Королева ангелов

Что это было? – спросила Кэрол. (Страх, сильный, но сдерживаемый.) Что он с тобой сделал?

Забрал кусок моего образа, сказал Мартин.

Такое здесь невозможно.

Казалось бы.

Но что это значит? Манипулировать нашими изображениями… в чем цель?

Тень приблизилась к Кэрол, снова делаясь крупнее и более расплывчатой. Та попятилась. Мартин шагнул между ними и протянул руки, как бы обнимая ее. Тень отступила.

Это уже слишком, слишком, сказала Кэрол. (Страх держит в узде.)

Держись за руку, предложил Мартин. Она крепко вцепилась в его руку.

Вон еще такие же, сказала она, указывая свободной рукой. За дверями поток призраков сильно поредел, бурная активность притихла. В здание вокзала вышли еще несколько теней в керамических масках, беззаботные, зловещие, надзиратели.

Мартин порылся в памяти, пытаясь понять, с чем они столкнулись. Возникло сильное чувство неприятия происходящего; эти теневые фигуры противоречили всему обычному проявлению глубинной психической активности. Он даже задумался, не столкнулись ли они с чем-то действительно сверхъестественным, но с отвращением отверг это.

Возможно, пора выйти и перегруппироваться, сказал Мартин. Он не знал, что произойдет, если этим фигурам удастся полностью разрушить их образы. И не хотел знать.

Они взялись за инструментарии.

Посмотрим, сбежим ли мы от них, сказал Мартин. Ему очень не хотелось прерывать исследование, потерпев поражение. Такого никогда не бывало. Как он объяснит это Альбигони?

Он потянулся к инструментарию, изменить настройку координат канала. Все вокруг них дернулось, дрогнуло, хотя они еще не коснулись элементов управления.

Мартин сразу понял, в какую беду они попали. Он попробовал схватить вытяжной тросик – к черту приличия и исследование, – но тени накрыли их, как прилив сажи, маски закружились и разбились о каменные ступени.

Он увидел, как прилив поглощает Кэрол. Ее образ заискрился и исчез. Он почувствовал, что исчезает сам. Инструментарий всего в считаных сантиметрах от его кончиков пальцев отображал бешено мельтешащие координаты канала и частоту, а затем красная коробка растворилась. Вместе с ней растворился его образ.

Личностный субъективизм Мартина превратился в нечто необъятное и совсем иное. Кэрол все еще была рядом; он ощущал ее панику почти так же остро, как собственную. Но характер ее присутствия изменился. Он воспринимал ее как нечто большое и иное, смешанное с его «я» и всем, что лежало под этим «я»; и в совокупности эта комбинация снова смешивалась с более крупным океаном инаковости.

Он лишился мысленного общения. Он не мог восстановить инструментарий или какую-либо его часть. Он не сможет выйти сам.

С нарастающим ужасом и ощущением провала Мартин осознал, что исчезает его последняя защита – осведомленность о положении дел. Он уже не знал, что случилось; все воспоминания и суждения поблекли под действием этого универсального растворителя.

Одно последнее слово повисло как особый неоновый знак и вспыхнуло несколько раз, прежде чем погаснуть.

Недооценили



Марджери расхаживала между неподвижными телами Берка и Неймана, придирчиво осматривая их подключения и изучая индикаторы. Она заметила, что имел место масштабный джутц по каналам, и задумалась над тем, что пыталась сделать команда. Из любопытства она прикинула протяженность джутца и поняла, что локус исследования полностью ушел из гипоталамуса, к самому дальнему радиусу предварительно определенных ею точек в гиппокампе.

Озадаченная, она подперла подбородок ладонью и попыталась прикинуть преимущество такой отдаленности от намеченных заранее каналов. Неужели Берк встретил что-то необычное? Он находился гораздо ближе к каналам глубокого сна, связанным с фиксацией окончательной постоянной памяти и сокращением хранения временных данных, чем к каналам, обычно связанным со Страной.

– Эрвин, посмотри-ка.

