Королева Бедлама

Кровь прилила к щекам Мэтью, однако, когда он обернулся к Берри, та лишь пожала плечами и показала щербинку между зубами, кротко улыбнувшись.

— Все хорошо, не переживай. Я ведь хотела пройтись пешком. Ты с нами пообедаешь?

— У меня есть несколько дел, буду попозже.

— Хорошо. Дедушка тебя ждет. Всего доброго, сэр! До свиданья, мадам, — сказала она Полларду и вдове и с этими словами зашагала прочь с саквояжем и стопкой бумаги в руках.

— Ну, живо садись! — поторопил его Поллард. — Надо кое-что обсудить.





Глава 30




Когда Мэтью сел напротив своих спутников, положил к ногам мешок с вещами и лошади зацокали по набережной на юг, миссис Деверик выразительно взглянула на него и спросила:

— Вы решили не утруждать себя бритьем, молодой человек?

— Прошу прощения за неподобающий вид. Планирую сегодня же наведаться к мистеру Рейно.

— Слышал, он неплохой мастер, — заметил Поллард. — Но лично я и близко не подпустил бы к себе раба, вооруженного бритвой.

— Мистер Рейно — свободный человек, — напомнил ему Мэтью. — Уже пять лет как, если не ошибаюсь.

— Что ж, значит, вы смелее меня. Я-то боюсь, как бы ему не взбрело в голову вернуться к своим дикарским замашкам в самый неподходящий момент — за бритьем моей шеи. Ладно… Мы с миссис Деверик сочувствуем вашей беде. Где вы теперь живете?

— В молочном погребе возле дома Григсби. — Краем глаза он заметил, как рука миссис Деверик в черной перчатке взлетела к губам. — Это временно. От силы на месяц.

— Молочный погреб!.. — На лице Полларда мелькнула улыбка. — Полагаю, в молоке у вас недостатка теперь нет — пей сколько влезет?

— Молоко там хранили еще голландцы, а сейчас… — Мэтью решил прекратить эти пустые церемонии и прямо спросил: — Вы хотели что-то обсудить? — Он перевел взгляд на вдову. — С глазу на глаз?

— Ах да! — Поллард достал из кармана сюртука конверт с письмом. — Миссис Деверик желает отвечать на вопросы в моем присутствии.

Мэтью не сводил глаз со вдовы:

— Мадам, неужели вам для этого необходим адвокат? Вопросы совсем не сложные.

— Я решил, что так будет лучше, — вмешался Поллард. — В конце концов, я обязуюсь защищать своих клиентов — за это мне и платят.

— Безусловно, однако в данном случае защищать ее не от кого. Не от меня же?

— Мистер Корбетт, в сложившейся ситуации мы все хотим ясности, не так ли? Я непременно присутствовал бы при подобном допросе, проводи его главный констебль Лиллехорн. И уж конечно, мое присутствие необходимо, когда такого рода вопросы задает секретарь — каким бы умным и интересным юношей ни полагала его моя клиентка. Простите, миссис Деверик, считаю своим долгом повторить, что вся эта затея кажется мне чистой воды фарсом. Что может узнать этот паренек, если даже профессионалы не в сост…

— Ваши соображения приняты к сведению, — оборвала его миссис Деверик. — А теперь заткните рот и сидите смирно. За молчание вы получите ровно столько же, сколько за трепотню. — Она взяла у Полларда конверт, а тот с тихим шипением отвернулся, дабы спрятать вспыхнувшие в карих глазах досаду и негодование. — По совету адвоката я решила не отвечать вам в письменном виде, — сказала вдова, вынимая письмо из конверта. — Особенно это касается моих мыслей о… — она на секунду умолкла, будто силясь произнести вслух следующие имена, — докторе Джулиусе Годвине и мистере Эбене Осли.

— Понимаю, — кивнул Мэтью. — Писать вы не будете.

