Корабль-призрак и другие ужасные истории

– Там же, где и я! – Выплюнув эту шутку, ворон довольно завозился на ветке. В воздухе закружилось несколько черных перьев. – А вообще-то все туда идут, – махнул он крылом в сторону избушки. – Правда, никто оттуда не возвращается. Но если ты расскажешь мне хорошую историю, то, так и быть, я тебе помогу.

В голове у Анжи и без того все было перемешано, руки-ноги не слушались, и даже при самом большом желании она не смогла бы ничего рассказать.

– Я домой хочу, – малодушно прошептала она.

– Все там, там, – ворон опять махнул крылом. – Так что с историей? Будет?

Анжи всхлипнула и неожиданно для самой себя запела:

«Мы едем, едем, едем,

В далекие края.

Веселые соседи,

Хорошие друзья…»[4]





Ворон внимательно выслушал всю песню до конца, кивая каждый раз, когда слышал упоминание о чижике.

Допев, Анжи заметно успокоилась и даже смогла встать на ноги.

– Иди туда, – грустно сказал ворон. – Там встретишь ты Мару, вестницу бед, лицо всех несчастий. Если выиграешь у нее свою жизнь, выйдешь отсюда.

– А может, как-нибудь по-другому? – робко спросила Анжи, поглядывая назад.

– Не оборачивайся! – грозно каркнул ворон. – Пути назад нет, только вперед! Жизнь зарождается из смерти, а приход смерти – это начало новой жизни. Деревья освобождаются от листьев, чтобы пережить зиму и пустить новые ростки. Перед тобой открыты ворота в прошлое и будущее. Не ошибись с выбором! Лето сменяется зимой, день – ночью, жизнь – смертью. Не ограничивай себя клеткой времени. Здесь времени нет!

Спотыкаясь на каждом шагу, падая, сбивая в кровь руки, Анжи поплелась вниз, с пригорка. В овражке под ногами что-то неприятно зачавкало. Причем это не было похоже на простую болотную воду. Жидкость была густой, пахучей, скорее она напоминала кровь, а не воду. Анжи замутило, в голову словно вполз туман. Она вяло думала о том, что не мешало бы подучить славянскую мифологию. Кажется, в сказках всегда бывает волшебный клубок, выводящий героев из чащобы.

Катится клубок вперед, катится, а герой бежит за ним и бежит. И деревья расступаются, и овраги заравниваются.

Пришла в себя Анжи оттого, что жидкость стала заливать ей рот.

Она провалилась. Провалилась в это чертово болото, и теперь оно засасывает ее!

Анжи выдернула руку, попыталась за что-нибудь ухватиться. Но вокруг была только противная маслянистая жижа. А потом она уцепилась за что-то мягкое, как водоросли. Мягкое потянуло ее – вверх, вверх. Она сумела глубоко вздохнуть. Но процесс вытаскивания на этом не закончился. Сведенные судорогой пальцы все еще крепко держались, так что Анжи потянуло дальше, телом и лицом она проехалась по кочкам и кустам, потом ее вздернуло вверх, стукнуло головой обо что-то звонкое, и движение прекратилось.

Мутными глазами она проследила, как несколько мышек бегут от нее врассыпную, огибают колья забора, к которому они успели дотянуть Анжи, исчезают за избушкой. Отдаленно заворчал гром. Дверь избушки скрипнула, выпуская на улицу звуки бодрого музончика какой-то поп-группы, на крыльцо выскочила высокая худая девица в русском костюме, быстро зыркнула по сторонам и скрылась, забирая с собой свет и музыку.

Держась за голову, Анжи села. Если бы ей кто-нибудь сказал, что путешествие в потусторонний мир окажется настолько болезненным, она отказалась бы. Будут ее тут всякие по макушке стучать!

Хватаясь за колья, Анжи прошла к ближайшему окну.

Комната выглядела вполне современной. На полке стоял музыкальный центр, по стенам висели плакаты группы «Токио Хотел», над полкой с книгами пристроилась фэншуйная висюлька. За круглым столом сидела та самая девушка, выбегавшая на крыльцо, справа от нее пристроился высокий тощий пацан с худым остроносым лицом, черными волосами, спадающими на глаза. Третий человек сидел к Анжи спиной, на нем была синяя футболка и джинсы.

Сидевшие за столом играли в карты.

Делая ход, девушка хохотала, задорно морщась и косясь на мрачного парня – он хмурился и недовольно грыз губы. Человек, сидевший к окну спиной, почти не шевелился. Даже лопатки его не двигались, когда он делал ход.

Анжи так хотелось разглядеть, кто это, что, забывшись, ткнулась лбом в стекло.

– Гости, гости! – захлопала в ладоши девушка, вскакивая с места.

