Консул Руси
Часть 18 из 38 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Почему?! – раздраженно спросил Ивар. – Почему мы не будем участвовать в бою?!
– У них много лучников. А у викингов плохая броня. У многих ее вообще нет.
– Ты недооцениваешь их храбрость! Любой викинг спокойно выстоит под стрелами!
– При чем здесь храбрость? Нет храбрости в том, чтобы умереть вот так – дурнем. Не забывай – вы пришли сюда, чтобы обрести силу для завоевания Британии. Поэтому каждый викинг, что выживет здесь, станет важным подспорьем там.
– Ты… – начал закипать Ивар, но Рагнар положил ему руку на плечо.
– Настоящая храбрость в том, – продолжил меж тем Ярослав, – чтобы нападать тогда, когда нужно нападать, и отступать тогда, когда нужно отступать. Если высшие силы нам снова помогут, то уже завтра ваши викинги смогут сыграть главную роль. Уже завтра они смогут напоить свои топоры и копья кровью врагов и принести нам победу.
– Почему завтра? – буркнул немного остывший Ивар. – Почему не сегодня?
– Потому что зима приходит зимой, а лето летом, – улыбнулся Ярослав. – Если мы отправим их в бой сейчас, они проявят храбрость. Но многих из них убьют или ранят. И уже завтра мы не сможем победить…
Войска халифа атаковали на рассвете 4 июля. Сразу и лунные, и солнечные ворота.
Лихо подскочив, они начали бить в них обычными деревянными таранами. Сагиттарии постреливали навесом, метя примерно перед воротами. Спокойно и мерно. Стараясь не сильно переутомить. Ведь тягать стофунтовый варбоу даже для тренированных стрелков – то еще испытание.
Однако обстрел из луков не смог остановить натиск очень многочисленной армии халифата. Особенно у солнечных, то есть восточных, ворот. Воины гибли десятками, но легкая пехота персидского типа продолжала переть вперед. Для тюркских наемников халифа это была Святая война. Война против кровожадных язычников. И ребята перед атакой оказались накручены до крайности, убежденные, что сражаются за правое дело. Для них этот бой был делом веры, делом чести, делом справедливости… сражение за все хорошее против всего плохого…
Наконец после четверти часа мучений солнечные ворота выбили.
И ничего.
Буквально в пяти шагах за створками сломанных ворот влетевших туда воинов халифа ждала стена скутумов. И четыре шеренги хорошо сплоченных легионеров, которые просто так не сдвинешь с места.
Сагиттарии сразу же переключились на фронтальный обстрел. К ним подключились фундиторы, начавшие «ломать лица» бойцов «персидской» пехоты биконическими кусочками клинкерного кирпича.
А чуть погодя с ворот и прилегающих к ним стен в спину нападающим начали метать сулицы матиариев, метя в самых крепких, дерзких и активных, а также лучше всего защищенных. То есть тех немногих, кто имел хоть какой-то доспех. Пока только сулицы. Горшки же со спиртом ждали своего череда. Пока ждали…
Легионеры тем временем по команде время от времени делали шаг назад. В полном порядке. Создавая иллюзию успеха. Иллюзию продавливания. И в этот карман между баррикадами набивалось все больше и больше бойцов противника. Да, многие из них поднимали щиты, стараясь прикрыться от обстрела лучниками и пращниками. Но какой-то эффект это все равно имело. Особенно в связи с тем, что сверху по ним постоянно прилетали сулицы, от которых их легкие щиты совсем не защищали.
А потом все кончилось. Быстро и решительно.
Когда легионеры почти достигли края баррикад, по команде вперед устремились греческие скутаты и подперли их. Сформировав десяток шеренг. А матиарии начали бросать горшки с древесным спиртом прямо в эту плотно набитую толпу. Один. Второй. Третий. И все с подожженным фитилем.
Жуткий вой разнесся над окрестностью.
Горящие живьем люди оказались предельно недовольны этим обстоятельством.
Тут же совершенно рассыпалась «стена щитов», что прикрывала наседающую толпу от обстрела из луков и пращи. И началась бойня. Настоящая бойня. Даже не бойня, а какая-то кровавая жатва. Ведь плоские крыши, где размещались стрелки, находились буквально в десяти-пятнадцати метрах от этого коридора смерти. Поэтому стрелы, легко иной раз пробивая ничем не защищенное мягкое горло одного воина, умудрялись ранить стоящего за ним. Да и биконические куски клинкерного кирпича с такого расстояния незатейливо проламывали череп при попадании.
