Конец крымской орды
Часть 21 из 85 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Да, государь. Это в ста тридцати верстах отсюда.
– Поезжай туда, побудь денек дома, попрощайся и отправляйся в путь. Заедешь на Москву, в Кремль, Скуратов снабдит тебя всем необходимым. Встречи со мной не ищи. Чем меньше вельмож прознают про твою задачу, тем лучше.
– Благодарствую, государь.
– Ну а я в слободу и на Москву с тяжелыми чувствами.
– Народ все понимает и твоей вины в этой беде не видит.
– Я вижу, Михайло. Но прощай. Я буду ждать твоего возвращения из проклятого Крыма.
Царский отряд с опричными сотнями пошел в слободу. Дружина во главе с Огневым отправилась на Москву, Михайло Бордак с Василием Парфеновым, Степаном Леканом и пятью ратниками охраны двинулись протоптанной дорогой в село Стешино.
Глава 3
Михайло Бордак затратил на дорогу в Крым более трех недель. Утром двадцать третьего дня пути после ночевки в степи он въехал с запада через хребет Тепе-Оба в город Кафа, расположенный на юго-восточном побережье полуострова и хорошо знакомый ему. Путешественник сразу же направился к возвышенности, где находилась улица, на которой проживал его старый знакомец Ризван. Деньги, переданные ему Малютой Скуратовым при выезде из Москвы, лежали в мешочках, надежно закрепленных на теле. Присматривайся как угодно, все равно не увидишь. Местные жители уже вернулись с утренней молитвы. Это означало, что и семья Ризвана уже на ногах.
Он подъехал к воротам подворья Ризвана, ударил по ним рукояткой плетки.
Во дворе появился парень, неизвестный боярину, и недружелюбно спросил:
– Чего тебе надо, иноземец?
Бордак проделал долгий путь по Муравскому шляху, заезжал в окраинные земли, откуда под видом литвина и пробрался в Крым.
– Тебя не учили вежливости, юноша?
– А вот возьму копье да ударю в грудь, так узнаешь мою вежливость!
– Смотри, какой грозный.
– Я такой.
– Ладно. Позови Ризвана.
– Ты знаешь дядю?
– Дядю? – повторил не без удивления Бордак. – Так ты племянник Ризвана?
Парень не ответил, повернулся, побежал в дом.
Оттуда скоро вышел хозяин и, конечно же, сразу узнал своего старого товарища.
– Михайло!
Бордак покосился на парня, стоявшего рядом с Ризваном.
– Ты ошибся, я пан Марек.
Хозяин подворья рассмеялся.
– Такой же пан, как я мурза. – Он указал на парня. – Его не опасайся, это мой племянник Алим из Кезлева, хороший юноша. Но чего мы чрез городьбу говорим? Алим, открой ворота.
Парень кинулся к ним, снял доску-запор, отодвинул створку.
Бордак заехал во двор, соскочил на землю, потянулся и сказал:
– Притомился я в пути.
Ризван подошел к нему, обнял и сказал:
– Здравствуй, Михайло! Я рад вновь видеть тебя. – Хозяин подворья взглянул на племянника и распорядился: – Коня гостя в стойло, обтереть, налить воды, положить сена. Алим, я попрошу тебя с почтением относиться к моим гостям.
– Так я же не знал, что это твой гость, дядя Ризван.
– Занимайся делом и будь на подворье, можешь понадобиться.
– Да я и не собирался никуда.
– Много слов, Алим. Надо больше дела.
– Да, дядя, прости.
Парень взялся за поводья, но Бордак остановил его и спросил:
– Ты намерен поставить коня в стойло вместе с сумами и оружием?
– А, башка моя глупая!
Он посмотрел на Ризвана, тот махнул рукой:
– Не суетись, соберись.
– Не гневайся, дядя Ризван.
– Я не гневаюсь, я советую, надо понемногу учиться жизни, взрослеть.
– Я уже взрослый.
– Конечно. Сними поклажу!
Алим снял с коня сумы с припасами, булаву, лук с колчаном стрел. Саблю в ножнах Бордак держал при себе. Парень положил все это на скамейку, стоявшую возле дома, и повел коня в стойло.
– А где твой сын? – спросил гость.
– Мой Хусам женился. Помнишь, у него невеста была Гульшен, дочь купца Наби Алая?
– Что-то вспоминается.
– Вот сыграли свадьбу до похода на Русь. Сейчас он пока в юрте недалеко отсюда с молодой женой живет. Рядом дом общими усилиями строим. Трудно дается, денег не хватает, но с помощью Всевышнего поставим и дом, и подворье.
Бордак взглянул на татарина и осведомился:
– Погоди, а разве единственный или младший сын по вашим обычаям не должен оставаться в доме родителей?
Ризван улыбнулся и ответил:
– Должен и, я надеюсь, останется.
– Не понимаю. Хусам же ушел из дома.
– А с чего ты взял, что он так и будет единственным?
– Ты хочешь сказать?..
Татарин рассмеялся.
– Да, Михайло, моя Ираза понесла. Молю Всевышнего, чтобы дал нам сына.
– Вот в чем дело!
Тут вышла во двор и Ираза, заметно располневшая. Лицо ее было прикрыто платком.
Мусульманкам не пристало говорить с чужими мужчинами, но сейчас был не тот случай.
