоги. Опустившись на колени, она поцеловала кольцо Элайды. Темное платье для верховой езды запылилось и измялось после долгого путешествия, светлые волосы явно нуждались в гребне и щетке, но на плечи у нее накинута шаль – Коварла носила ее столько, сколько Элайда жила на свете.
Элайда едва дождалась, пока губы этой женщины прикоснутся к кольцу Великого Змея, и тут же отдернула руку.
– Почему послали тебя? – отрывисто спросила она. Схватив вязанье, брошенное в кресле, Элайда уселась и замелькала длинными костяными спицами. Вязание способствовало тому же, чему и поглаживание резных миниатюрных безделушек из поделочной кости, а ей сейчас, несомненно, требовалось успокоиться. Еще вязание помогало думать. Она должна осмыслить случившееся. – Где Кэтрин?
Если Галина погибла, бразды правления должна была взять в свои руки Кэтрин, а не Койрен. Элайда внесла в этот вопрос полную ясность: как только ал'Тора захватят, руководство переходит к Красной Айя.
Коварла медленно, будто сомневаясь, стоит ли это делать, поднялась с колен, плотно прижав к бокам накинутую на плечи шаль с красной бахромой.
– Кэтрин тоже пропала, мать. Среди уцелевших не оказалось никого выше меня… – Слова замерли у нее на устах, когда пальцы Элайды застыли, не вытащив очередную петлю, а сама она устремила на Коварлу пристальный взгляд. Та сглотнула и переступила с ноги на ногу.
– Сколько, дочь моя? – наконец спросила Элайда, удивляясь, что ее голос звучит так спокойно.
– Я не знаю, скольким еще удалось спастись, мать, – нерешительно ответила Коварла. – Мы побоялись задерживаться, чтобы обыскать все, и…
– Сколько? – закричала Элайда. Вздрогнув, она заставила себя сосредоточиться на вязании. Не следовало кричать, давать волю гневу – это проявление слабости. Просунуть спицу в петлю, подцепить пряжу и вытащить очередную петлю. Успокаивающе монотонные движения.
– Я… Со мной пришли еще одиннадцать сестер, мать. – Тяжело дыша, Коварла сделала паузу, но потом продолжила, когда Элайда не промолвила ни слова. – Остальные, возможно, добираются сами, мать. Гавин отказался ждать дольше, а мы не решились остаться без него и его Отроков, когда вокруг так много айильцев и…
Элайда ничего больше не слышала. Двенадцать вернулись. Если бы еще кому-нибудь удалось уцелеть, они тут же направились бы в Тар Валон и появились бы здесь не позже Коварлы. Даже будь одна или двое из них ранены, что замедлило бы передвижение… Двенадцать из тридцати девяти. Башня не несла таких огромных потерь даже во время Троллоковых войн.
– Этих айильских дичков придется проучить, – сказала Элайда, не вслушиваясь в слова Коварлы, которая продолжала что-то бубнить. Галина думала, что ей удастся настроить одних Айил против других; ну и глупая же была женщина! – Мы освободим сестер, которых они захватили в плен, и покажем им, что значит бросать вызов Айз Седай! И снова приберем к рукам ал'Тора. – Она не позволит ему ускользнуть, нет, даже если придется поднять всю Белую Башню, чтобы захватить его, и лично возглавить этот поход! Предсказание не вызывало сомнений. Она победит!
Бросив смущенный взгляд на Алвиарин, Коварла снова начала переминаться с ноги на ногу:
– Мать, эти мужчины… Я думаю…
– Нечего тебе думать! – рявкнула Элайда. Ее пальцы конвульсивно сжали спицы, и она подалась вперед так резко, что Коварла вскинула руку, точно пытаясь защититься. Элайда и думать забыла о том, что здесь Алвиарин. Как бы то ни было, эта женщина узнала то, что узнала; с ней еще будет время разобраться. – Надеюсь, Коварла, ты приняла все меры предосторожности, чтобы тайна была сохранена? Не считая того, что хранительница в курсе?
– О да, мать, – поспешно заверила Элайду Коварла. Она энергично закивала, радуясь, что хоть что-то ей удалось сделать правильно. – Я вошла в город одна и все время закрывала лицо, пока не добралась до Алвиарин. Гавин порывался отправиться вместе со мной, но стражники на мосту отказались пропустить Отроков.
