Королева Солнца
Часть 61 из 91 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Готово, – прошептал из темноты Нимани.
Джелико и главный лесничий поползли влево, Тау – вправо. Дэйн последовал за доктором.
– Когда начнется, хватай барабан! – шепнул ему на ухо Тау. – Делай что хочешь, только держи его покрепче!
– Есть, сэр!
С севера донесся пронзительный вопль, полный панического ужаса. Песня смолкла, барабанщик замер с поднятой рукой. Дэйн рванулся вперед и в прыжке сшиб хатканина с ног. Барабанщик не успел подняться с колен – дуло флеймера обрушилось ему на голову, и он растянулся во весь рост. Дэйн схватил барабан и прижал к груди одной рукой, наведя оружие на изумленных местных.
С другого конца лагеря поднялся оглушительный шум – треск бластеров, пронзительный вой игольника. Дэйн попятился и упал на одно колено, готовый в любую секунду открыть огонь по сбитым с толку хатканам. Барабан он поставил на землю вплотную к себе. Твердой рукой держа флеймер, левой Дэйн начал выстукивать новый ритм. Вместо прежних глухих ударов резкая отрывистая дробь прокатилась по болотам, перекрывая звуки боя. Невозможно забыть ритм «Возвращения на Терру». Дэйн барабанил что было силы, и неотвязное «ту-тум-ту-дум» звучало так мощно, что переполошило весь лагерь.
Хатканские бандиты ошарашенно уставились на Дэйна, разинув рот и сверкая белками глаз на темных лицах. Они совершенно растерялись от неожиданности. Дэйн не смел отвести взгляд и проверить, как идет бой на другом краю лагеря, но появление Тау он увидел.
Доктор вступил в круг света от костра не своей обычной расслабленной походкой звездолетчика, а воинственной танцующей поступью. При этом он что-то пел под барабанный бой в ритме «Возвращения на Терру». Слов Дэйн не разбирал, но догадывался, что они вместе с аккомпанементом плетут прочную сеть, связывающую певца со слушателями, – точно так же, как Ламбрилло плел свою сеть на террасе в крепости.
И Тау их поймал! Накрепко связал всех до единого. Дэйн положил оружие себе на колено и принялся правой рукой тоже отбивать удары.
Ту-тум-ту-дум… Безобидный припев известной песенки у него в голове звучал все тише, и Дэйну удалось как-то различить угрозу, что таилась в словах Тау.
Доктор дважды обошел по кругу костер. Потом остановился, выдернул из-за пояса ближайшего бандита охотничий нож и указал острием на восток, в темноту. Расскажи кто, Дэйн бы не поверил, что их корабельный врач умеет такое. В неверном свете костра Тау сражался с невидимым противником – отступал, нападал, уклонялся, наносил удары ножом, и все это под стук барабана. Дэйн даже не сознавал, что продолжает отбивать ритм. Было совсем легко представить себе второго участника поединка. И когда доктор нанес последний беспощадный удар, Дэйн глупо уставился на землю, почти удивляясь, что там не лежит мертвец.
Тау вновь повернулся лицом к востоку и церемонно отсалютовал ножом. Затем положил нож на землю и встал, расставив ноги по обе стороны от клинка.
– Ламбрилло! – Уверенный голос доктора перекрыл барабанный бой. – Ламбрилло! Я жду.
Глава 8
Дэйн краем сознания заметил, что шум на дальнем краю лагеря стихает, и приглушил стук барабана. Хатканские бандиты кивали и раскачивались в такт движению его пальцев. Голос Тау и на него действовал. Но кто явится на зов? Призрак, созданный, чтобы привести их сюда? Или сам шаман?
Дэйну казалось, что красноватый свет от костра померк, хотя на самом деле огонь пылал по-прежнему. В воздухе висел горьковатый запах гари. Позже Дэйн не мог сказать наверняка, что из этого было явью, а что – результатом перенапряжения нервов. Да и неизвестно, видели все присутствующие одно и то же или нет. Быть может, каждый хатканин и каждый инопланетник видел что-то свое, продиктованное именно его мироощущением и жизненным опытом?
