Королевский доступ
Часть 66 из 74 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Выполняй.
Таисса с любопытством посмотрела на Дира.
— Излучение на максимум, — произнесла она. — Но какое, к чёрту, излучение, если ты хочешь воспользоваться осколком?
— У нас две установки, — мягко сказал Дир. — Одна — как на дирижабле-тюрьме у Виктории. Она предназначена для защиты. Там очень сложная система наложения полей, чтобы не задело саму обсерваторию. Вообще-то защитных установок снаружи больше полудюжины, просто они объединены в единую цепь управления. И да, близость Источника их подпитывает: без неё они бы работать не смогли.
— А здесь, внутри, находится установка с осколком Источника? — спросила Таисса. — В главном зале? Которая будет действовать на всю планету через спутники?
Дир кивнул:
— И ты её уже видела.
— Уже пошли захватывать мир? — хмыкнул наёмник. — Ну, вперёд.
Таисса подняла бровь:
— А ты не боишься, что мы внушим всему миру чёрт знает что?
Наёмник пожал плечами:
— Вы же не настолько идиоты, чтобы начать с полного промывания мозгов вообще всем.
— Но рано или поздно к этому придёт. Может быть, даже сегодня.
Харон остро взглянул на неё. Потом на Дира.
— Всем, вообще всем, сразу и навсегда? Вот так сразу?
Дир покачал головой:
— Не внушение, Харон. Просто запечатление того, что Таис и я…
— Новые повелители мира, — хмыкнул Харон. — Что ж, этого следовало ожидать. Приятно, когда тебя никто не может разжаловать из Тёмных властелинов, а?
— Харон, над тобой тоже экспериментировали? — спросила Таисса. — Этим вот… запечатлением?
— Было очень странно, — задумчиво сказал Харон. — Просто одна секунда, когда мир взорвался перед глазами.
Харон вдруг улыбнулся, и на секунду в его голосе зазвучала такая улыбка и такая искренность, словно он на миг сделался Светлым.
— Это было… словно возвращение в детство. Я вдруг почувствовал, что мир хорош, люди добры, а я сам… На минуту-другую у меня словно появилась семья. И я… чёрт, я начал даже сочувствовать дурацким историям, которые мне рассказывали. Мне стало интересно слушать людей не потому, что это было выгодно, а потому что… хм. Похоже, потому, что они начали мне нравиться.
— Но всё прошло, верно? — уточнила Таисса. — Внушение действует лишь сутки.
— Верно. Но я всё помню.
— Видишь? — тихо проговорил Дир. — Его сознание не изменилось. Не изменилось вообще ничего, кроме любви к миру, и даже та присутствовала с самого начала где-то глубоко внутри. А могло бы появиться восхищение девочкой-Тёмной, которая призывала бы к свободе сознания. И чем это было бы плохо?
— Софист, — мрачно произнесла Таисса.
— Таис, власть над миром не может не иметь внешних проявлений. Тебе придётся согласиться, что людям что-то придётся внушить. Любить тебя — не такая уж и страшная просьба, правда?
— Ещё сравни меня с актрисой, которую обожает весь мир.
— И сравню, — спокойно сказал Дир. — С твоей матерью. Думаешь, она не сыграла свою роль в военной пропаганде? И «Второе сердце» не вдохновило Тёмных, отсрочив ваше поражение на недели и месяцы?
Он кивнул на Харона:
— Мы не будем внушать сейчас что-то всему миру. Но Харон вызвался нам помочь. Сейчас мы сделаем ему постоянное запечатление — и посмотрим на результат.
— Такое же запечатление, какое Харон уже получал? — уточнила Таисса. — Умение любить? Эмпатия? Доброта?
— Да.
Таисса повернулась к Харону:
— Тебе правда хочется уметь любить? Уверен? Или ты предпочёл бы остаться тем же мрачным, жадным и безжалостным типом?
— Ненавидишь меня? — с усмешкой спросил Харон.