– Забудь о Гавине Траканде, – мрачно приказала Элайда. Похоже, этот молодой человек остался в живых, чтобы мешать исполнению ее планов. Если бы Галина уцелела, ей пришлось бы заплатить за все, а больше всего за то, что позволила ал'Тору сбежать. – Ты покинешь город с теми же предосторожностями, с какими вошла в него, дочь моя, и укроешься вместе с остальными в одной из деревень, подальше от предмостных городков, до тех пор пока я не пошлю за вами. Дорлан будет в самый раз. – Им придется спать в сарае, в крошечной деревушке, в которой нет гостиницы; ладно, они заслужили такое обращение. – Ступай. И молись, чтобы в ближайшее время объявился кто-нибудь рангом повыше тебя. Совет призовет к ответу виновников этой беспримерной катастрофы, а в данный момент, судя по твоим словам, ты среди них старшая. Иди!
Коварла побелела как мел. Делая реверанс перед уходом, она пошатнулась, Элайде даже показалось, что она вот-вот упадет. Жалкая недотепа! Ее окружают глупцы, изменники и недотепы!
Как только дверь захлопнулась, Элайда отшвырнула вязанье, вскочила с места и накинулась на Алвиарин:
– Почему я только сейчас узнала обо всем? Если ал'Тор сбежал… как ты сказала? Семь дней назад? Если он сбежал семь дней назад, хоть чьи-то глаза-и-уши должны были узнать об этом. Почему мне ничего не сообщили?
– Я лишь передаю то, мать, о чем мне докладывают Айя. – Алвиарин без всякой нужды поправила накидку. – Вы в самом деле собираетесь ради восстановления репутации попытаться спасти пленниц и тем самым добиться еще одного, третьего поражения?
Элайда презрительно фыркнула:
– А ты что, на самом деле считаешь, будто дички способны справиться с Айз Седай? Галина позволила застать себя врасплох, должно быть, это и есть причина ее провала. – Она нахмурилась. – Что ты имеешь в виду, говоря о третьем поражении?
– Вы не слишком внимательно слушали, мать. – Подумать только, Алвиарин уселась, не спросив разрешения, положила ногу на ногу и безмятежно расправила юбки. – Коварла считает, что они могли справиться с дикарками – хотя я полагаю, что она не столько верит в это, сколько изображает уверенность, – но эти мужчины – совсем другое дело. Их несколько сот, все в черном, и все направляют. Она не сомневается, что это так, и остальные, по-видимому, тоже. Живое оружие – так она их назвала. Мне показалось, что при одном воспоминании о них ее трясет.
Элайду точно топором ударили. Несколько сот?
– Невозможно. Их не может быть больше чем… – Она подошла к столу, который казался целиком сделанным из золота и ценной резной кости, и налила себе бокал винного пунша. Хрустальный кувшин задребезжал, ударившись о хрустальный бокал, и почти столько же пунша, сколько попало в бокал, пролилось на золоченый поднос.
– Раз ал'Тор умеет Перемещаться, – резко сказала Алвиарин, – логично предположить, что по крайней мере некоторые из них тоже способны на это. Коварла совершенно уверена, что именно так они и прибыли на место сражения. По-видимому, с ним не очень хорошо обращались и это вывело его из себя. Коварла лепетала что-то невразумительное, но все же намекнула, что некоторые сестры были с ним суровы. Он наверняка пожелает отплатить за свои мучения. Не очень-то приятно будет, если все эти мужчины появятся в Башне откуда ни возьмись, не правда ли?
Элайда чуть не поперхнулась пуншем. Галине были даны указания начать обработку ал'Тора, чтобы сделать его податливей. Если он собирается мстить… Если там на самом деле сотни мужчин, способных направлять силу, или хотя бы одна сотня… Ей надо было подумать!
– Конечно, если бы они могли появиться здесь, это наверняка уже произошло бы, – продолжала Алвиарин. – Они не упустили бы возможности напасть неожиданно. Возможно, что встреча лицом к лицу со всей Башней пугает даже ал'Тора. Полагаю, все они вернулись в Кэймлин, в свою Черную Башню. И боюсь, это означает, что Тувин ожидает весьма неприятный сюрприз.
