Король отверженных

Сенлин попытался сбить пламя, бегущее по рукаву. Видя, что у него нет другого выхода, кроме как снять горящую одежду, он бросил ее на землю и затоптал огонь. Он стоял над дымящимся сюртуком, тяжело дыша от страха и ярости.

Под чашей небосвода все еще грохотало эхо выстрелов. Толпа молчала.

Фотограф повозился с камерой и нахмурился:

– Я не успел снять. Мы не могли бы подпереть их и попробовать еще раз?





Глава тринадцатая




Я никогда не отвечаю на приглашения. От этого несет отчаянием. Единственное событие, на котором я обязательно буду присутствовать, – мои похороны, и я надеюсь прибыть с большим опозданием.

Орен Робинсон из «Ежедневной грезы»



Как обычно, сэр? – спросил Йоахим.

– Нет. Нет, – сказал Сенлин, чувствуя, как его тошнит от мысли, что придется давиться еще одним стаканом теплой, как кровь, воды. – Ром. Большую порцию. Ведро с ромом, пожалуйста.

Если бармен и удивился такой перемене в характере «боскопа», то никак этого не показал. Он принес большой стакан, до середины наполненный прекрасным ромом с ароматом дуба, но Сенлин не оценил сложный букет. Он осушил стакан в три глотка.

После казни Сенлин вернулся в свою комнату, чтобы снять обгоревший сюртук и надеть что-то другое. У него не было выбора, кроме как нацепить смокинг, который он носил накануне вечером и который казался слишком вычурным для столь раннего часа. Хотя какое это имело значение? Какое значение имеет вся эта модная чепуха?

Сфинкс выслеживала опасных заговорщиков, в то время как столько зла творилось в открытую. Конечно же, грядет революция! Разве может быть иначе? Сенлин яростно возражал против средств и эгоистических мотивов Марата, но он не мог спорить с тем, что перемены назрели. Потребность в них была так велика, что на самом деле оказывала ошеломляющее воздействие на дух. Как можно надеяться изменить культуру, спасти целый класс? И зачем пытаться, если проще согласиться с прагматизмом Эйгенграу? Зачем спасать одну девушку, когда на ее месте окажется другая? Зачем спасать кого-то, если невозможно спасти всех? Древо истории гниет быстрее, чем растет. Башня рушится быстрее, чем ее можно починить. Любые попытки предотвратить неизбежный крах не только тщетны, но и наивны.

Нет. Сенлин не мог из-за цинизма пойти на сделку с совестью. Возможно, он не в силах спасти всех ходов, но он может хоть что-то сделать для одного. Он должен спасти одного.

– Йоахим, кто из членов Клуба владеет Железным Медведем?

– Маркиз де Кларк, – сказал бармен, снова наполняя бокал «боскопа», без просьбы.

Сенлин не стал возражать и отпил. Он надеялся найти человека более низкого ранга – графа или барона.

– А что за человек этот маркиз?

– Знаменит своими вечеринками. У него есть дочь – старая дева, которую он хотел бы выдать замуж, и в придачу самый большой барный счет из всех здешних гостей.

– Ага! – сказал Сенлин, поднимая бокал за луч надежды.

Возможно, маркиз нуждался в средствах.

– Он очень привязан к своему бойцу, – продолжал Йоахим. – Медведь приносит ему много денег. Он проиграл только один матч, несколько месяцев назад. Маркиз был в ярости. В тот вечер он заключил крупное пари на Медведя и был не в том настроении, чтобы его выплачивать. Маркиз тайком пронес в клуб пистолет – что, конечно, совершенно против правил – и застрелил бы своего бойца прямо на арене, если бы его не удержали. – Йоахим коротко рассмеялся, хотя Сенлин сомневался, что это была шутка. – С тех пор Железный Медведь ни разу не проигрывал.

– А сколько обычно стоит боец?

– Ну, я видел, как чемпионов в припадке гнева продавали всего за один шекель, а иногда и за тысячу мин.

– На такие деньги можно купить яхту!

– Конечно, можно. Но на самом деле нет никакого способа узнать, сколько стоит чемпион, пока деньги не перейдут из рук в руки.

Сенлин размышлял обо всем этом, потягивая ром. После всех счетов и взяток у него оставалось сто девяносто четыре мины от суммы, которую выдала Сфинкс, но этого было недостаточно, чтобы купить любимого бойца маркиза.

– Когда у Железного Медведя следующий бой? – спросил Сенлин.

Йоахим сверился с программой, спрятанной за стойкой бара, и прищурился с видом человека, который не желает признавать, что достиг среднего возраста.

– Он дерется сегодня вечером. В семь часов. Против Джинна. Должно быть, настоящий здоровяк.

– Не найдется карандаша и бумаги? Мне нужно нацарапать записку.

