Корона когтей

– О, – брови Арона приподнимаются. – Что ж, я отправил двух джентльменов Пианета к целителям в Риску, как только тебя охватила лихорадка. Они вернулись с травами и новым режимом лечения. Вскоре тебе стало лучше. Я думаю, если мы выживем, то должны основать медицинскую школу. Возможно, не одну, а центр в каждом доминионе, где…

Арон продолжает описывать свой план, но я не обращаю на него внимания. Все, о чем я могу думать, – это Люсьен, и то, как он казался настолько реальным: прикосновение его губ к моему лбу, тяжесть его руки на моей. Но если Арон говорит правду – а почему бы и нет? – тогда Люсьен был просто еще одним из снов, которые преследовали меня последние несколько недель. Я не могу остановить слезы, катящие по моим щекам.

– Адерин, почему ты плачешь? Тебе больно? Мне позвать врачей? – Арон с тревогой смотрит на меня.

– Нет. Просто…

Он вздыхает.

– Все еще Люсьен? Я сидел с тобой, когда жар спал. Ты с ним разговаривала…

Что я могу ему сказать? Что мне кажется, будто я снова потеряла Люсьена? Я отрицательно качаю головой.

– Пожалуйста, просто обними меня.

Когда Арон снова обнимает меня, я зарываюсь лицом в его тунику и отдаюсь своему горю.



На следующее утро я просыпаюсь немного отдохнувшей, благодарной за быстрое исцеление, которым славится наш вид. Но моя раненая нога все еще окоченелая; по совету лечащего врача я провожу большую часть дня, прогуливаясь по лестницам и пещерам Эйрии. Повсюду небольшие группы людей. Дворяне обсуждают требования, которые я им предъявила. Бескрылые гадают, что решит Скайн. Кожа между лопатками покалывает от взглядов моих подданных, когда я прохожу мимо. Липкий воздух Эйрии становится еще тяжелее от тяжести ожидания.

Когда я замечаю Валентина в углу одной из пещер, я ухватываюсь за возможность отвлечься. Он сидит, скрестив ноги, на полу, заткнув уши пальцами – гул разговоров эхом отдается под высоким каменным потолком, – и изучает что-то, похожее на старую карту. Когда я останавливаюсь перед ним, он смотрит на меня и улыбается, немного неуверенно.

– Не хотите прогуляться со мной, милорд? Я хотела бы посмотреть, как продвигается ваш тоннель.

– Конечно, – он берет стопку бумаг, лежащую у ног, и мы спускаемся на нижние уровни. Два темных стражника играют в карты при свечах; они вскакивают и отдают честь, когда мы входим в пещеру за нижними воротами. Стена в конце исчезла. Вместо нее возникли черное пространство и ветер, который заставляет лампы стражников мерцать, несмотря на стекло, защищающее пламя. Половина пещеры заполнена горным оборудованием: кирками, деревянными подпорками, мотками веревки, ведрами и еще лампами. Валентин зажигает одну из них и ведет меня в темноту.

В свете фонаря видна широкая ровная дорога, просверленная в скале и уходящая от нижних ворот в гору. Воздух сух, холоден и полон пыли; земля наполняет мои ноздри и обволакивает мой язык. Глубина тишины заставляет меня дрожать. Я придвигаюсь ближе к Валентину.

– Сегодня никто не работает над тоннелем? – я напрягаю слух, ожидая услышать слабое эхо металла о камень.

– Люди работают все время, посменно, но они слишком далеко, чтобы их можно было услышать. Пять часов быстрой ходьбы, не меньше, – вздыхает он. – И мы еще не соединили этот тоннель ни с одним из тех, что проходят под Цитаделью.

Я думаю о расстоянии между Цитаделью и Эйрией и об огромном весе гор над ними.

– Не могу поверить, что кто-то смог создать такую штуку.

Валентин прижимает ладонь к гладкой каменной стене; в этом жесте есть что-то почти благоговейное.

– Я тоже ничего не понимаю. Никто в Селонии не смог бы сделать такой тоннель. Арон говорит, что в Солануме тоже неизвестна эта технология. Но, очевидно, когда-то известна была. И все же этого места нет ни на одной из карт, которые я нашел. Его конструкция и назначение были забыты много веков назад.