– Отправь ей приказ немедленно вернуться, – хрипло сказала Элайда. Пунш, казалось, ничуть не помог. Она повернулась и вздрогнула, обнаружив, что Алвиарин стоит прямо перед ней. Может, их даже меньше сотни. Даже меньше сотни? Еще на закате мысль о том, что их может быть всего десять, показалась бы Элайде безумной, и все же она не могла отбросить такую возможность. – Напиши сама, Алвиарин. Сейчас, прямо сейчас.
– И каким образом это послание попадет к ней? – Алвиарин наклонила голову, глядя на Элайду с холодным любопытством. Более того, неизвестно почему на лице ее играла улыбка. – Никто из нас не умеет Перемещаться. Тувин и те, кто с ней, вот-вот высадятся на берег в Андоре, если это уже не произошло. Им велено разделиться на небольшие группки и избегать деревень, чтобы не попадаться на глаза. Нет, Элайда, боюсь, Тувин вновь соберет все свои силы под Кэймлином и нанесет по Черной Башне удар прежде, чем наше сообщение доберется до нее.
Элайда от изумления открыла рот. Назвать ее просто по имени! Но прежде чем она успела, брызжа слюной, возмущенно обрушиться на Алвиарин, произошло кое-что похуже.
– Я думаю, ты в большой беде, Элайда. – Холодные глаза смотрели прямо в душу Элайды, холодные слова без задержки соскальзывали с улыбающихся губ. – Рано или поздно Совету станет известно о неудаче с ал'Тором. Галина, может, и сумела бы заговорить Совету зубы, но вряд ли это удастся Коварле. И они захотят, чтобы за все ответил… кто-нибудь поважнее. Рано или поздно всем станет известно и о судьбе Тувин. Тогда тебе будет нелегко удержать на своих плечах это. – Она как бы ненароком поправила палантин Престола Амерлин на плечах Элайды. – Точнее, это будет просто невозможно, если им все станет известно достаточно скоро. Тебя усмирят – для примера, чтобы другим неповадно было, точно так же как ты поступила с Суан Санчей. Но еще не все потеряно, если ты послушаешься своей хранительницы летописей. Я могу дать хороший совет.
Язык Элайды точно прилип к гортани. В словах Алвиарин содержалась угроза, которую нельзя было высказать яснее.
– То, что ты слышала сегодня ночью, запечатано Пламенем и не подлежит разглашению, – сипло вымолвила Элайда, но, еще произнося последние слова, поняла, что они бесполезны.
– Если вы намерены пренебречь моим советом… – Алвиарин сделала паузу и начала подниматься, явно намереваясь уйти.
– Подожди! – Элайда уронила руки, которые протянула, не осознавая этого. С нее сорвут палантин. Ее усмирят. Но и этим дело не ограничится. – Какой… – Ей пришлось остановиться, чтобы проглотить ком в горле. – Какой совет предлагает моя хранительница? – Должен быть какой-то способ не дать этому случиться.
Вздохнув, Алвиарин подошла ближе. Гораздо ближе, чем прежде. Так близко обычно никто не стоял рядом с Амерлин – юбки женщин почти соприкасались.
– Во-первых, вы должны предоставить Тувин ее судьбе, по крайней мере сейчас. То же относится к Галине и остальным пленницам, не важно, кто их захватил, айильцы или Аша'маны. Любая попытка спасти их, предпринятая сейчас, приведет к тому, что все откроется.
Элайда медленно кивнула:
– Да. Понимаю. – Она не могла отвести полный ужаса взгляд от глаз Алвиарин, требовательно устремленных на нее. Должен быть способ! Нельзя допустить, чтобы все это произошло!
– И по-моему, нужно пересмотреть ваше решение относительно гвардии Башни. Вам не кажется, что после всего случившегося гвардию следует значительно увеличить?
– Я… найду способ. – О Свет, она должна все обдумать!
– Отлично, – пробормотала Алвиарин, и Элайду затопил бессильный гнев. – Завтра вы сами, лично, обыщете комнаты Джосейн и Аделорны.
– Зачем, Света ради?..
