Королева ангелов

Мы ничего не добьемся, пока не найдем что-то от настоящего Голдсмита, сказал Мартин. Мы видим лишь оболочку.

Возможно, мы в ловушке, сказала Кэрол.

Я никогда не наблюдал в Стране никаких обманок.

Мы никогда не наблюдали ничего подобного.

Мартин задумался, не может ли здесь быть лабиринта. Могли интеллектуальные ресурсы Голдсмита возвести баррикады, защищаясь от их исследования? Голдсмит не мог знать, чего ожидать от исследования, но его различные органоны могли сопротивляться, стремясь избежать болезненных самооткровений.

Возможно, ты видела такое. Возможно, мы наблюдаем умышленное закрытие, сказал Мартин. Лабиринт с вводящими в заблуждение элементами… Не ложь, не обман, но ложные пути и приманки.

Кэрол поморщилась, глядя на яму.

Если это малозначительные элементы, на что похожи серьезные?

Мы не найдем здесь ничего полезного.

Вернувшись на улицу, Мартин нагнулся, чтобы потрогать то, что выглядело как асфальт. Структура крупнозернистой поверхности сначала была непонятной, но почти сразу та стала шершавой и абсолютно убедительной. Он взглянул на Кэрол. Она на миг показалась слегка расплывчатой, но тотчас обрела плотность.

Думаю, пора употребить власть, сказал он.

Почти пора. Что сначала?

Нам нужна улица, ведущая прямо к сердцу города. Скажем, вон оттуда.

Он указал на следующий перекресток, мелодраматично нахмурился, демонстрируя сосредоточенность, и взмахом руки велел ей поступить так же. Внешне ничего не изменилось, но на такое воздействие лучше всего откликались объекты или ситуации, скрытые из поля зрения. При таком подходе требовалось меньше явных изменений в наблюдаемом.

Отлично. Теперь проверим.

Они дошли до поворота и остановились лицом к далекому горизонту. Прямая как стрела, новая улица вела к городу. Звук барабанов стих; теперь слышался лишь отдаленный шелест, словно шуршали юбки из тафты или ветер колыхал пальмовые листья.

Вполне возможно, мы ничего не изменили; может быть, эта улица и так шла в ту сторону, сказала Кэрол.

Мартин снова сосредоточился, решив, что попробует проделать новую реконструкцию в одиночку. За их спинами заревел двигатель. Обернувшись, они увидели старый дизельный автобус, шумно тарахтящий и извергающий клубы дыма. Мартин протянул руку и ухватился за опору автобусной остановки, которую раньше не замечал.

Я снова оказал воздействие, пояснил он.

Автобус подъехал к тротуару и открыл дверь. Дизайн в стиле конца двадцатого века, но ни водителя, ни места для водителя. Все на борт, предложил Мартин.

Автобус рванул с места так, что их заметно тряхнуло. Кэрол сидела на обтянутом искусственной кожей сиденье; Мартин стоял, держась за гладкую стойку.

Похоже на детские воспоминания Голдсмита, сказала она. Ты уверен, что это была твоя идея?

Это наше совместное, сказал Мартин.

За окнами все расплывалось. За предметами вновь стремительно нарастали шлейфы их черных призрачных силуэтов. Автобус ехал быстрее, чем происходило обновление сенсорной информации.

Когда выдернем шнур? – спросила Кэрол. Она показала на темную пластиковую веревку, продетую в металлические петли над окнами.

Может, и не потребуется, сказал Мартин. Он повысил голос и обратился к передней части автобуса, где не было кабины водителя: Высадите нас, пожалуйста, в центре города.

За стенами автобуса все почернело, яростно замерцало и вернулось. На смену унылым пустым проездам между темными заброшенными жилыми домами пришли широкие, хорошо освещенные улицы, снующие толпы, высокие, чистые, как будто бы процветающие здания, легкий снежок, рождественские украшения. Автобус притормозил, и дверь открылась, впуская в салон вихрь снежинок. В воздухе витало ощущение холода. Они спустились с подножки автобуса и замерли на широкой улице среди прохожих, жителей центральной городской части Голдсмита.

В движении и суете прохожих почти не проявлялось никакой истинной индивидуальности. Их образы выражались размытым ощущением цвета, внезапно возникающими нечеткими очертаниями рук или одежды, длящимся всего миг впечатлением, похожим на поспешно выхваченное из фотогалереи лицо. Эффект был более чем впечатляющим; Мартин и Кэрол почувствовали себя по-настоящему одинокими в этой толпе. Вихрь измышлений продолжался без помех.