Эрвин подошел к ней. Он спокойно изучил изображение на экране и поднял бровь. Затем вызвал диаграмму нейронной активности Голдсмита и указал на пик и складку.

– В глубоком сне что-то происходит, – резюмировал он.

– Он в нейтральном сне. В нейтральном сне не бывает сновидений.

– Не бывает нормальных сновидений, – уточнил Эрвин.

– Может, следует связаться с ними и выяснить, что они пытаются сделать?

Эрвин обдумал эту возможность, нахмурился и покачал головой.

– У них есть аварийные вытяжные тросики. Их маршрут близок к норме. Скачок и складка могут означать удивление, но, возможно, это к лучшему; возможно, они изучают что-то важное. Пусть побродят какое-то время. Уверен, Берк знает, что делает.

Марджери покачала головой, но скрепя сердце согласилась; Берк бывал в Стране много раз.



Новые Марасса

Они родились неведомо сколько лет назад братья-близнецы белый и черный дети великого белого отца Сэра доставившего их в землю Гвинеи-Под-Морем и покровительствовавшего белому брату более чем черному, а черному покровительствовала его мать королева Эрзули, жившая вдали от Сэра в маленьком доме через залив. Во время отлива близнецы часто переплывали залив в крошечной долбленой лодке собственного изготовления, их гребцом был древний шимпанзе, рассказывавший им истории о беженцах и рабах, истории, разбивавшие им сердца, но особенно сердце черного близнеца по имени Мартин Эмануэль.

Белого близнеца звали Посвященный Сэру. Он был более женственным из двоих по внешнему виду; время от времени у него вырастали грудь и длинные каштановые волосы, что пугало брата, но это была земля волшебства и перемен, и можно было ожидать чего угодно.


И Сэр, и Эрзули сказали им, что они боги и на их совести благополучие всех граждан Гвинеи-Под-Морем. Близнецы исполняли свой долг торжественно и осторожно, но при этом не всегда согласно требованиям Сэра, а тот впадал в ужаснейший гнев, если что-то в порядке церемонии или иных ее подробностях происходило не должным образом или нечто еще шло не так.

Когда в Гвинее-Под-Морем выпал снег и укрыл города по крыши домов, это напомнило Сэру о его поражении и смерти в древние времена, и он ужасно рассердился. Когда он рассердился, его белая кожа стала темной, как грозовая туча, и он стал

черным, как ночь,

черным как грех

черным как железо,

черным, как сон,

черным как смерть.





Ярость Сэра вышла из берегов, и он жестоко избил Мартина Эмануэля, но лишь отшлепал Посвященного Сэру. Эрзули обняла Мартина Эмануэля и успокоила, и сказала, что скоро все закончится. Твой отец силен и своенравен, сказала она ему. Но ты чувствительный и умный ребенок и должен научиться успокаивать его, завоевывать его любовь.

Важно вот что: когда они жили в Гвинее-Под-Морем, Сэр правил всей страной и распоряжался жизнью и смертью, счастьем и несчастьем.

Тогда почему он не может прогнать Мороза и Снега?

Гвинея-Под-Морем, тропическая страна в хорошие сезоны, была гористой, заросшей густым лесом, в котором Мартин Эмануэль и Посвященный Сэру, когда были свободны от своих обязанностей, бродили, если хотелось. Они забирались на деревья, как обезьяны, строили на высоких холмах крепости и наполняли их пушками, как бывает полна гвоздей сумка кузнеца. Они строили из лесных деревьев большие корабли, а затем швыряли их через полосу прибрежного песка в пронзительно-лазурное море.

Мороз и Снег

белый, как лед

белый, как солнце

белый, как жизнь,

белый, как кипяток





ходили эти корабли в далекие страны, и заполняли свои трюмы темными и несчастными детьми смерти, и отправлялись в другие земли, чтобы продать этих детей, и возвращались в Гвинею, и из их трюмов разило чумой, нечистотами и гнилью. Мартин Эмануэль сказал своему прекрасному брату, что Снег и Мороз губят их замечательные корабли, и они пошли к Эрзули спросить, почему допускается такое, и Эрзули рассказала им историю, очень важную, которой надлежало завершить их образование и сделать их Марасса, святыми близнецами.