— Я отвечу на все ваши вопросы по порядку. Сначала — про наши с мистером Девериком обсуждения деловых вопросов. Таковых не было. Как я уже говорила, о делах Пеннфорд никогда не распространялся. От меня требовалось лишь воспитывать двух сыновей и вести хозяйство, то есть соответствовать образу хорошей жены. Я тоже никогда не расспрашивала его о работе. Это не мое дело. Следующий вопрос — о недавних командировках и иных путешествиях Пеннфорда.

Мэтью слушал внимательно, однако уже начинал догадываться, что разговор этот не имеет никакого смысла. Ох, вот бы сейчас принять ванну!..

— Если под недавними путешествиями вы имели в виду поездки за последние полгода, — продолжала миссис Деверик, — то их не было. Пеннфорд не любит путешествовать ввиду проблем с пищеварением.

— Можно обойтись без подробностей, мадам, — вставил Поллард.

Она обратила на него испепеляющий взгляд:

— Вы что же, за каждое сказанное слово деньги берете?

— А может, он ездил куда-нибудь в прошлом году? — спросил Мэтью.

— Ага, список вопросов расширился, — пробурчал Поллард.

— И в прошлом году никаких поездок он не совершал, — ответила вдова. — Абсолютно.

Мэтью кивнул и потер шершавый подбородок.

Миссис Деверик тщательно разгладила письмо на коленях:


— Третий вопрос — самый возмутительный — касается недовольства, каковое я выразила при упоминании двух недостойных господ в связи с кончиной моего мужа. Говорю от чистого сердца, и Господь свидетель: Пеннфорд не имел решительно никаких сношений ни с доктором Годвином, ни с Эбеном Осли. Они оба не стоят пыли на подошвах его сапог! — Она резко обернулась к Полларду, который уже открыл рот, дабы попытаться вновь ее образумить, и ткнула пальцем ему в лицо: — Молчать!

Поллард бухнулся обратно на сиденье, точно соломенное пугало, и Мэтью продолжал:

— Как я понимаю, у мистера Годвина безупречная репутация, мадам, пусть он и врачевал барышень Полли Блоссом. Кто-то должен был этим заниматься, в конце концов!

— Да, но Джулиус Годвин получал от этого удовольствие. Последние годы он там практически жил. Пил как сапожник, чуть не сошел с ума… Дневал и ночевал в компании девиц, которых вы по глупости и доброте душевной именуете «барышнями». Никакие они не барышни, а исчадия ада в женском обличье. Надеюсь, что когда-нибудь я все же увижу, как Полли Блоссом забросят на корабль, точно груду грязных тряпок, и вышлют прочь из колоний.

— Держите эмоции при себе, — пискнул Поллард.

Вдова не обратила на него никакого внимания.

— Я не терплю слабых мужчин, сэр, — сказала она Мэтью. Лицо ее при этом едва ли не кривилось от омерзения. — А в розовый дом только слабаки и ходят. Вы желали знать, почему я презирала Джулиуса Годвина? Вы получили ответ. Сколько достойных, великосветских дам могли бы составить ему партию, но он отдавал предпочтение шлюхам! Пеннфорд говорил, что Годвин болен. Поэтому он столько пил и тратил свои… жизненные силы на этих грязных созданий.

— Болен? — Мэтью мигом выбросил из головы мысли о ванне. Его мозг лихорадочно работал — искал ответы. — Вы имеете в виду душевную болезнь?

— Я имею в виду, что он давно мог жениться, однако предпочел выбросить свою жизнь на помойку. Помню, как доктор Годвин сюда приехал. Порядочный, благообразный господин. Целомудренный, я бы сказала. Прибыл из Лондона с намерением начать здесь новую жизнь. И все было прекрасно, пока он не пал жертвой собственной душевной слабости.

— Я думал, он пал жертвой Масочника, — заметил Мэтью.

— Масочник лишь закончил дело, — последовал ответ. — Как знать, возможно, убийца пришел в негодование от того, куда Годвин сует свои грязные инструменты!