– Вы наткнулись на что-нибудь опасное? – я вглядываюсь в темноту, когда строчка из литаний всплывает на поверхность моей памяти.

«Вы скованы из ветра и воды, а в крови вашей бурлит огонь, но в земле есть тайны, которые вы не можете постичь».

Валентин с улыбкой качает головой.

– Никого не съели. Во всяком случае, пока нет. – Голоса позади нас привлекают мое внимание: группа мужчин с фонарями и кирками проходит мимо, приветствуя Валентина и кланяясь мне. – Следующая смена, – комментирует Валентин, когда они исчезают дальше в тоннеле. – Есть надежда, что сегодня мы сможем расчистить участок рухнувшей крыши. Я нашел карту подземелий в вашей библиотеке перед нападением, и Арон говорит… – он замолкает и опускает взгляд.

– Знаете, я не возражаю.

Он снова смотрит на меня, но выражение его лица скептическое.

– Честно, – я касаюсь его руки. – Я знаю, как Арон к вам относится. Я полагаю – надеюсь, – что его отношение взаимно.

– Да, – он тяжело сглатывает. – Но я понимаю, что между нами больше ничего не может быть. Арон придерживается своих брачных обетов. Он дает мне все, что может, и я… я доволен.

Печаль и тоска в его глазах выдают ложь в его словах, хотя я не сомневаюсь, что он верит, что говорит правду.

– Я люблю Арона, Валентин. Я хочу, чтобы он был счастлив. Так что, пожалуйста, не отчаивайтесь. Многое может измениться.

– Возможно, – он слегка улыбается. – А пока у меня есть свой тоннель. – Он протягивает мне пачку карт, которую держит в руках. – Видите, на том верхнем листе? Кажется, на ней видна шахта, ведущая вниз из подземелий.

Я беру карты и всматриваюсь в лист, на который указал Валентин. Он был сложен, и чернильные линии – не более чем темные складки. Слишком блеклые, чтобы я могла быть уверена в том, что вижу. И все же моя бедная Летия собиралась отправиться в подземелья…

Но если она добралась бы до них, то не нашла бы выхода. Я возвращаю карты Валентину и протираю глаза, пытаясь прогнать воспоминания о той ночи в башне во фьорде, запахе горящей кожи Летии, когда Зигфрид схватил ее за шею.

– Спасибо. Я думаю, что хотела бы сейчас вернуться на верхние уровни.

– Конечно, – в глазах Валентина читается беспокойство, но он не спрашивает меня.

Мы прошли всего несколько шагов, когда я услышала шаги позади нас.


– Возвращающаяся смена? – спрашиваю я.

– Слишком рано для этого. Возможно, кто-то из них что-то забыл.

Шаги становятся громче. Догоняют нас. Кто бы это ни был, он бежит. Я оглядываюсь через плечо и вздрагиваю.

Валентин, нахмурившись, поднимает лампу повыше.

– Валентин, – шепчу я, – ваш меч. – Наши враги за стенами Эйрии, поэтому каждый имеет право носить оружие в любое время. Валентин кладет карты и лампу на пол у края тоннеля, и мы прячемся в тени.

Свет другой лампы освещает изгиб тоннеля чуть позади. Свечение становится точкой света, когда тот, кто держит лампу, поворачивает за угол. Две фигуры, я полагаю. Хотя трудно сказать наверняка в темноте, кто это был.

Я крепче сжимаю рукоять меча, когда шаги замедляются.

– Смотри, – говорит одна из фигур, и мне приходится прикусить губу, чтобы не задохнуться. – Здесь кто-то побывал…

Женский голос. Один я знаю почти так же хорошо, как свой. Но это невозможно. Должно быть, у меня галлюцинации. Возможно, последние два дня были не более чем вызванным лихорадкой бредом расстроенного ума…

Женщина приближается. Она входит в круг света, отбрасываемый лампой Валентина, и наклоняется, чтобы рассмотреть пачку карт.

Если бы шок не лишил меня голоса, я бы выкрикнула ее имя. Летия.