Таисса покачала головой:
— Думаю, что ты совершил безнадёжную ошибку, разбив сферу и приговорив к смерти одного из самых моих близких людей на земле. Это другое.
Харон хмыкнул:
— Я не очень-то верю в эту вашу свободу воли, сознания и так далее. Мой мир делится на то, что хорошо для меня, и на то, что мне даром не нужно. А этот парень, — он кивнул на Дира, — обещал мне очень хорошие премиальные. Так что я не против: пробуйте.
— То есть мы сейчас будем внушать что-то не всему миру? — уточнила Таисса, глядя на Дира. — Только Харону? Он — наш эксперимент?
— Ты имеешь что-то против?
Таисса закусила губу. Пожалуй, ей и впрямь нечего было на это возразить. Запечатление на сутки сработало так, что Харон помнил его с улыбкой до сих пор.
Выбор был сделан. Осталось только его воплотить.
Дир протянул Таиссе руку.
— Идём, — сказал он. — Совершим чудо.
Зал обсерватории был пуст. Харон остался за двойными дверями, а перед Таиссой стояла мощная установка, ведущая к телескопу. И аппаратура, изящно встроенная в неё.
Дир подвёл Таиссу к небольшому возвышению, на котором стояло уютное мягкое кресло, и наклонился, настраивая что-то на электронном пульте. Виртуальные экраны вспыхивали и исчезали: он действовал на грани сверхскорости.
— Как ему удалось стать твоей правой рукой? — спросила Таисса. — Харону?
— Доверие. Ты плохо на меня повлияла, а я очень хотел обрести друга. — Дир потёр лоб. — Чудовищно, да? Никто не хочет дружить с мрачным Тёмным диктатором.
Таисса тихо засмеялась. И обняла его.
— Таис, — прошептал Дир. — Принцесса. Какое имя тебе больше нравится?
Таисса потёрлась носом о его рубашку.
— Быть рядом с тобой, — просто сказала она. — Неважно, как ты меня назовёшь. Но между нами слишком много всего произошло. А совсем недавно я была твоей пленницей, и я…
Его палец накрыл её губы.
— Шшш. Это всё сейчас неважно.
— Почему?
— Потому что я так говорю. Тёмный диктатор, забыла?
Его пальцы провели по её шее, спускаясь к позвоночнику, и Таиссу захлестнуло воспоминание. Космический корабль, попавший под метеоритный дождь. Руки, всё смелее скользящие по обнажённому телу, золотистое сияние силового поля и дыхание в унисон, и тогда они почти…
— Мы погибли тогда, — прошептала Таисса. — Но не сейчас.
Дир наклонился и поцеловал её. Её руки обвились вокруг него, сверху был купол и звёздное небо, и голова кружилась от ощущения чего-то большого и невозможного.
Чего-то, что вот-вот должно было осуществиться.
Первый шаг к совершенной симфонии. Первая нота.
Таисса сбросила пальто на пол, и Дир подхватил её, лёгкую, невесомую, укладывая в кресло. Обнял её колени, скользнул по вискам рукой, и Таисса ощутила лёгкое покалывание тонких металлических датчиков. Такой знакомый венец вновь был на её голове.
— Доверься мне, — шепнул Дир. — Не представляешь, как долго я мечтал оказаться там с тобой.
Таисса наклонилась к Диру, сидящему у её ног, и коснулась губами его губ. И тихо ахнула, когда такие же датчики, как на ней, украсили его голову.
— Это всё-таки произойдёт, — прошептала она. — Ты и я — там, внутри, в видении, в силе Источника, вместе. Интересно, это будет считаться, если мы займёмся там любовью?
Дир тихо засмеялся:
— А тебе бы хотелось?
Его взгляд поймал её, и они застыли друг против друга.
— Могу соврать, — произнесла Таисса. — Но не хочу.
Его руки легли ей на бёдра, сминая ткань платья.
— Готова? — прошептал он.