Огонь, стрелы и снаряды пращи оказались тем средством, которому многоопытные наемники халифа оказались не способны противостоять. И они дрогнули. Побежали. Хотя в такой давке вырваться на свободу было не так уж и просто… не так уж быстро…
В то же самое время у западных – лунных – ворот происходило что-то подобное. Там легионеры также по таймингу отходили, втягивая воинов халифа в ловушку. И она захлопнулась почти синхронно.
– Хорошо, – довольно кивнув, произнес Ярослав, осматривая дымящееся и воняющее жженым мясом поле боя. – Очень хорошо.
Без потерь не обошлось. Увы. Хотя он старался свести их к минимуму. Очень уж обильно шел обстрел со стороны воинов халифа. Столько лучников – не фунт изюма. Так что семерых легионеров убило, и тридцать девять ранило. Почти всех – стрелами.
По сравнению с тем, СКОЛЬКО удалось набить фрагов, – пустяки, которые в очередной раз подтвердили хорошо известный еще с Античности тезис о том, что в клинче, лоб в лоб, тяжелая пехота – сила. Очень живучая сила. Даже под обстрелом. И что основные потери во время знаменитых битв Античности были не во время самого боя, а при бегстве.
Впрочем, радовало не только это. Судя по отзывам наблюдателей, последние минут пять-десять боя лучники халифа не стреляли. То есть Ярославу удалось их «разрядить», оставив без боеприпасов. Что кардинально облегчало следующую фазу операции…
Глава 8
865 год, 5 июля, Александрия
Ранним утром 5 июля из восточных ворот Александрии начали выходить войска Ярослава. Не скрываясь и не таясь. Под буцины и барабаны. Нагло. Дерзко. Решительно.
И это оказалось совершенно неожиданно для ибн Тулуна. Ведь, несмотря на ужасающие потери войск халифата, их было все еще больше, чем у союзников. Причем у халифата сохранилась вся кавалерия. Хуже того, обе армии стояли таким образом, что могли зажать союзников в клещи. Но, несмотря ни на что, они вышли. И это выглядело удивительно…
На южном фланге разместились викинги и славяне. На северном – греки. В центре – сам Ярослав со своими легионерами. И если легион построился правильно, то греки и викинги встали в штурмовые колонны по типу швейцарцев. Вперед выставили бойцов в самых лучших доспехах и сплотились за ними плотной гурьбой.
Почему так? Потому что ни греки тех лет, ни викинги держать строй в наступлении не умели. А атаковать на одной ярости превосходящие силы – плохая идея. Вон как эти наследники древней персидской империи строились, ставя стену щитов. Быстро и слаженно. Какая-никакая, а тренировка у них явно имелась.
Швейцарцы же… они ведь в общем-то гениальное решение придумали именно для таких случаев. И во время Наполеоновских войн французы с успехом повторили их ход. Ведь атакующие колонны были совершенно не требовательны к строевой подготовке. И они позволяли применять зеленых новичков в решительных атаках. То есть там, где раньше у них не было ни малейшего шанса.
Понятное дело, что такая массивная колонна не являлась панацеей. И что она была очень уязвима для любой артиллерии, да и фланговым таранным ударам тяжелой кавалерии. Но здесь же на поле боя артиллерии не было. Вообще не было. Кавалерии, способной нанести таранный удар, тоже не было. И главное – противник в целом не понимал, что происходит.
Вышли союзники. Сбились в колонны. Ну, за исключением легионеров, которые построились в четыре линии по центурии в каждой. И пошли. При этом по сотне греческих лучников оставались удерживать лунные и солнечные ворота. От греха подальше. А остальные стрелки были собраны в центре полевого ордера. Сразу за легионерами. Там же стояли и варяги, прикрывающие стрелков от «захода сзади». Ведь у воинов халифа было довольно много конницы.
На все про все ушло минут пятнадцать – от начала выхода из ворот до начала атаки. По тем временам – очень быстро. Отдыхающие противники едва успели построиться пехотой. Конница так и вообще пока не успевала. Это пехота халифа в подавляющем количестве доспехов никаких не носила. Просто халат, тюрбан[70], щит и копье. А всадники – носили. А еще их лошади носили седла. Да и вообще – возни сильно больше.