Давным-давно, начала она, неведомо когда и неведомо где, Сэр был могущественным королем и правил всеми землями, а не только Гвинеей Су Дло (она упомянула другое название). В ту пору Сэр был черным, как эбонит, черным, как пещера.

Но Мороз и Снег пришли в эти земли на могучих кораблях, несущих гром, грозящих ветром и бурей, и спросили Сэра, нельзя ли на некоторое время поглотить некоторых из его людей, обеспечив Сэра огромной прибылью.

Сэр увидел предлагаемый путь и дал позволение, сказав: «Можете взять всех моих людей на время, можете взять некоторых из моих людей навсегда, но не следует брать всех моих людей навсегда». Мороз и Снег согласились и заплатили ему огромными курганами золота, которое он передал своим ремесленникам.

(При этом, с грустью пояснила Эрзули, Сэр увидел женщин из земли Мороза и Снега и возжаждал их; Посвященного Сэру это огорчило, но сейчас не время объяснять почему.)

Сначала Мороз и Снег забрали некоторых людей. Эти люди так и не вернулись. Они причитали на берегу, и трясли тяжелыми черными железными цепями, и поднимали своих плачущих корчащихся младенцев, когда корабли, сделанные близнецами, вытащили на берег

Но это было после, не так ли?

но ничего не мог поделать Сэр, ведь он получил золото и поручился своим именем, и все так и продолжалось.

Спустя много лет Мороз и Снег возвратились в земли Сэра и сказали: «Нашим землям требуется еще больше ваших людей, потому что многие умерли на Острове Высоких гор, и еще многие умерли, строя огромные фермы за морем, а нужда в ваших людях стала еще острее».

И сказал им Сэр: «Я продал вам все, что хотел. Можете взять некоторых людей навсегда или всех людей на время, но не следует забирать всех людей навсегда».

Но Мороз и Снег сказали: «Мы заплатили тебе золотом, и этого с тебя довольно на все времена; огромные курганы, тридцать штук». И увезли еще больше людей Сэра в заморские земли навсегда.

Сэра огорчило, что золота недостаточно, чтобы купить уничтожение Мороза и Снега, и он понял, что довольно скоро у него не останется людей. Он ничего не мог поделать с этими врагами, хотя правил всем своим миром.

В третий раз пришли Мороз и Снег, но людей оставалось так мало, что они сказали Сэру: требуются все его люди навсегда; он ответил: «Но так быть не должно». И они сказали: «Да, но мы заплатили тебе золотом. Его хватит тебе на все времена, тридцать курганов, но если ты хочешь большую плату, то вот тебе железо, черное как смерть».

Они заковали Сэра в цепи, и увезли с его земли, и забрали его жену-королеву (плачущую Эрзули), и переправили их за неведомые моря.

Но у Сэра осталась его магия, и он применял ее тайно. Хотя он был закован в цепи, черные, как сон, он благодаря магии освободился. Оказавшись на свободе, Сэр убил и отравил людей Мороза и Снега и стал правителем Острова Высоких гор.

Но с коварством слишком низким, чтобы рассказывать о нем, Сэра предали и повергли, и он умер во мраке тюрьмы, которой распоряжались Мороз и Снег, во мраке камеры, черной как ночь, черной как сажа. А умерев, он стал белым как лед.

Это стало вечным клеймом, знаком его поражения, глубоко прожигающим его душу. Он отправился в Страну Мертвых, Страну-Под-Морем (Sou Dleau, сказала она нежно). Сделавшись духом, он стал нашептывать на ухо тем своим людям, кто еще оставался в живых, но их цепи были крепки. Гнев его усилился.

Наконец на Острове Высоких гор его люди восстали, разбили цепи, отравили своих хозяев и убили угнетателей, и Сэр сказал: «Вот наша настоящая Гвинея, Родина, здесь она возродится».