Таисса едва заметно кивнула.
Таисса с любопытством посмотрела на Дира.
— Излучение на максимум, — произнесла она. — Но какое, к чёрту, излучение, если ты хочешь воспользоваться осколком?
— У нас две установки, — мягко сказал Дир. — Одна — как на дирижабле-тюрьме у Виктории. Она предназначена для защиты. Там очень сложная система наложения полей, чтобы не задело саму обсерваторию. Вообще-то защитных установок снаружи больше полудюжины, просто они объединены в единую цепь управления. И да, близость Источника их подпитывает: без неё они бы работать не смогли.
— А здесь, внутри, находится установка с осколком Источника? — спросила Таисса. — В главном зале? Которая будет действовать на всю планету через спутники?
Дир кивнул:
— И ты её уже видела.
— Уже пошли захватывать мир? — хмыкнул наёмник. — Ну, вперёд.
Таисса подняла бровь:
— А ты не боишься, что мы внушим всему миру чёрт знает что?
Наёмник пожал плечами:
— Вы же не настолько идиоты, чтобы начать с полного промывания мозгов вообще всем.
— Но рано или поздно к этому придёт. Может быть, даже сегодня.
Харон остро взглянул на неё. Потом на Дира.
— Всем, вообще всем, сразу и навсегда? Вот так сразу?
Дир покачал головой:
— Не внушение, Харон. Просто запечатление того, что Таис и я…
— Новые повелители мира, — хмыкнул Харон. — Что ж, этого следовало ожидать. Приятно, когда тебя никто не может разжаловать из Тёмных властелинов, а?
— Харон, над тобой тоже экспериментировали? — спросила Таисса. — Этим вот… запечатлением?
— Было очень странно, — задумчиво сказал Харон. — Просто одна секунда, когда мир взорвался перед глазами.
Харон вдруг улыбнулся, и на секунду в его голосе зазвучала такая улыбка и такая искренность, словно он на миг сделался Светлым.
— Это было… словно возвращение в детство. Я вдруг почувствовал, что мир хорош, люди добры, а я сам… На минуту-другую у меня словно появилась семья. И я… чёрт, я начал даже сочувствовать дурацким историям, которые мне рассказывали. Мне стало интересно слушать людей не потому, что это было выгодно, а потому что… хм. Похоже, потому, что они начали мне нравиться.
— Но всё прошло, верно? — уточнила Таисса. — Внушение действует лишь сутки.
— Верно. Но я всё помню.
— Видишь? — тихо проговорил Дир. — Его сознание не изменилось. Не изменилось вообще ничего, кроме любви к миру, и даже та присутствовала с самого начала где-то глубоко внутри. А могло бы появиться восхищение девочкой-Тёмной, которая призывала бы к свободе сознания. И чем это было бы плохо?
— Софист, — мрачно произнесла Таисса.
— Таис, власть над миром не может не иметь внешних проявлений. Тебе придётся согласиться, что людям что-то придётся внушить. Любить тебя — не такая уж и страшная просьба, правда?
— Ещё сравни меня с актрисой, которую обожает весь мир.
— И сравню, — спокойно сказал Дир. — С твоей матерью. Думаешь, она не сыграла свою роль в военной пропаганде? И «Второе сердце» не вдохновило Тёмных, отсрочив ваше поражение на недели и месяцы?
Он кивнул на Харона:
— Мы не будем внушать сейчас что-то всему миру. Но Харон вызвался нам помочь. Сейчас мы сделаем ему постоянное запечатление — и посмотрим на результат.
— Такое же запечатление, какое Харон уже получал? — уточнила Таисса. — Умение любить? Эмпатия? Доброта?
— Да.
Таисса повернулась к Харону:
— Тебе правда хочется уметь любить? Уверен? Или ты предпочёл бы остаться тем же мрачным, жадным и безжалостным типом?
— Ненавидишь меня? — с усмешкой спросил Харон.