Мэтью решил не заострять на этом внимания. Пока их коляска медленно продвигалась к Большому Доку, Поллард рассеянно разглядывал корабли. Что скажет вдова, узнай она, что бордель стал ему вторым домом — так же, как некогда доктору Годвину? Если люди из высшего общества владеют деньгами, то простой народ — вдова Шервин, к примеру, — владеет информацией. Впрочем, Григсби наверняка прав, и на Голден-Хилл-стрит проживает немало клиентов Полли Блоссом.

Мэтью подался вперед:

— Вы сказали, что доктор Годвин приехал в Нью-Йорк, чтобы начать жизнь заново. Когда это было?

— Должно быть… лет пятнадцать назад, не меньше. А то и двадцать.

— А какова была его прежняя жизнь?

— Это мне неизвестно. Слова про новую жизнь принадлежат Пеннфорду. Впрочем, все знают, что жена Годвина умерла от лихорадки еще в молодости. Он сам рассказывал об этом людям. Возможно, он и пьянствовать начал именно на этой почве, но я нисколько ему не сочувствую.

Воцарилась тишина. Мэтью раздумывал над последними словами миссис Деверик.

Тут наконец вышел из транса Поллард:

— Куда вас отвезти, Корбетт?

— Эбен Осли, — вдруг обратился Мэтью вдове. — Что скажете о нем?

Миссис Деверик презрительно — и отнюдь не женственно — фыркнула:

— Мистер Поллард мне говорил, что вы сирота. Странно, право, что вы не знаете, какие о нем ходят слухи! Будто бы он… нет, такое даже сказать стыдно. Будто он позволял себе вольности в обращении с воспитанниками. Неужели вы не слышали? Пеннфорд и его презирал. Говорил даже, что, если однажды кто-нибудь из приютских осмелится рассказать, что там творилось, он лично добьется, чтобы этого жирного безбожника вздернули на площади перед ратушей.

— Неужели, — выдавил Мэтью. Мир, казалось, вдруг совершил головокружительный оборот вокруг своей оси.

— О да! Впрочем, доказать ничего не удалось. Слух этот разнесся по городу после того, как Осли крепко выпил в кабаке и поведал о своих… воспитательных методах одной потаскухе. Та шепнула другой, и пошло-поехало. Но как я уже говорила, доказать его вину не смогли. Лично у меня от этого человека мороз шел по коже. Мне он не нравился просто из принципа.

— Шлюхам верить нельзя, — пожав плечами, сказал Поллард.

— Осли ведь был вашим клиентом. Как вам удавалось представлять интересы Пеннфорда Деверика и одновременно — Эбена Осли?

— А в чем трудность? Оба клиента достались моей фирме от Чарльза Лэнда. Мое дело — финансовые и юридические вопросы, вопросы морали меня не касаются. А если вы задумали посеять смуту между мной и миссис Деверик, довожу до вашего сведения, что она прекрасно понимает — и ее покойный супруг это понимал, — что адвокат есть инструмент для строго определенных целей. Я никого не осуждаю, ибо это не мое дело.

— Однако, когда Пеннфорда не стало, я подумывала сменить адвоката, останься Осли в живых, — осадила его миссис Деверик. — И плевать, инструмент вы или нет.

— Еще один вопрос. — Мэтью не сводил глаз с Полларда. — Раз вы занимались финансовыми делами Осли, почему позволили ему спустить столько денег за игорными столами?

Красновато-бурые веки Полларда распахнулись.

— А откуда вы знаете, сколько он спустил? И спустил ли вообще?

— Я своими глазами видел, как он проигрывает.

— Да? И когда же вы это видели? Следили за ним, что ли?

— Нет, просто… видел. В трактирах.

— Могу лишь предположить, — процедил Поллард, — что у него бывали как проигрыши, так и выигрыши. Вероятно, если их посчитать, то получится или поровну, или даже небольшой прибыток останется.

— Он внушал мне отвращение. — Миссис Деверик убрала письмо обратно в конверт. — И Годвин тоже. На ваши вопросы я ответила, мистер Корбетт. — Она вернула ему конверт. — Надеюсь, от моих ответов будет хоть какая-то польза.