Анжи шарахнулась в сторону, но тут же уперлась в забор, с кола на нее свалился череп, и она заверещала.

– Заходи, заходи! – крикнула ей выбежавшая на крыльцо девушка, и Анжи ничего не оставалось, как подчиниться.

– А мы тебя давно ждем! – Девушка подала Анжи руку, чтобы она не споткнулась на высоком пороге. – Чуем, ходит кто-то. Ну, думаю, к нам. Вот, Костя, а ты не верил, – повернулась она к хмурому парню. – Пойдем, пойдем, – потянула она Анжи за собой. – Нам как раз нужен четвертый игрок!

Она насильно усадила Анжи на стул.

– Знакомься, – заторопилась девушка. – Это Костя, – она снова показала на хмурого. – Меня зовут Марья. Ну, а этого ты знаешь, – махнула она в сторону парня в футболке.

Анжи повернула голову, и челюсть у нее непроизвольно поехала вниз.

Это был Глеб! Выглядел он неважно. Бледный, с бескровными синюшными губами, остановившимся взглядом тусклых глаз и какими-то словно выцветшими, припорошенными пеплом волосами.

– Вот, веселим, веселим, а он все грустный, – покачала головой Марья. – И карты, и музыка… Сидит и молчит.


– Надоело играть! – Хмурый бросил на стол карты и недовольно сложил перед собой руки. – Хочу историю. Расскажи! – И он впервые поднял глаза на Анжи. Ох, и нехороший это был взгляд – темный, тяжелый.

– Я спеть могу, – поперхнулась воздухом Анжи и, не дожидаясь разрешения, хрипло затянула:

«Антошка, Антошка,

Пойдем копать картошку…»





– Не пошел он, значит, с товарищами, – вынес свой вердикт хмурый, когда песня закончилась. – Молодец! – Он поднялся, захрустев всеми суставами, как дряхлый дед. – Мар, ты бы на стол, что ли, накрыла. А то гости идут, а жрать нечего!

В ответ Марья снова захохотала и метнулась вон из комнаты.

– Хорошо. – Хмурый прошелся по комнате, под его тяжелыми ногами затрещали доски пола. – Тогда давай со мной играть!

Он остановился около полки, одной рукой отодвинул фэншуйную висюльку, а другой стал выбирать книгу.

– Шла бы ты отсюда, – услышала Анжи шепот. – Уходи, съедят они тебя!

Она испуганно повернулась. Глеб сидел все так же ровно и даже, кажется, говорил, не размыкая губ.

– Я за тобой, – прошептала она в ответ. – Нас ждут!

– Не могу, – чуть качнулась голова.

– Надо!

Анжи разозлилась. Что же это такое? Она жизнью рискует, мальчишки там на улице зарабатывают ревматизм и воспаление легких, а он здесь расселся и «не может»!

– Кто над нами вверх ногами? – вдруг спросил хмурый. В руках у него была книга.

– Муха, – буркнула Анжи, быстро оглядывая комнату. Хозяева, судя по всему, не такие уж и злобные, скорее безобидные. Они с Глебом вполне смогут уйти.

– Лаять не лает, а в дом не пускает? – снова спросил хмурый. От волнения он даже начал грызть ногти.

– Замок. – Анжи не задумывалась над ответами, до того легкие были вопросы.

– Ладно. А вот так – сидит девица в темнице, а коса на улице?

– Морковка!

– Хм! – Хмурый перекинул книгу в другую руку и вновь принялся грызть ногти. – А вот эта. Падает – молчит, лежит – молчит, а солнце взойдет – на весь мир запоет.

– Снег. – Анжи стало интересно – когда этому здоровому парню надоест задавать такие глупые загадки?

– Сто одежек и все без застежек, – скороговоркой прочитал хмурый.

– Капуста, – весело прищурилась Анжи.

– За пнем бугорок, а в нем городок!

– Муравейник.

– Сам алый, сахарный, кафтан зеленый, бархатный.

– Арбуз.

– Не огонь, а жжется!

– Крапива.

– Без окон, без дверей, полна горница людей!

– Огурец!

– Вот ведь! – В сердцах парень зашвырнул книгу в угол. – Скучно.

– А давайте я вам помогу!

Согнувшись в низком дверном проеме, в комнату вошла Марья. В руках она несла поднос с большой супницей и стопкой тарелок. Хмурый сразу шагнул к столу, довольно потирая руки.

– Попробуй угадать, – Марья подошла к Анжи вплотную. – На море на Окияне, на острове на Буяне, сидит птица Юстрида; она хвалится, выхваляется, что все видала, всего много едала; видала царя в Москве, короля в Литве, старца в келье, дитя в колыбели; и того не едала, чего в море не достала.