Пошли, значит.
Быстро. Решительно. Под барабанный строй.
Причем, несмотря на попытку хоть как-то синхронизировать удар, северяне все равно вырвались вперед и атаковали первыми.
Раз.
И они врезались в южный фланг армии халифа, словно лом в мягкое говно. Нет, это ничуть не умаляет мужество воинов, что противостояли северянам. Просто стояли они слишком неглубоким построением. И викинги, давя на него такой массой глубокого строя, прорвали его, практически не заметив сопротивления.
Два.
И дикие северные варвары выплеснулись за строй неприятеля, стремясь атаковать его с тыла и фланга. Из-за чего в считаные секунды ситуация на южном фланге превратилась в трагедию. Строй наемников рухнул и рассыпался. Через что запустил цепную реакцию. Секунд пятнадцать спустя в бегство уже обратилась вся пехота в целом. И викинги устремились за ними, потеряв всякий контроль и управление. Они предались этой бойне, растворившись в ней всецело.
Легион устоял на месте, так и не успев вступить в бой. Как и греки, которые, в отличие от викингов, наоборот, немного отставали, не стремясь в драку. Слишком уж часто их били арабы и тюрки за последние пару столетий. А если и получалось византийцам победить, то только при значительном численном превосходстве… которого здесь и сейчас не было. Вот и не хватало им боевого духа. Да, успешный штурм и захват крупнейшего города халифата. Да, успешное отражение попытки вернуть захваченный город. Плюс удачная морская битва. Но… психика, в которую за столько лет впился страх, давала о себе знать.
И тут подоспела конница. На легион она не пошла, опасаясь сплоченного строя. А вот стрелков, что шли за легионом, – попыталась атаковать. Вырубить викингов, конечно, было можно. Но они и так рассеяны. Что с них теперь взять? А тут – вон, вполне боеспособные и опасные подразделения.
Впереди пошли катафракты, за ними – остальные.
Однако у них ничего не вышло.
Заметив начало атаки, Ярослав начал отдавать приказы. Вперед вышли матиарии с пилумами и присели на колено. За ними встали фундиторы, а потом уже сагиттарии. И вся эта братия по команде открыла «огонь». Фундиторы метнули свои биконические куски клинкерного кирпича. А сагиттарии выпустили по пять стрел из своих магазинов. Что в момент создало удивительную плотность обстрела.
Первые ряды – те самые катафракты – начали падать. В них врезались задние ряды. Началась давка.
Часть катафрактов продолжили атаку, но буквально шагов с пятнадцати они получили «пригоршню» пилумов. Да и фундиторы перезарядились и буквально в упор ударили. А потом еще пилумы, брошенные практически в упор.
Всего несколько катафрактов врезались в боевой порядок стрелков. Но лишь для того, чтобы пасть под ударами варягов, что стояли сразу за сагиттариями. Они ринулись вперед со своими большими двуручными топорами. И, не щадя ни людей, ни лошадей, буквально нарубили остатки этого отряда для какого-то чудовищного салата.
А тем временем перезарядились лучники и выдали новую порцию стрел в ту кучу-малу всадников халифата, что устроили давку на первом рубеже обстрела. Снова ударили фундиторы. Небольшие группы отдельных всадников, что прорывались, встречали матиарии с пилумами и варяги с двуручными топорами. Так что спустя всего пару минут после вхождения конницы все было кончено, и остатки ее спешно отходили в полном расстройстве.
Однако едва атака конницы была отбита, как на горизонте появилась новая проблема. Из-за домов разграбленного подчистую пригорода стали выходить войска, что стояли против лунных ворот. Видимо, услышав буцины и поняв происходящее, аль-Мудаббир повел остатки своего войска на помощь ибн Тулуну.
Легион спешно начал перестраиваться, разворачиваясь широким фронтом в двести человек и глубиной всего в два. Греки же, повинуясь приказам Ярослава, охотно бросились подпирать легионеров, занимая третью, четвертую и пятую линии построения. Главное – не спереди, уже хорошо. И врага не видно, и пользу вроде приносишь, и глубина построения уже нормальная.