Нечто приближалось с востока – еще менее вещественное, чем тварь, сотканная из болотного тумана. Незримая угроза надвигалась на костер и на все, что символизирует для человека огонь, – безопасность, дружбу, защиту от древних ночных опасностей. Существовала ли эта угроза только в их сознании? Или Ламбрилло сумел в ней воплотить свою ненависть?
Незримое леденило кровь, вытягивало телесные силы, вгрызалось в мозг, тяжелыми гирями повисало на руках и приковывало ноги к земле. Стремилось обратить человека в глину, которую кто-то сможет лепить по своей прихоти. Мрак, пустота – все, что противоположно жизни, теплу и реальности, собралось воедино в ночи и двинулось на них.
Однако на пути невидимой волны стоял Тау с высоко поднятой головой. И между его ступнями, твердо упирающимися в землю, сияло собственным светом лезвие ножа.
– А-а-а! – Тау издал переливчатую трель навстречу наползающей угрозе и вновь запел, чуть-чуть повысив голос, чтобы неведомые слова четко ложились на размеренный ритм барабана.
Дэйн заставил отяжелевшие руки подниматься и опускаться в прежнем темпе. Он не поддастся неведомой нечеловеческой силе.
– Ламбрилло! Я, Тау с иной звезды, иного неба, иной планеты, вызываю тебя – приди, померимся силами! – В голосе доктора зазвучали резкие, командные нотки.
В ответ нахлынула новая волна черного отрицания, сильнее прежнего, сбивающая с ног. Так океанский прибой тяжко бьется о скалы. Дэйну показалось, что на этот раз ее черную массу можно увидеть воочию. Он поскорее отвел взгляд, пока она не обрела плоть, и сосредоточился на движениях своих рук, ударяющих по барабану. Отказываясь верить, что неведомая сила расплющит их всех, словно молот. Раньше Тау рассказывал о подобных вещах, но в привычной обстановке, на борту «Королевы» это были всего лишь рассказы. А здесь опасность ощущалась слишком остро. Однако доктор не склонился перед ней – стоял все так же прямо, когда волна обрушилась на него всей своей мощью.
А под нависающим гребнем всеобщего разрушения шел тот, кто управлял волной. Не призрак, созданный из подручных материалов в виде болотного тумана, а человек. Он ступал неслышно, с пустыми руками, как и доктор, но кулаки были сжаты, словно держали невидимое оружие.
Волна неохотно отступила. Хаткане со стонами повалились ничком, слабо хлопая по земле ладонями. Ламбрилло вышел на свет, и тогда один из лежащих поднялся на четвереньки. Двигаясь мучительными рывками, он пополз к Тау. Голова у него моталась из стороны в сторону, как у мертвой скальной обезьяны. Дэйн, продолжая выстукивать ритм одной рукой, другой нащупал флеймер. Хотел крикнуть, предупредить, но не смог издать ни звука.
Тау взмахнул рукой, описывая в воздухе круг.
Зрачки ползущего человека повторили его движение, глаза закатились, только белки́ слепо блестели в тусклом свете костра. Человек поравнялся с врачом и пополз дальше, к Ламбрилло, скуля, как собака, не сумевшая выполнить приказ хозяина.
– Довольно, Ламбрилло! – проговорил Тау. – Это дело только между тобой и мной. Или ты боишься помериться силами один на один? Разве Ламбрилло так слаб, что вынужден посылать вместо себя другого?
Доктор поднял руки над головой, затем резко опустил и, наклонясь, коснулся земли. Когда он снова выпрямился, в руках у него был нож, и доктор не глядя швырнул его за спину.
Дым от костра вытянулся длинным языком, обвился вокруг Ламбрилло и в следующий миг развеялся, а на том месте, где только что стоял человек, очутился черно-белый зверь. Украшенный кисточкой хвост хлестал по бокам, на морде застыло выражение лютой ненависти.
Тау только рассмеялся. Смех прозвучал как удар хлыста.
– Ламбрилло, мы оба с тобой мужчины. Сразимся по-мужски, а фокусы прибереги для тех, кто не умеет видеть. Дети малые играют, ну так на то они и дети…
Его низкий голос все еще звучал, но сам Тау исчез. На его месте угрожающе раскачивался громадный волосатый зверь, обратив к врагу обезьянью морду. Одно невероятное мгновение напротив хатканского льва стояла терранская горилла, а потом звездолетчик вновь стал собой.