Алвиарин снова подергала ее полосатый палантин, на этот раз довольно грубо, будто собиралась сорвать его и вцепиться Элайде в горло:
– Насколько мне известно, Джосейн несколько лет назад нашла ангриал, но не сдала его. Боюсь, что Аделорна поступила еще хуже. Она без разрешения взяла ангриал из хранилища. Как только вы обнаружите пропажу, немедленно объявите о наказании. Весьма суровом. И при этом подчеркните, что Дорайзе, Кийоши и Фареллейн, напротив, могут служить образцом верного служения закону. Каждой из них вы сделаете подарок – отличного нового коня.
Элайде показалось, что глаза у нее сейчас выскочат из орбит.
– Зачем? – Время от времени любая сестра в нарушение закона хранила у себя какой-нибудь ангриал, но наказанием обычно служил нагоняй. Все сестры не раз испытывали подобное искушение. И что подумают остальные? Ответ очевиден. Все решат, что Дорайзе, Кийоши и Фареллейн просто подставили двух других. Джосейн и Аделорна были Зелеными, остальные – Коричневая, Серая и Желтая соответственно. Зеленая Айя придет в ярость. Они попытаются возместить нанесенный их престижу урон. Вытащат на всеобщее обозрение проступки остальных, которые, разумеется, всегда найдутся, подстрекая тем самым другие Айя к… – Зачем тебе это, Алвиарин?
– Элайда, для вас должно быть достаточно того, что я это советую. – В насмешливых холодных, но все же до этого мягких интонациях голоса Алвиарин неожиданно появились стальные нотки. – Теперь я хочу услышать, как вы собственными устами подтвердите, что сделаете то, что я сказала. Иначе я не стану прикладывать никаких усилий для того, чтобы помочь вам сохранить на плечах палантин. Говорите!
– Я… – Элайда попыталась отвести взгляд. О Свет, ей нужно подумать! Внутри у нее все сжалось. – Я… сделаю… то, что… мне… сказано.
Алвиарин улыбнулась своей неприятной холодной улыбкой:
– Увидите, от этого не будет большого вреда. – Неожиданно, шагнув назад, она растопырила юбки в легком реверансе. – С вашего позволения, я удаляюсь, чтобы дать вам возможность поспать остаток ночи. С утра у вас будет много дел – распоряжения для верховного капитана Чубейна, обыск комнат… Нам также необходимо решить, когда сообщить Башне об Аша'манах. – Тон Алвиарин не оставлял сомнений в том, что решать будет она. – И наверно, нужно начать планировать наши дальнейшие действия, направленные против ал'Тора. Не пора ли Башне открыто призвать его к повиновению? Подумайте хорошенько. Доброй ночи, Элайда.
Ошеломленная, как в тумане, Элайда проводила Алвиарин взглядом. Открыто призвать его к повиновению? Это означало бы навлечь на себя нападение этих… как она их назвала? Аша'манов. Всего этого не должно было случиться с ней. Только не с ней! Не соображая, что делает, Элайда швырнула бокал через всю комнату, и он вдребезги разбился о стену, на которой висел гобелен с цветочным орнаментом. Схватив обеими руками кувшин, она с воплем ярости подняла его над головой и тоже бросила, расплескав пунш. Предсказание не вызывало никаких сомнений! Она будет!..
Внезапно Элайда замерла, хмуро глядя на крошечные осколки хрусталя, прилипшие к гобелену, и более крупные, рассыпавшиеся по полу. Предсказание. Оно совершенно недвусмысленно обещало ей триумф. Ей! Алвиарин, может, и одержала маленькую победу, но будущее принадлежит Элайде. Тогда можно будет и отделаться от Алвиарин. Только потихоньку и таким способом, чтобы Совет не захотел поднимать шум. Как-нибудь так, чтобы никто не догадался, что тут замешана Элайда, и чтобы Алвиарин ни о чем не пронюхала, пока не станет слишком поздно. Внезапно на Элайду словно снизошло озарение – она поняла, как именно нужно действовать. Алвиарин не поверила бы, если бы ей рассказали. Никто бы не поверил.
Если бы Алвиарин увидела улыбку Элайды теперь, у нее подкосились бы колени. И когда все произойдет, Алвиарин еще позавидует Галине, живой или мертвой.