Матиарии, спешно собрав свои пилумы, встали за линией тяжелой пехоты и приготовились метать плюмбаты. А сагиттарии – стрелять из луков. Фундиторы же вместе с отрядом варягов отошли назад, чтобы контратаковать тех, кто попытается обойти построение с фланга.
И вот – сто метров.
Сагиттарии выпустили кучный залп по пять стрел каждый, давший очень неплохое накрытие. Арабы успели вскинуть щиты. Но кое-кого удалось зацепить. Несильно. Больше раня нелетально. Стрела на такой дистанции уже бьет очень слабо, даже выпущеные из таких мощных луков. Однако и такое ранение – уже польза. Ибо смешивает ряды и сбивает пыл натиска.
Шестьдесят метров.
Матиарии начинают шустро метать плюмбаты. Одну за другой. Одну за другой. А вот с плюмбатами такой фокус уже не проходит. Они тяжелые. Они хорошо сохраняют энергию. Они на этой дистанции представляют немалую угрозу. Впрочем, и луки на этой дистанции уже тоже очень опасны.
Тридцать метров.
Сагиттарии завершили перезарядку магазинов и снова дали слитный залп, отправив пять сотен стрел в набегающих врагов. И вот тут-то им досталось. С такой дистанции стрелы не просто легко ранили, но и могли уже убить или глубоко войти в тело человека.
Двадцать метров.
Последний залп плюмбат.
Секунда. Вторая.
Протяжный свисток. И первая линия легионеров метает пилумы.
Еще секунда.
Еще свисток.
И вторая линия. После чего спешно сплачивается, готовясь отразить натиск врага.
И все.
Еще минуту назад рвущаяся в бой арабская пехота с той же энергией начинает отступление, оставив на поле боя довольно много раненых и убитых, так и не добравшись до клинча. Чуть-чуть не дотянула. Не помог ей даже высочайший уровень боевого духа. Все-таки сражались с мерзкими язычниками, под накруткой духовными лидерами и командирами. Ведь одно дело получить по шее при штурме. Это их руководство легко бы объяснило происками шайтана, греческой хитростью и прочими глупостями. И совсем другое дело – открытый бой в поле. Войска же халифа в поле на равных никогда не проигрывали уже очень давно. И у всех его воинов даже в голове не укладывалось, что это может произойти.
– У них много лучников. А у викингов плохая броня. У многих ее вообще нет.
– Ты недооцениваешь их храбрость! Любой викинг спокойно выстоит под стрелами!
– При чем здесь храбрость? Нет храбрости в том, чтобы умереть вот так – дурнем. Не забывай – вы пришли сюда, чтобы обрести силу для завоевания Британии. Поэтому каждый викинг, что выживет здесь, станет важным подспорьем там.
– Ты… – начал закипать Ивар, но Рагнар положил ему руку на плечо.
– Настоящая храбрость в том, – продолжил меж тем Ярослав, – чтобы нападать тогда, когда нужно нападать, и отступать тогда, когда нужно отступать. Если высшие силы нам снова помогут, то уже завтра ваши викинги смогут сыграть главную роль. Уже завтра они смогут напоить свои топоры и копья кровью врагов и принести нам победу.
– Почему завтра? – буркнул немного остывший Ивар. – Почему не сегодня?
– Потому что зима приходит зимой, а лето летом, – улыбнулся Ярослав. – Если мы отправим их в бой сейчас, они проявят храбрость. Но многих из них убьют или ранят. И уже завтра мы не сможем победить…
Войска халифа атаковали на рассвете 4 июля. Сразу и лунные, и солнечные ворота.
Лихо подскочив, они начали бить в них обычными деревянными таранами. Сагиттарии постреливали навесом, метя примерно перед воротами. Спокойно и мерно. Стараясь не сильно переутомить. Ведь тягать стофунтовый варбоу даже для тренированных стрелков – то еще испытание.
Однако обстрел из луков не смог остановить натиск очень многочисленной армии халифата. Особенно у солнечных, то есть восточных, ворот. Воины гибли десятками, но легкая пехота персидского типа продолжала переть вперед. Для тюркских наемников халифа это была Святая война. Война против кровожадных язычников. И ребята перед атакой оказались накручены до крайности, убежденные, что сражаются за правое дело. Для них этот бой был делом веры, делом чести, делом справедливости… сражение за все хорошее против всего плохого…
Наконец после четверти часа мучений солнечные ворота выбили.