– Время для игр закончилось, хатканин! Ты хотел убить нас, правда? Так пусть уделом побежденного станет смерть!
Лев исчез. Человек смотрел настороженно, как фехтовальщик на поединке с кровным врагом. Дэйн не заметил, чтобы Ламбрилло пошевелился, но пламя костра взметнулось, будто в огонь подкинули хворосту. Языки пламени разлетелись багровыми птицами и закружились возле Тау, окутав его плотным огненным коконом. Дэйн больше не мог рассмотреть доктора. Запястья у него ныли от долгого напряжения. Подняв одну руку, он заслонил глаза от нестерпимого блеска огненного столба.
Тогда Ламбрилло запел. Шквал слов обрушился на Дэйна. Его руки, предатели, начали сбиваться на ритм чужой песни! Дэйн застыл, потом заставил свои руки пробарабанить несколько беспорядочных ударов, ничем не напоминающих ни «Возвращение на Терру», ни песнопения шамана. Тум! Тудум! Тум! Дэйн колотил как попало, не жалея барабана. Больше всего ему хотелось вот так же измолотить Ламбрилло.
Огненный столб качнулся, затрепетал, словно под сильным ветром… и рассыпался искрами. Тау, невредимый, стоял и улыбался.
– Огонь! – Он нацелил указательные пальцы на Ламбрилло. – Призови еще и землю, и воду, и воздух, колдун! Призови ураган, потоп, землетрясение! Тебе меня ничем не одолеть!
Из темноты за спиной Ламбрилло ринулась туча разнообразных существ и закружила в свете костра, чудовища и люди вперемешку. Какие-то обличья показались Дэйну знакомыми, других он никогда не видел. Люди в одежде иных планет, в мундирах звездолетчиков, мужчины, женщины – они смеялись, плакали, проклинали, угрожали.
Должно быть, Ламбрилло бросил в бой образы из памяти доктора. Дэйн зажмурился, чтобы не стать невольным соглядатаем чужого прошлого, и все же успел увидеть, как застыло лицо Тау, словно маска с заострившимися скулами. И все же доктор удерживал кривую улыбку, бестрепетно встречая каждое воспоминание, принимая несомую ими боль и отодвигая ее в сторону.
– Они больше не имеют надо мною власти, о ты, блуждающий в темноте!
Дэйн открыл глаза. Призраки поблекли, сделались бестелесными тенями. Ламбрилло хищно сгорбился, оскалив зубы. На его лице ясно читалась ненависть.
– Ламбрилло, я не глина, чтобы ты ее лепил по своему хотению! И сейчас я говорю – пора заканчивать…
Тау медленно развел руки, ладонями книзу. На земле под ними по обе стороны от доктора возникли и сгустились две черные тени.
– Ты сам себя заковал в цепи. Ты был охотником – стань же теперь добычей!
Тени начали тянуться вверх, словно вырастая из плотно утоптанной почвы. Когда ладони Тау поднялись на уровень плеч, доктор замер. Справа и слева от него припали к земле черно-белые львы – в точности таких Ламбрилло призывал своим колдовством.
«Лев» Ламбрилло был крупнее настоящих местных львов, разумнее, опаснее. Такими же были и эти звери. Оба внимательно смотрели в лицо доктору.
– Доброй охоты, мохнатые братья, – проговорил он почти ласково. – Тот, на кого вы охотитесь, немало вас развлечет.
– Прекратить!
За спиной Тау из темноты выскочил человек. В свете костра было видно, что он одет в инопланетный костюм, а в руке у него – бластер, нацеленный на ближайшего зверя. Заряд попал в цель, но даже не опалил шкуру льва.
Тогда человек навел бластер на доктора. Дэйн выстрелил первым. Нападающий вскрикнул, выронил бластер из обожженной руки и попятился, пошатываясь и ругаясь.
Тау плавно взмахнул руками. Повинуясь его жесту, львы повернули косматые головы. Горящие красные глаза уставились на Ламбрилло.
Шаман выпрямился и с ненавистью крикнул доктору:
– Я не побегу, как жалкая добыча, демон!
