Королева под снегом

– Черт побери! Если это натворила Елизавета, трудно будет продолжать следствие, – пошутил Найджел.

– Стюарт, мы говорим о королеве!

– Извини, но это ничего не меняет. Нельзя преследовать того, кто укрывается от следствия на том свете. Не говоря о том, что на нас ополчатся Виндзоры…

– Бедняжка, он так переживает, он думал, что это он во всём виноват и его арестуют, – сказала Гарди. – Дух королевы превратился в тигра! Мне пришлось сказать ему, что этого не может быть… что королева никогда не нападет так на своих подданных. Он, как все дети, путает правосудие с наказанием. Мне удалось его успокоить.

– Я тебе верю! Это точно в твоем духе. Иногда я спрашиваю себя, почему ты не расследуешь преступления в стране плюшевых игрушек…

– Что дал допрос о кузенах?

– Ничего!

– Думаешь, Нур их защищает?

Вместо ответа Найджел чмокнул губами и, пожав плечами, достал досье миссис Биглет. Он еще раз изучил план дома и фотографии и посмотрел для сравнения в своем телефоне окрестные виды, снятые им самим.

Гарди тем временем перечитывала первые свидетельские показания в поисках несоответствий и полуправды.

Найджел поднялся и стал мерить шагами кабинет. У него это был признак усиленной работы мысли. Детектив что-то ухватил, зацепку, как он говорил, что-то не столь весомое, как улика, но путеводную ниточку. След.

Он вернулся к фотографиям, потом положил обе ладони на стол Гарди и окликнул ее поверх компьютера.

– Знаешь, что я думаю? Не такая уж это и глупость – теория маленького Хана.

Он выдвинул ящик, достал ключи от служебной машины, и они звякнули в его руке.

– Давай вернемся туда.





23




Приехав к миссис Биглет, они застали Нур беседующей со слесарем, который менял замок на входной двери.

– Миссис Фезаль, мы не задержим вас надолго, – сказал ей Найджел на лестничной площадке и направился в гостиную. – Не входите, там всё вверх дном.

Он передвинул кресло к экрану телевизора, в центр комнаты, сравнил расположение мебели с планом, скопированным Гарди.

– Всё началось отсюда, – заметил он. – Разрушения идут концентрическими кругами вокруг телевизора, который остался цел. Они образуют своего рода спираль, как будто циклон, расширяясь, набирал силу. Это не просто мизансцена, это больше похоже на ритуал.

Гарди скрестила на груди руки и пошире расставила ноги для упора.

– Я пытаюсь уловить твою мысль. Ты же не хочешь сказать, что какая-то сила, вырвавшаяся из экрана, устроила такой бардак? Давай держаться в области рационального, пожалуйста!

– Я хочу сказать, что движения и их скорость важнее, чем примененная сила. Широкие круговые движения, донельзя быстрые, вроде как свинг очень подвижного боксера. И не использовали ни молотка, ни тяжелого тупого предмета. Никаких следов ударов. Всё либо порвано, либо разбито. Но в основном изодрано в клочья. Для этого нужно кривое лезвие, да, кривое, острое и крепкое.

Найджел подошел к крышке рояля и показал царапины – глубокие параллельные борозды.

Потом приподнял изодранную занавеску: разрывы тоже были параллельны. Он опустился на четвереньки, чтобы обследовать ковер, сравнил фотографии в своем смартфоне со всеми отметинами на вещах из дерева и ткани.

– Хорошо видно, что было несколько лезвий, расположенных в ряд, как четыре зуба на расческе. Эти типы использовали металлическое оружие, вроде даги с несколькими когтями, и они кружились, нанося удары.

Найджел растопырил пальцы, согнув их и выставив вперед ногти.

– Это был своеобразный танец, видишь?

Он размахнулся, словно нанося удар когтями, потом другой рукой, вращаясь вокруг своей оси всё быстрее и быстрее.

– Вот так, видишь? Видишь?

При каждом движении он подражал кошке, рассекающей воздух вокруг себя растопыренными когтями.