И ничего.
Буквально в пяти шагах за створками сломанных ворот влетевших туда воинов халифа ждала стена скутумов. И четыре шеренги хорошо сплоченных легионеров, которые просто так не сдвинешь с места.
Сагиттарии сразу же переключились на фронтальный обстрел. К ним подключились фундиторы, начавшие «ломать лица» бойцов «персидской» пехоты биконическими кусочками клинкерного кирпича.
А чуть погодя с ворот и прилегающих к ним стен в спину нападающим начали метать сулицы матиариев, метя в самых крепких, дерзких и активных, а также лучше всего защищенных. То есть тех немногих, кто имел хоть какой-то доспех. Пока только сулицы. Горшки же со спиртом ждали своего череда. Пока ждали…
Легионеры тем временем по команде время от времени делали шаг назад. В полном порядке. Создавая иллюзию успеха. Иллюзию продавливания. И в этот карман между баррикадами набивалось все больше и больше бойцов противника. Да, многие из них поднимали щиты, стараясь прикрыться от обстрела лучниками и пращниками. Но какой-то эффект это все равно имело. Особенно в связи с тем, что сверху по ним постоянно прилетали сулицы, от которых их легкие щиты совсем не защищали.
А потом все кончилось. Быстро и решительно.
Когда легионеры почти достигли края баррикад, по команде вперед устремились греческие скутаты и подперли их. Сформировав десяток шеренг. А матиарии начали бросать горшки с древесным спиртом прямо в эту плотно набитую толпу. Один. Второй. Третий. И все с подожженным фитилем.
Жуткий вой разнесся над окрестностью.
Горящие живьем люди оказались предельно недовольны этим обстоятельством.
Тут же совершенно рассыпалась «стена щитов», что прикрывала наседающую толпу от обстрела из луков и пращи. И началась бойня. Настоящая бойня. Даже не бойня, а какая-то кровавая жатва. Ведь плоские крыши, где размещались стрелки, находились буквально в десяти-пятнадцати метрах от этого коридора смерти. Поэтому стрелы, легко иной раз пробивая ничем не защищенное мягкое горло одного воина, умудрялись ранить стоящего за ним. Да и биконические куски клинкерного кирпича с такого расстояния незатейливо проламывали череп при попадании.
Огонь, стрелы и снаряды пращи оказались тем средством, которому многоопытные наемники халифа оказались не способны противостоять. И они дрогнули. Побежали. Хотя в такой давке вырваться на свободу было не так уж и просто… не так уж быстро…
В то же самое время у западных – лунных – ворот происходило что-то подобное. Там легионеры также по таймингу отходили, втягивая воинов халифа в ловушку. И она захлопнулась почти синхронно.
– Хорошо, – довольно кивнув, произнес Ярослав, осматривая дымящееся и воняющее жженым мясом поле боя. – Очень хорошо.
Без потерь не обошлось. Увы. Хотя он старался свести их к минимуму. Очень уж обильно шел обстрел со стороны воинов халифа. Столько лучников – не фунт изюма. Так что семерых легионеров убило, и тридцать девять ранило. Почти всех – стрелами.
По сравнению с тем, СКОЛЬКО удалось набить фрагов, – пустяки, которые в очередной раз подтвердили хорошо известный еще с Античности тезис о том, что в клинче, лоб в лоб, тяжелая пехота – сила. Очень живучая сила. Даже под обстрелом. И что основные потери во время знаменитых битв Античности были не во время самого боя, а при бегстве.
Впрочем, радовало не только это. Судя по отзывам наблюдателей, последние минут пять-десять боя лучники халифа не стреляли. То есть Ярославу удалось их «разрядить», оставив без боеприпасов. Что кардинально облегчало следующую фазу операции…
Глава 8
865 год, 5 июля, Александрия
Ранним утром 5 июля из восточных ворот Александрии начали выходить войска Ярослава. Не скрываясь и не таясь. Под буцины и барабаны. Нагло. Дерзко. Решительно.