Таисса покачала головой:
— Думаю, что ты совершил безнадёжную ошибку, разбив сферу и приговорив к смерти одного из самых моих близких людей на земле. Это другое.
Харон хмыкнул:
— Я не очень-то верю в эту вашу свободу воли, сознания и так далее. Мой мир делится на то, что хорошо для меня, и на то, что мне даром не нужно. А этот парень, — он кивнул на Дира, — обещал мне очень хорошие премиальные. Так что я не против: пробуйте.
— То есть мы сейчас будем внушать что-то не всему миру? — уточнила Таисса, глядя на Дира. — Только Харону? Он — наш эксперимент?
— Ты имеешь что-то против?
Таисса закусила губу. Пожалуй, ей и впрямь нечего было на это возразить. Запечатление на сутки сработало так, что Харон помнил его с улыбкой до сих пор.
Выбор был сделан. Осталось только его воплотить.
Дир протянул Таиссе руку.
— Идём, — сказал он. — Совершим чудо.
Зал обсерватории был пуст. Харон остался за двойными дверями, а перед Таиссой стояла мощная установка, ведущая к телескопу. И аппаратура, изящно встроенная в неё.
Дир подвёл Таиссу к небольшому возвышению, на котором стояло уютное мягкое кресло, и наклонился, настраивая что-то на электронном пульте. Виртуальные экраны вспыхивали и исчезали: он действовал на грани сверхскорости.
— Как ему удалось стать твоей правой рукой? — спросила Таисса. — Харону?
— Доверие. Ты плохо на меня повлияла, а я очень хотел обрести друга. — Дир потёр лоб. — Чудовищно, да? Никто не хочет дружить с мрачным Тёмным диктатором.
Таисса тихо засмеялась. И обняла его.
— Таис, — прошептал Дир. — Принцесса. Какое имя тебе больше нравится?
Таисса потёрлась носом о его рубашку.
— Быть рядом с тобой, — просто сказала она. — Неважно, как ты меня назовёшь. Но между нами слишком много всего произошло. А совсем недавно я была твоей пленницей, и я…
Его палец накрыл её губы.
— Шшш. Это всё сейчас неважно.
— Почему?
— Потому что я так говорю. Тёмный диктатор, забыла?
Его пальцы провели по её шее, спускаясь к позвоночнику, и Таиссу захлестнуло воспоминание. Космический корабль, попавший под метеоритный дождь. Руки, всё смелее скользящие по обнажённому телу, золотистое сияние силового поля и дыхание в унисон, и тогда они почти…
— Мы погибли тогда, — прошептала Таисса. — Но не сейчас.
Дир наклонился и поцеловал её. Её руки обвились вокруг него, сверху был купол и звёздное небо, и голова кружилась от ощущения чего-то большого и невозможного.
Чего-то, что вот-вот должно было осуществиться.
Первый шаг к совершенной симфонии. Первая нота.
Таисса сбросила пальто на пол, и Дир подхватил её, лёгкую, невесомую, укладывая в кресло. Обнял её колени, скользнул по вискам рукой, и Таисса ощутила лёгкое покалывание тонких металлических датчиков. Такой знакомый венец вновь был на её голове.
— Доверься мне, — шепнул Дир. — Не представляешь, как долго я мечтал оказаться там с тобой.
Таисса наклонилась к Диру, сидящему у её ног, и коснулась губами его губ. И тихо ахнула, когда такие же датчики, как на ней, украсили его голову.
— Это всё-таки произойдёт, — прошептала она. — Ты и я — там, внутри, в видении, в силе Источника, вместе. Интересно, это будет считаться, если мы займёмся там любовью?
Дир тихо засмеялся:
— А тебе бы хотелось?
Его взгляд поймал её, и они застыли друг против друга.
— Могу соврать, — произнесла Таисса. — Но не хочу.
Его руки легли ей на бёдра, сминая ткань платья.
— Готова? — прошептал он.
Таисса едва заметно кивнула.