Глава семнадцатая




Я не могу говорить. Но я могу двигаться. Я выхожу из тени, и Летия видит меня…

– Адерин… – она прижимает руки ко рту, и ее глаза наполняются слезами. – Это действительно ты? До нас дошли слухи, что тебя убил Зигфрид…

– Я думала, ты пропала. А потом Зигфрид сказал мне… – у меня перехватило дыхание, – он сказал, что замучил тебя до смерти. Во имя Творца, скажи мне, что ты не призрак…

– Она не призрак, Ваше Величество, – вторая фигура опускает лампу, чтобы я могла ясно увидеть лицо: Эмет, друг Арона и любимый капитан стражников. Он обнимает Летию за плечи. – Она из плоти и крови.

– О, моя дорогая сестра…

Я роняю меч, когда мы с Летией бежим навстречу друг другу. На краткий миг обнимаем друг друга за плечи, смеясь и плача одновременно. Валентин и Эмет улыбаются нашему восторгу.

– Как это могло случиться? – спрашиваю я сквозь слезы.

– Мы все объясним, – отвечает Летия. – Но я так голодна, Адерин. Мы шли часами – днями, – и с тех пор, как была взята Цитадель, у нас был скудный рацион.

Это объясняет ее впалые щеки и то, почему платье болтается на ней так свободно. Я бросаю взгляд на Эмета. Он тоже похудел. Но что действительно поражает меня в первый раз, так это яркая медь его волос, цвет его глаз и очень слабый блеск, который свет лампы придает его коже.

– Конечно, мы поднимемся наверх, у вас будет еда и все необходимое, а потом вы сможете ответить на все вопросы лорда Валентина. Но сначала… Эмет, я хотела бы пожать вам руку, если позволите. Пожалуйста, сними перчатку.

Карие глаза Эмета расширяются, но он делает, как я прошу, снимает перчатку и протягивает руку.

Я кладу свою руку в его, и он сжимает ее пальцами.

Ничего не происходит. Ни жжения, ни крика. Как я и предполагал, он один из Покаянных.

– Это сестра меня выдала? – спрашивает Эмет.

– Нет. Но я только сейчас поняла, как вы на нее похожи.

У Летии отвисла челюсть, когда она уставилась на наши руки.

– Но… но…

– Пойдем, – я улыбаюсь ей. – Нам есть о чем поговорить. – Я вывожу их из тоннеля. Тишина. Моя Летия вернулась из смерти в жизнь, и радость моя так глубока, что, если я заговорю, она может меня утопить.



Нас в комнате в башне шестеро, и этого достаточно, чтобы чувствовать себя немного тесновато. Летия и Эмет все еще ковыряются в тарелках – они рады разнообразию блюд кладовых Эйрии, которыми заставлен длинный стол. Дамарин сидит на подлокотнике кресла брата, положив руку ему на плечо. Рядом со мной Летия. Время от времени мы смотрим друг на друга и смеемся, и я знаю, что она чувствует тот же избыток счастья, что и я. Арон и Валентин, расспросив Эмета о его внезапном появлении, снова изучают свои карты.

Валентин был прав. Подземелье, через которое я прошла в прошлом году, подземелье, где был заключен Люсьен, является частью гораздо более старой структуры. Но только часть. Эмет заверил нас, что то подземелье, каким бы большим я его ни считала, не идет ни в какое сравнение с тем, что находится внизу, долгое время скрывающимся от знати на верхних уровнях Цитадели. Похоже, что темные стражники, по крайней мере, с тех пор, как стало известно о восстании в Селонии, готовили этот нижний уровень под убежище. Арон не очень хорошо воспринял это откровение, пока Эмет не заметил, что стражники также напомнили Арону о существовании Эйрии. Когда Патрус из Бритиса открыл двери Цитадели наемникам Таллис, именно на этот нижний уровень темные стражники попытались направить бескрылых слуг Цитадели, спасая как можно больше. Когда стало ясно, что немедленного изгнания Таллис не будет, они начали искать другой выход и нашли верхний конец тоннеля, другой конец которого обнаружил Валентин.

– Итак, – Арон постукивает пальцем по карте, – вся верхняя часть теперь свободна?