И это оказалось совершенно неожиданно для ибн Тулуна. Ведь, несмотря на ужасающие потери войск халифата, их было все еще больше, чем у союзников. Причем у халифата сохранилась вся кавалерия. Хуже того, обе армии стояли таким образом, что могли зажать союзников в клещи. Но, несмотря ни на что, они вышли. И это выглядело удивительно…
На южном фланге разместились викинги и славяне. На северном – греки. В центре – сам Ярослав со своими легионерами. И если легион построился правильно, то греки и викинги встали в штурмовые колонны по типу швейцарцев. Вперед выставили бойцов в самых лучших доспехах и сплотились за ними плотной гурьбой.
Почему так? Потому что ни греки тех лет, ни викинги держать строй в наступлении не умели. А атаковать на одной ярости превосходящие силы – плохая идея. Вон как эти наследники древней персидской империи строились, ставя стену щитов. Быстро и слаженно. Какая-никакая, а тренировка у них явно имелась.
Швейцарцы же… они ведь в общем-то гениальное решение придумали именно для таких случаев. И во время Наполеоновских войн французы с успехом повторили их ход. Ведь атакующие колонны были совершенно не требовательны к строевой подготовке. И они позволяли применять зеленых новичков в решительных атаках. То есть там, где раньше у них не было ни малейшего шанса.
Понятное дело, что такая массивная колонна не являлась панацеей. И что она была очень уязвима для любой артиллерии, да и фланговым таранным ударам тяжелой кавалерии. Но здесь же на поле боя артиллерии не было. Вообще не было. Кавалерии, способной нанести таранный удар, тоже не было. И главное – противник в целом не понимал, что происходит.
Вышли союзники. Сбились в колонны. Ну, за исключением легионеров, которые построились в четыре линии по центурии в каждой. И пошли. При этом по сотне греческих лучников оставались удерживать лунные и солнечные ворота. От греха подальше. А остальные стрелки были собраны в центре полевого ордера. Сразу за легионерами. Там же стояли и варяги, прикрывающие стрелков от «захода сзади». Ведь у воинов халифа было довольно много конницы.
На все про все ушло минут пятнадцать – от начала выхода из ворот до начала атаки. По тем временам – очень быстро. Отдыхающие противники едва успели построиться пехотой. Конница так и вообще пока не успевала. Это пехота халифа в подавляющем количестве доспехов никаких не носила. Просто халат, тюрбан[70], щит и копье. А всадники – носили. А еще их лошади носили седла. Да и вообще – возни сильно больше.
Пошли, значит.
Быстро. Решительно. Под барабанный строй.
Причем, несмотря на попытку хоть как-то синхронизировать удар, северяне все равно вырвались вперед и атаковали первыми.
Раз.
И они врезались в южный фланг армии халифа, словно лом в мягкое говно. Нет, это ничуть не умаляет мужество воинов, что противостояли северянам. Просто стояли они слишком неглубоким построением. И викинги, давя на него такой массой глубокого строя, прорвали его, практически не заметив сопротивления.
Два.
И дикие северные варвары выплеснулись за строй неприятеля, стремясь атаковать его с тыла и фланга. Из-за чего в считаные секунды ситуация на южном фланге превратилась в трагедию. Строй наемников рухнул и рассыпался. Через что запустил цепную реакцию. Секунд пятнадцать спустя в бегство уже обратилась вся пехота в целом. И викинги устремились за ними, потеряв всякий контроль и управление. Они предались этой бойне, растворившись в ней всецело.
Легион устоял на месте, так и не успев вступить в бой. Как и греки, которые, в отличие от викингов, наоборот, немного отставали, не стремясь в драку. Слишком уж часто их били арабы и тюрки за последние пару столетий. А если и получалось византийцам победить, то только при значительном численном превосходстве… которого здесь и сейчас не было. Вот и не хватало им боевого духа. Да, успешный штурм и захват крупнейшего города халифата. Да, успешное отражение попытки вернуть захваченный город. Плюс удачная морская битва. Но… психика, в которую за столько лет впился страх, давала о себе знать.
И тут подоспела конница. На легион она не пошла, опасаясь сплоченного строя. А вот стрелков, что шли за легионом, – попыталась атаковать. Вырубить викингов, конечно, было можно. Но они и так рассеяны. Что с них теперь взять? А тут – вон, вполне боеспособные и опасные подразделения.
Впереди пошли катафракты, за ними – остальные.
Однако у них ничего не вышло.