* * *
Остановившись в коридоре, куда выходили двери апартаментов Элайды, Алвиарин в свете стоячих светильников внимательно взглянула на свои руки. Как ни странно, они не дрожали. Она ожидала от этой женщины большего упорства, долгого сопротивления в борьбе. Но начало положено, и теперь нечего бояться. Если только Элайда не узнает о том, что за последние несколько дней по крайней мере из пяти Айя пришли сообщения, в которых так или иначе упоминалось об ал'Торе; о свержении Колавир сообщили агенты всех Айя в Кайриэне, способные держать в руках перо. Нет, даже если Элайда узнает, Алвиарин все равно ничто не грозит – с тем влиянием на эту женщину, которое она имеет теперь. И с Месаной в качестве покровительницы. С Элайдой покончено, не важно, осознаёт она это или нет. Если даже Аша'маны не смогут похвастаться полным разгромом Тувин и всех, кто отправился с ней, – а Алвиарин не сомневалась, что они разнесут их в пух и прах, судя по тому, что рассказала ей Месана о случившемся у Колодцев Дюмай, – все глаза-и-уши в Кэймлине растрезвонят повсюду, как только узнают о случившемся. Плюс еще какое-нибудь чудо вроде появления у порога мятежниц – и Элайду постигнет судьба Суан Санчей, не пройдет и нескольких недель. В любом случае начало положено, и если Алвиарин хочет стать свидетельницей остального, от нее требуется одно – повиноваться. И наблюдать. Не упускать ничего. Возможно, когда все будет кончено, накидка из семи полос ляжет на ее плечи.
* * *
Ранним утром, когда солнечный свет потоком вливался через окно, Сине обмакнула в чернила перо, но, прежде чем она успела написать следующее слово, дверь распахнулась и в комнату ворвалась Амерлин. Густые черные брови Сине взметнулись вверх. Она никак не ожидала увидеть Элайду; возможно, даже появление самого Ранда ал'Тора удивило бы ее меньше. И все же она положила перо и спокойно поднялась, опустив серебристо-белые рукава, которые закатала, чтобы не испачкать чернилами. Она присела – ровно в той степени, в какой это уместно для восседающей, которую в ее собственных апартаментах посетила Престол Амерлин.
– Надеюсь, мать, вы не обнаружили какую-нибудь Белую сестру, спрятавшую ангриал. – Сине горячо надеялась, что появление Амерлин не связано с тем, о чем она упомянула. Неожиданная атака Элайды на Зеленых, предпринятая всего несколько часов назад, в то время как большинство из них еще спали, вероятно, до сих пор вызывала возмущенные вопли и зубовный скрежет. На памяти ныне живущих никого еще не наказывали розгами за хранение ангриала, а сейчас это произошло сразу с двумя. На Амерлин, верно, опять накатил один из ее мерзких приступов бешенства.
Но если совсем недавно Элайдой и владело бешенство, сейчас от него, похоже, не осталось и следа. Некоторое время она пристально разглядывала Сине, холодная, точно замерзший пруд, в своем шелковом платье с красными вставками, а потом плавной походкой подошла к резному шкафчику, где на полочке стояли раскрашенные миниатюры из поделочной кости, изображающие членов семьи Сине. Все они давно умерли, но она по-прежнему любила каждого из них.
– Ты не вставала на том собрании Совета, когда меня выбирали Амерлин, – сказала Элайда, взяв портрет отца Сине, но тут же поставила его обратно и взяла портрет ее матери.
Брови Сине едва не поползли вверх снова, но она сдержалась, поскольку взяла за правило не удивляться ничему больше раза в день.
– О том, что Совет восседает, мать, меня известили, когда уже было слишком поздно. – Столько лет прошло, а легкий акцент Лугарда все еще чувствовался в ее речи.
– Да-да. – Отложив портрет, Элайда подошла к камину. Сине всегда питала слабость к кошкам, и резные деревянные фигурки этих животных, иногда в очень забавных позах, теснились на каминной полке. Амерлин хмуро оглядела эту выставку, зажмурилась и слегка вздернула подбородок. – Но ты осталась, – продолжала она, быстро обернувшись. – Все восседающие, которых не оповестили, сбежали из Башни и присоединились к мятежницам. За исключением тебя. Почему?