К удивлению Сенлина, бармен достал целый набор для письма. Он открыл лакированную шкатулку, в которой содержались чернильница, канцелярские принадлежности двух цветов, конверты, коллекция перьев и палочки красного воска для печатей. Отказавшись от излишеств, Сенлин выбрал один лист и карандаш, чтобы составить послание.

Дорогой Джон,

я хочу купить твою свободу, но привычка побеждать делает тебя недоступным в финансовом смысле. Если твой послужной список будет запятнан сегодняшним вечерним выступлением, думаю, мне удастся убедить хозяина расстаться с тобой. Надеюсь, ты все еще доверяешь мне, по крайней мере настолько, чтобы позволить вернуть мой долг.


Поищи меня на перилах Клуба.

С уважением,

Самый мрачный угрюмец в кафе «Риссо»



Сенлин сложил записку и пообещал Йоахиму, что через минуту вернется с карандашом.

Он спустился в вестибюль и присоединился к шумному потоку людей, прибывающих на ранние бои. Трибуны только начали заполняться, так что Сенлин без труда подошел к потертому деревянному ограждению, отделявшему их от арены. Наклонившись, он показал монету в пять шекелей молодому парню, разгребавшему красную глину. Прислужник подобрался достаточно близко, чтобы Сенлин мог сделать предложение: если он передаст записку Железному Медведю и вернется с ответом, монета достанется ему. Парень огляделся и, решив, что это безопасно, взял бумагу и карандаш и исчез в служебном туннеле.

Дожидаясь возвращения молодого человека, Сенлин наблюдал, как птицы спускаются с купола к подножию трибун и клюют мусор в поисках объедков. На соседнюю скамейку запрыгнула сорока с зажатой в клюве монеткой. На мгновение Сенлину показалось, что птица в смокинге предлагает ему монету в качестве чаевых, но сорока расправила крылья и улетела.

Ожидание было очень нервным. Сенлин задался вопросом, не написал ли он только что первую улику для суда над самим собой. Даже если молодой гонец не передал записку стражнику Колизея, вполне вероятно, что предпочтения Тарру изменились за время, проведенное на Черной тропе. Возможно, он связался с фанатиками Марата и поклялся в верности Королю Ходов. Возможно, он научился лепетать на их непостижимом языке. Бывший товарищ Сенлина по кафе мог погубить его одним словом. Сенлин содрогнулся при этой мысли, и тут букмекер в белом фартуке забрался на скамейку и объявил о сегодняшних боях через потертый рупор.

Прислужники стерли собственные следы, отступая в туннели. Тяжелые решетки закрылись за ними с окончательностью, которая сама по себе казалась ответом: Тарру не присоединится к нему в новом заговоре.

Глупо было посылать записку Джону. Лучшее, на что сейчас мог надеяться Сенлин, – это сбежать до того, как гонец опознает его перед стражниками. Он выскочил в вестибюль, ожидая увидеть там блюстительницу с грудью-чайником, поджидающую его. Но вестибюль был пуст, если не считать букмекеров, буфетчиков и одного-двух пьяниц. Приветственные крики с арены разнеслись по вестибюлю, словно насмешка.

Сенлин уже собрался рвануть к выходу, когда из двери за будками для ставок появился молодой прислужник. Юноша подбежал к нему, протягивая сложенную бумажку и карандаш. Он забрал свою плату и без единого слова удалился тем же путем, каким пришел.

Стоя посреди безлюдного вестибюля, Сенлин чувствовал себя как на ладони и потому отошел на периферию, где оперся о толстую колонну. Он развернул листок и прочел:

Дорогой Угрюмец,

не могу поверить, что ты еще жив. Молодец, и поздравляю с тем, что удача так долго не отворачивается от тебя! И все же я не забыл, что случилось в прошлый раз, когда я связал свою судьбу с твоей. Часть меня совершенно уверена, что одного приключения с тобой хватит на всю жизнь. Впрочем…

Я не знаю, директор. Я не знаю.

Полагаю, мое решение будет достаточно ясным. Если увидишь, как из меня выбьют дух на арене, знай, что я решил попытать счастья с тобой. Да поможет мне небо. Да поможет небо нам обоим.

Дж. Т.



Сенлин приготовился к ответу «да» или «нет», но не был готов к «может быть». Возможно, ему следует смириться с крахом и отправиться в порт. «Авангард» появится достаточно скоро. Он мог признать свое поражение, вернуться с пустыми руками и надеяться, что Сфинкс удовлетворится его незначительными успехами в шпионаже. Или же он мог надеяться, что Тарру примет его предложение, откажется от битвы и позволит отвоевать себя у маркиза. Конечно же, Сфинкс не будет жаловаться на возможность побеседовать с ходом, который провел так много времени в Колизее. Если бы ему удалось вытащить Джона, все были бы счастливы, и больше всего Тарру.