Заметив начало атаки, Ярослав начал отдавать приказы. Вперед вышли матиарии с пилумами и присели на колено. За ними встали фундиторы, а потом уже сагиттарии. И вся эта братия по команде открыла «огонь». Фундиторы метнули свои биконические куски клинкерного кирпича. А сагиттарии выпустили по пять стрел из своих магазинов. Что в момент создало удивительную плотность обстрела.
Первые ряды – те самые катафракты – начали падать. В них врезались задние ряды. Началась давка.
Часть катафрактов продолжили атаку, но буквально шагов с пятнадцати они получили «пригоршню» пилумов. Да и фундиторы перезарядились и буквально в упор ударили. А потом еще пилумы, брошенные практически в упор.
Всего несколько катафрактов врезались в боевой порядок стрелков. Но лишь для того, чтобы пасть под ударами варягов, что стояли сразу за сагиттариями. Они ринулись вперед со своими большими двуручными топорами. И, не щадя ни людей, ни лошадей, буквально нарубили остатки этого отряда для какого-то чудовищного салата.
А тем временем перезарядились лучники и выдали новую порцию стрел в ту кучу-малу всадников халифата, что устроили давку на первом рубеже обстрела. Снова ударили фундиторы. Небольшие группы отдельных всадников, что прорывались, встречали матиарии с пилумами и варяги с двуручными топорами. Так что спустя всего пару минут после вхождения конницы все было кончено, и остатки ее спешно отходили в полном расстройстве.
Однако едва атака конницы была отбита, как на горизонте появилась новая проблема. Из-за домов разграбленного подчистую пригорода стали выходить войска, что стояли против лунных ворот. Видимо, услышав буцины и поняв происходящее, аль-Мудаббир повел остатки своего войска на помощь ибн Тулуну.
Легион спешно начал перестраиваться, разворачиваясь широким фронтом в двести человек и глубиной всего в два. Греки же, повинуясь приказам Ярослава, охотно бросились подпирать легионеров, занимая третью, четвертую и пятую линии построения. Главное – не спереди, уже хорошо. И врага не видно, и пользу вроде приносишь, и глубина построения уже нормальная.
Матиарии, спешно собрав свои пилумы, встали за линией тяжелой пехоты и приготовились метать плюмбаты. А сагиттарии – стрелять из луков. Фундиторы же вместе с отрядом варягов отошли назад, чтобы контратаковать тех, кто попытается обойти построение с фланга.
И вот – сто метров.
Сагиттарии выпустили кучный залп по пять стрел каждый, давший очень неплохое накрытие. Арабы успели вскинуть щиты. Но кое-кого удалось зацепить. Несильно. Больше раня нелетально. Стрела на такой дистанции уже бьет очень слабо, даже выпущеные из таких мощных луков. Однако и такое ранение – уже польза. Ибо смешивает ряды и сбивает пыл натиска.
Шестьдесят метров.
Матиарии начинают шустро метать плюмбаты. Одну за другой. Одну за другой. А вот с плюмбатами такой фокус уже не проходит. Они тяжелые. Они хорошо сохраняют энергию. Они на этой дистанции представляют немалую угрозу. Впрочем, и луки на этой дистанции уже тоже очень опасны.
Тридцать метров.
Сагиттарии завершили перезарядку магазинов и снова дали слитный залп, отправив пять сотен стрел в набегающих врагов. И вот тут-то им досталось. С такой дистанции стрелы не просто легко ранили, но и могли уже убить или глубоко войти в тело человека.
Двадцать метров.
Последний залп плюмбат.
Секунда. Вторая.
Протяжный свисток. И первая линия легионеров метает пилумы.
Еще секунда.
Еще свисток.
И вторая линия. После чего спешно сплачивается, готовясь отразить натиск врага.
И все.
Еще минуту назад рвущаяся в бой арабская пехота с той же энергией начинает отступление, оставив на поле боя довольно много раненых и убитых, так и не добравшись до клинча. Чуть-чуть не дотянула. Не помог ей даже высочайший уровень боевого духа. Все-таки сражались с мерзкими язычниками, под накруткой духовными лидерами и командирами. Ведь одно дело получить по шее при штурме. Это их руководство легко бы объяснило происками шайтана, греческой хитростью и прочими глупостями. И совсем другое дело – открытый бой в поле. Войска же халифа в поле на равных никогда не проигрывали уже очень давно. И у всех его воинов даже в голове не укладывалось, что это может произойти.