– А я думаю, побежишь, Ламбрилло. Ты уже испробовал страх, каким раньше заставлял напиться других. Теперь он течет у тебя в крови, туманит разум, отнимает мужество. Ты охотился на тех, кто сомневался в твоей мощи, кто стоял у тебя на пути. Ты хотел их стереть с планеты Хатка. Можешь ли ты сомневаться, что теперь они ждут встречи с тобой в последней тьме? То, что познали они, познаешь и ты. Сегодня ты показал мне все слабости, все грехи из моего прошлого, чтобы я скорбел о них. То же и ты будешь вспоминать в те недолгие часы, что тебе остались. О да, Ламбрилло, ты побежишь!
Произнося все это, доктор приблизился к противнику. Черно-белые хищники вышагивали рядом с ним. Тау наклонился, поднял щепотку земли, трижды плюнул на нее и швырнул комочек в шамана. Крохотный комочек земли ударился в грудь Ламбрилло, чуть выше сердца, и хатканин зашатался, словно от смертельной раны.
На этом Ламбрилло окончательно сломался. С протяжным воем он бросился бежать, не разбирая дороги, как человек, лишившийся всякой надежды. Львы бесшумными скачками следовали за ним. Все трое скрылись в подлеске.
Тау покачнулся и прижал руку к голове. Дэйн пинком отбросил барабан, кое-как встал – ноги затекли от долгого сидения в неудобной позе – и бросился к доктору. Но Тау еще не закончил. Подойдя к распростертым на земле охотникам, он резко хлопнул в ладоши.
– Вы мужчины, и с этого дня будете вести себя как мужчины. Что было, того больше нет. Встаньте свободными. Темная сила настигла того, кто использовал ее во зло. Можете больше не бояться, что коварный враг подстерегает вас в еде, в питье, лежит рядом с вами на циновке.
– Тау!!! – Крик Джелико пробился сквозь гомон очнувшихся браконьеров.
Но Дэйн успел первым подхватить падающего доктора. Правда, не удержал и под весом бесчувственного тела сел на землю. Голова доктора лежала у него на плече, туловище навалилось на Дэйна неподъемным весом. На один ужасный миг показалось, что в руках у него и правда мертвец. Может, кто-то из браконьеров отомстил за своего опозоренного предводителя? Но тут Тау вздохнул и задышал ровно. Дэйн изумленно посмотрел на капитана.
– Он спит!
Джелико, встав на колени, проверил, бьется ли сердце, потрогал измученное грязное лицо доктора.
– Пусть выспится, – отрывисто проговорил капитан. – Ему тяжело пришлось.
Какое-то время ушло на подведение итогов. Двое инопланетных браконьеров были убиты. Третий браконьер и звездолетчик стали пленниками. Нимани прибавил к числу убитых еще и того, которого Дэйн сжег, спасая Тау. Когда молодой человек, устроив доктора под навесом, вернулся к остальным, Асаки и Джелико вели импровизированное расследование.
Нимани ловко связал все еще не совсем пришедших в себя местных охотников, а инопланетных нарушителей тем временем допрашивали.
– Сотрудник «Интерсолар», верно? – Потирая грязной рукой измазанный в земле подбородок, Джелико оценивающе разглядывал человека в костюме звездолетчика. – Покушался на торговые права «Комбайна»? Рассказывай все как есть! Ты ведь понимаешь, твое начальство живо от тебя отречется. Они не спасают неудачников, когда речь идет о темных делишках.
– Мне нужна медицинская помощь! – огрызнулся тот, баюкая обожженную руку. – Или вы задумали отдать меня на растерзание дикарям?
– Если вспомнить, что ты стрелял из бластера в нашего доктора, – с акульей улыбкой ответил капитан, – глядишь, ему и не захочется штопать твои пальчики. Кто сует руки куда не следует, запросто может обжечься. И во всяком случае, доктору сперва нужно как следует отдохнуть. Я сам тебе окажу первую помощь. Заодно и поговорим. Значит, «Интерсолар» теперь занимается браконьерством? Эта новость наверняка порадует «Комбайн». Вы им и так поперек горла.
Ответ был весьма выразительным, хотя и не содержал никакой ценной информации. Однако форма звездолетчика не оставляла места для сомнений.
Дэйн без сил растянулся во весь свой немаленький рост на циновках. Дальнейшая дискуссия его уже не интересовала.