Он уставился в пол, обдумывая этот вопрос. Красные линии на мраморе были тонкими, как прожилки налитых кровью глаз. По всему основанию колонны были разбросаны десятки крупных кусков штукатурки разных оттенков розового, серого и белого. Сгорая от любопытства, он наклонился и подобрал один. Еще не успев выпрямиться, он увидел, что это бумажное крылышко бабочки, раскрашенное под камень. Он стоял посреди кладбища шпионов Сфинкса.

Он обошел эту колонну, потом другую и, хотя нашел еще много крыльев, не обнаружил ни одной заводной грудной клетки. Все записывающие устройства исчезли.

Вывод был достаточно ясен. Кто-то ловил бабочек Сфинкса, отрывал крылья и прятал записывающие устройства. Тот факт, что он нашел крылья в вестибюле, оправдывал ходов, которым не разрешалось здесь бродить. Таким образом, наиболее вероятными подозреваемыми оставались члены Клуба и их подчиненные. А как они ловят бабочек? Он попытался представить охранников, бегающих по вестибюлю с сачками. Независимо от того, как это сделали, улики не давали никакого ответа на более насущный вопрос – почему? С чего бы Клуб пошел на такие крайние меры, чтобы уничтожить бабочек? Сенлин не видел никаких свидетельств того, что герцог или его соотечественники уделяли Сфинксу хоть малейшее внимание. Сфинкс был для них не более чем диковинкой.

Оторванные крылья прогнали всякую мысль о преждевременном побеге. Он не только должен дать Тарру возможность принять решение – Сенлин к тому же чувствовал, что обязан ответить хотя бы на некоторые вопросы Сфинкса.

Определившись, Сенлин вернулся в клуб и снова занял свой табурет у стойки. Он попросил Йоахима показать ему маркиза де Кларка, когда тот появится, но бармен заверил, что в этом нет необходимости – маркиз продемонстрирует себя сам.

Так и случилось. Час спустя лакей в мягкой фуражке поднялся по лестнице клуба и театральным тоном объявил:

– Самый благородный, завидный, безупречный и любезный маркиз де Кларк!

Сенлин повернулся на табурете, чтобы посмотреть на этого человека. Маркиз был одет в сюртук с длинными узкими фалдами и белые чулки, подчеркивающие опухшие колени. Его брюшко выпирало из-под оранжевого жилета, а маленький белый парик сидел на внушительной лысой голове, как крышка на заварочном чайнике.

Своим дыханием маркиз согревал каждый уголок Клуба. Он обошел все столы один за другим, перебивая разговоры одной и той же бесконечной фразой, которая, казалось, началась утром, едва он проснулся, и лишь вечер и сон могли поставить в ней точку. Сенлин понял, что никто в этой комнате не любил маркиза и вполовину так сильно, как он сам любил себя.

Сенлин спросил Йоахима, что пьет маркиз, и не удивился, узнав, что тот предпочитает исключительно редкую и дорогую разновидность перидота. Сенлин заказал два фужера со сверкающим напитком, а затем перехватил де Кларка как раз в тот миг, когда маркиз почти исчерпал членов клуба, которых мог изводить своим остроумием.

– О, ваша светлость, для меня большая честь наконец-то познакомиться с вами, – сказал Сенлин, протягивая маркизу бокал.

При ближайшем рассмотрении Сенлин увидел, что маркиз сильно накрашен. Его лицо походило на фарфоровую маску, разбитую вдребезги и склеенную вновь – и так много раз.

За мгновение до этого маркиз описывал отдачу своей самой новой винтовки – дескать, бьет, как мул копытом, – но прервался на полуслове, уставившись на Сенлина.

– Это перидот «Делюкс Резерв: Rosa Absentia»? – Он сунул свой поросячий нос в бокал и втянул аромат. – О, так и есть! Вы мне нравитесь, сэр! А как вас зовут?

Сенлин представился и заметил, что маркиз увидел булавку на его лацкане. Как только де Кларк узнал, что мистер Пинфилд стал новым членом сообщества, он начал бессвязно рассказывать о достижениях «Клуба талантов», которые касались и его собственного вклада. После нескольких минут улыбок, кивков и скромных возгласов удивления Сенлин вставил вопрос о бойце маркиза.

– Я не уверен, что вы согласитесь на частное пари, но…

– Сирил! – воскликнул маркиз, обходясь без формальностей. – Специальные ставки – лучшие ставки. Остальное – это просто выплата зарплаты букмекеру. Что ты предлагаешь? Десять? Двадцать мин? – Маркиз подчеркнул эти слова, отхлебнув из фужера со стремительностью колибри.

– Конечно, если это больше соответствует вашему бюджету… – сказал Сенлин.