Мне это совсем не нравится, сказал Мартин.

Как думаешь, все эти смысловые знаки – такие вот пустышки? – поинтересовалась Кэрол.

Он покачал головой, кривясь от отвращения. Их здесь вообще могло бы не быть. Какую функцию они выполняют?

Во всех своих предыдущих путешествиях по Стране они встречались с колоритной популяцией смысловых знаков, а также моделей или сохраненных впечатлений о людях, которых субъект знал или просто видел. Здесь же если образы и имели когда-то индивидуальность или особые черты, то поблекли, как уходит от щелока цвет из ткани.

Это что-то новое, или Голдсмит всегда был таким пустым? – спросила Кэрол.

Даже не рискну предположить. В любом случае это означает, что здесь произошла серьезная катастрофа… Серьезное расстройство. Другого объяснения не может быть.

Какое расстройство могли пропустить тесты?

Давай выясним.

Толпа расступалась перед ними с призрачным шорохом, похожим на отдаленные повторы звукозаписи в гулком коридоре. Никаких соприкосновений не было. Они пересекли улицу, направляясь к большому куполообразному муниципальному зданию, возможно, вокзалу. Знаки по-прежнему оставались нечитаемыми.


Что мы ищем?

Телефонную будку, сказал Мартин.

Отличная мысль. Кому позвоним?

Боссу. Руководителю. Любому местному начальнику.

Может, мэру или президенту?

Мартин пожал плечами. Меня бы устроил убедительный дворник.

Через вход в городское здание втекала река ничтожных сущностей. Они спустились с этим потоком по нескольким пролетам каменных ступеней в зал с высоким потолком и на глаз по меньшей мере метров сто в поперечнике.

Вокзал Гранд-Сентрал, сказала Кэрол. Мартин попытался разглядеть сквозь толпу телефонную будку. Кэрол глазела на архитектуру купола высоко над ними. Он ощутил идущую от нее волну удивления и страха и запрокинул голову, чтобы посмотреть на купол. И тоже вздрогнул от потрясения.

Искаженная перспектива разместила купол в нескольких сотнях метров над головой. В окошки, проходящие по окружности на середине его высоты, лился слабый мутноватый свет. Густая паутина черных проводов отделяла верхнюю часть купола без какой-либо видимой цели, и это озадачило Мартина, но затем он заметил на самом верху ряд дверей и балюстрады. Каждые несколько секунд крошечные фигурки прыгали оттуда и безмолвно падали, раскинув руки, как крылья, чтобы попасться в беспорядочную сеть проводов. Они рвались из нее, дергались, как мухи, и замирали.

Черная сеть проводов была полна застрявших трупов.

С зоркостью, возможной только во сне или в Стране, Мартин видел эти застрявшие трупы так, словно их отделяло от него лишь несколько метров. Их лица были куда выразительнее, чем у любого из призраков, которыми кишел город; гниющие воплощения тщеты и смерти, жалкие осколки лиц, так много, что не сосчитать. И ни одну жертву, ушедшую из фокуса внимания Мартина, нельзя было найти снова; вместо этого он видел бесконечное разнообразие трупов, никогда не повторяющихся.

Кэрол вскрикнула и отскочила в сторону. От какого-то тела высоко под куполом оторвалась гнилая рука и с мерзким звуком шмякнулась на плитку. Мартин обошел упавшую конечность и крепко обнял Кэрол.

Это кошмар, сказала она. Мы никогда не встречали в Стране ничего подобного!

Он кивнул, задев подбородком ее макушку. И бесстрастно отметил, что у него нет скрытых мотивов обнимать образ Кэрол; он просто пошел к ней, чтобы защитить и отчасти ослабить собственный ужас хотя бы симуляцией физического контакта.

В его предыдущих путешествиях по Стране окружающее бывало сюрреалистическим, сказочным, но никогда – кошмарным. Ужас и паника подлинного кошмара проистекают из неправильного истолкования и неправильного помещения психологической сути несколько глубже личностного сознания; воспоминания и пугающие впечатления беспорядочно смешиваются с множеством слоев извлеченных из глубины образов. Сама по себе Страна никогда прежде не бывала обителью ужаса…

Возможно, мы видим переход на другой уровень, выше Страны, предположил Мартин.