Он продвигался вперед скачками, хмуря брови, чтобы сделать свои движения убедительнее.

У Гарди округлились глаза, потом она закрыла лицо одной рукой, упершись локтем в другую, и как могла пыталась сдержаться, но это было сильнее ее: она засмеялась, мелко трясясь, не в силах остановиться.

Самое смешное было, когда Найджел пытался подпрыгнуть вверх, походя при этом на мальчишку, впервые играющего в баскетбол. Время от времени Гарди удавалось выговорить: «Я вижу», – и она снова принималась хохотать, трясясь всем телом. До Найджела мало-помалу дошла смехотворность ситуации, и он наконец остановился, уперев руки в бока и наклонившись вперед, чтобы перевести дыхание.


– На этот раз, – проворчала Гарди, – не говори мне, что это твой нюх вывел тебя на след.

И ее снова разобрал смех.

Найджел выпрямился, грозно нахмурившись.

– Гарди, прекрати сейчас же, это невыносимо! Иногда мне кажется, что тебе не место в полиции.

Она состроила гримаску и пошла к двери танцующим шагом, изображая руками движения медвежьих лап, отнюдь не без элегантности, хотя ее еще сотрясал смех.

Найджел в последний раз обвел взглядом комнату.

Он, напротив, был очень серьезен.

Они вернули на дверь оградительную ленту.

На лестничной площадке Найджел повернулся к Нур, как будто ему в голову пришла новая мысль.

– Миссис Фезаль, вы помните, при каких обстоятельствах ваш кузен Джаред вас избил?

– При каких обстоятельствах?

– Как он это сделал?

Нур поднесла руку к щеке.

– Он дал мне две крепкие затрещины, растопырив пальцы. Я неделю ходила с синяками.





24




Первым, что увидел Элиот, проснувшись, был портрет гогеновской таитянки на стене.

– Сэм…

Он выбежал в кухню в одних трусах и застал мать уже на пороге. На столе дымился чайник, поджаренные тосты ждали рядом с банкой апельсинового мармелада.

– Я побежала, сынок. Вернусь опять поздно. И лучше вряд ли будет, – добавила она, показывая газету. – Всеобщая мобилизация, код – Лондон Бридж.

– Мама, ты знаешь Гогена?

– Художника? Что за вопрос!

– Сейчас выставка, мы могли бы пойти вместе в выходные?

Джун на короткий миг застыла, взявшись за дверную ручку и широко открыв рот.

– Я бы с радостью, но ты в курсе, что будет масса церемоний по королеве? Объявили официальный траур на двенадцать дней. Музеи могут быть закрыты. Я пока не знаю, как всё будет у нас, включая субботу и воскресенье, но, думаю, наша служба будет работать в состоянии повышенной готовности. А ты… какая у тебя программа на сегодня?

– Продолжать искать работу, – ответил Элиот со всей серьезностью, надкусив тост.

– Понятно…

Джун закрыла за собой дверь, всё еще озадаченная.

– Гоген? – спросила она, обращаясь к лестнице.

Элиот услышал ее удаляющиеся шаги, потом кряхтение старенького лифта.

Он посидел немного в раздумье, упершись подбородком в ладони. Потом принял душ, оделся, взял блокнот, куда обычно записывал всё, что приходило ему в голову. Он спустился к газетному киоску, купил «Гардиан» – «Королевы больше нет», «Таймс» – «Последнее царствование», «Дэйли миррор» – «Прощай, Елизавета», «Сан» – «Никто больше не скажет „Лилибет“». Сев за столик в ближайшем кафе, он два часа формулировал в уме вопросы по поводу смерти королевы. Потом он сел в метро и вышел в Уайтчепеле. Найти дом Мэдди не составило труда, сложнее было войти.

Он встал на страже через три дома и будто бы уставился в телефон, а сам внимательно наблюдал за прохожими и жильцами. К Мэдди вошла женщина. Она вышла десять минут спустя.

Элиот окликнул ее:

– Здравствуйте. Извините, вы знаете Мэдди?

– Миссис Ирлингтон? А что?