Не думаю, возразила Кэрол. На каком уровне может иметь смысл нечто подобное? Это здесь и сейчас. Свалка костей в пещере, кости или глиняная посуда, или что там еще на окраине города… Здесь есть последовательность, Мартин.

Ему пришлось согласиться.

Скажи, что, по-твоему, это значит?

Кэрол покачала головой. И мягко отстранила его. Еще один кусок неведомо чьей гнилой плоти упал и с тошнотворной убедительностью ударился о пол в нескольких метрах от них. Снующие туда-сюда призраки стали обходить те плитки, где приземлились человеческие останки.

Найдем телефон, или что там мы ищем, и покончим с этим, сказала Кэрол. Мартин согласился. Он не хотел оставаться здесь дольше, чем необходимо.

Они шли мимо призраков, не встречая никакого сопротивления, и пытались высмотреть телефонную будку или еще что-нибудь, способное обеспечить прямую связь с какими-либо властями. Мартин и Кэрол обнаружили такую стратегию в своих предыдущих исследованиях; какое участие в ее выработке принимали они сами, невозможно было определить, но в целом подход доказал свою полезность.

На этот раз ничего подобного им найти не удалось. Они вернулись к подножию лестницы, запруженной призраками.

Все это, возможно, лишь видимость, сказала Кэрол. Мы ни к чему не пришли.

Мартин разделял ее разочарование. Он подтянул поближе свой инструментарий и посмотрел на часы. Они провели в Стране десять минут и не узнали ничего существенного, помимо того, что глубинная ментальность Голдсмита совершенно не походила на то, с чем они сталкивались прежде.

Тогда давай попробуем прыжки по каналам, сказал он. Но в результате джутца мы можем полностью вылететь из Страны.

Я готова рискнуть.

Мартин взялся за красную коробочку и наклонил ее, чтобы посмотреть на индикаторы. Прикосновением его иллюзорного пальца прокручивались координаты тех каналов, по которым они уже проходили. Он разблокировал их, начал поиск нового, но смежного канала, подобрал несколько вероятных вариантов и уже собирался нажать на кнопку, чтобы они переместились, когда Кэрол коснулась его руки и попросила подождать.

Там что-то наверху лестницы, сказала она, показывая. Он посмотрел. Заметный даже в потоке призраков, там стоял и наблюдал человек, выглядевший как черное пятно с белым лицом. Мартин попробовал разглядеть его более отчетливо, пользуясь уникальной остротой зрения здесь, где расстояние было чистой фикцией, но не смог.

Это что-то новое, сказала Кэрол. Прежде чем начать джутц, давай выясним, что это такое.

Медленно поднимаясь по лестнице, они приближались к пятну. Оно не двигалось и не проявляло никакой взбудораженности, беспокойной суетности призраков. Казалось, ему свойственно постоянство присутствия и вполне вещественный характер, хотя Мартин не находил его природу положительной. Во всяком случае, чем ближе они подходили, тем сильнее он ощущал холодную негативность, прямо противоположную тому, чего можно было ожидать от какого бы то ни было персонажа в Стране.

Они достигли верха лестницы.

На нем маска, сказала Кэрол.

Фигура с беззаботной медлительностью повернулась к ним, ее тело было тенью или облаком дыма, принявшим определенную форму; безликость она скрывала за облупленной керамической маской, подобной тем, что валялись на окраине города и были свалены в мусорной пещере. Эта маска воплощала разве только жалкие усилия бездарного ремесленника; он пытался изобразить застывшую улыбку и потерпел неудачу. Глаза у фигуры были пустые. Единственным цветным штрихом была бледная розовость щек, заметная на мертвой силикатной белизне всего остального.

Что ты такое? – с вызовом спросил Мартин. Он никогда еще не встречал такого обитателя и не знал, способен ли тот говорить.

Тень подняла руку и указала на них пальцем, похожим на завиток черной сажи. Послышалось глухое невнятное бормотание, словно вода капала в пустое ведро. Затем фигура приблизилась к ним, ее контуры размазались, лишь маска сохранила визуальную четкость. Кэрол отступила; Мартин остался на месте.

Палец из сажи коснулся его и отнял у него руку по локоть. Она просто исчезла. Он не почувствовал боли.

Рука, вернись, спокойно сказал Мартин, поскольку понял, что и не должен ничего почувствовать. Конечность вернулась, он восстановил целостность. Тень отступила, кланяясь с фальшивым подобострастием.