– Приветствую тебя, Михайло.
– Приветствую, Ираза. Я уже слышал о вашем счастье.
– Да, дал Аллах плод. Рожу скоро.
– Так же, как муж, хочешь сына?
– Я хочу дочь, но кто будет, то в воле только Всевышнего.
– Это так.
– А как поживают Алена, Петруша? – спросила Ираза.
– У нас все хорошо.
– Рада за вас, особенно за Алену. Сколько ей пережить пришлось!..
– Поезжай туда, побудь денек дома, попрощайся и отправляйся в путь. Заедешь на Москву, в Кремль, Скуратов снабдит тебя всем необходимым. Встречи со мной не ищи. Чем меньше вельмож прознают про твою задачу, тем лучше.
– Благодарствую, государь.
– Ну а я в слободу и на Москву с тяжелыми чувствами.
– Народ все понимает и твоей вины в этой беде не видит.
– Я вижу, Михайло. Но прощай. Я буду ждать твоего возвращения из проклятого Крыма.
Царский отряд с опричными сотнями пошел в слободу. Дружина во главе с Огневым отправилась на Москву, Михайло Бордак с Василием Парфеновым, Степаном Леканом и пятью ратниками охраны двинулись протоптанной дорогой в село Стешино.
Глава 3
Михайло Бордак затратил на дорогу в Крым более трех недель. Утром двадцать третьего дня пути после ночевки в степи он въехал с запада через хребет Тепе-Оба в город Кафа, расположенный на юго-восточном побережье полуострова и хорошо знакомый ему. Путешественник сразу же направился к возвышенности, где находилась улица, на которой проживал его старый знакомец Ризван. Деньги, переданные ему Малютой Скуратовым при выезде из Москвы, лежали в мешочках, надежно закрепленных на теле. Присматривайся как угодно, все равно не увидишь. Местные жители уже вернулись с утренней молитвы. Это означало, что и семья Ризвана уже на ногах.
Он подъехал к воротам подворья Ризвана, ударил по ним рукояткой плетки.
Во дворе появился парень, неизвестный боярину, и недружелюбно спросил:
– Чего тебе надо, иноземец?
Бордак проделал долгий путь по Муравскому шляху, заезжал в окраинные земли, откуда под видом литвина и пробрался в Крым.
– Тебя не учили вежливости, юноша?
– А вот возьму копье да ударю в грудь, так узнаешь мою вежливость!
– Смотри, какой грозный.
– Я такой.
– Ладно. Позови Ризвана.
– Ты знаешь дядю?
– Дядю? – повторил не без удивления Бордак. – Так ты племянник Ризвана?
Парень не ответил, повернулся, побежал в дом.
Оттуда скоро вышел хозяин и, конечно же, сразу узнал своего старого товарища.
– Михайло!
Бордак покосился на парня, стоявшего рядом с Ризваном.
– Ты ошибся, я пан Марек.
Хозяин подворья рассмеялся.
– Такой же пан, как я мурза. – Он указал на парня. – Его не опасайся, это мой племянник Алим из Кезлева, хороший юноша. Но чего мы чрез городьбу говорим? Алим, открой ворота.
Парень кинулся к ним, снял доску-запор, отодвинул створку.
Бордак заехал во двор, соскочил на землю, потянулся и сказал:
– Притомился я в пути.
Ризван подошел к нему, обнял и сказал:
– Здравствуй, Михайло! Я рад вновь видеть тебя. – Хозяин подворья взглянул на племянника и распорядился: – Коня гостя в стойло, обтереть, налить воды, положить сена. Алим, я попрошу тебя с почтением относиться к моим гостям.
– Так я же не знал, что это твой гость, дядя Ризван.
– Занимайся делом и будь на подворье, можешь понадобиться.
– Да я и не собирался никуда.
– Много слов, Алим. Надо больше дела.
– Да, дядя, прости.
Парень взялся за поводья, но Бордак остановил его и спросил:
– Ты намерен поставить коня в стойло вместе с сумами и оружием?
– А, башка моя глупая!
Он посмотрел на Ризвана, тот махнул рукой:
– Не суетись, соберись.
– Не гневайся, дядя Ризван.
– Я не гневаюсь, я советую, надо понемногу учиться жизни, взрослеть.
– Я уже взрослый.
– Конечно. Сними поклажу!
Алим снял с коня сумы с припасами, булаву, лук с колчаном стрел. Саблю в ножнах Бордак держал при себе. Парень положил все это на скамейку, стоявшую возле дома, и повел коня в стойло.
– А где твой сын? – спросил гость.
– Мой Хусам женился. Помнишь, у него невеста была Гульшен, дочь купца Наби Алая?
– Что-то вспоминается.
– Вот сыграли свадьбу до похода на Русь. Сейчас он пока в юрте недалеко отсюда с молодой женой живет. Рядом дом общими усилиями строим. Трудно дается, денег не хватает, но с помощью Всевышнего поставим и дом, и подворье.
Бордак взглянул на татарина и осведомился:
– Погоди, а разве единственный или младший сын по вашим обычаям не должен оставаться в доме родителей?
Ризван улыбнулся и ответил:
– Должен и, я надеюсь, останется.
– Не понимаю. Хусам же ушел из дома.
– А с чего ты взял, что он так и будет единственным?
– Ты хочешь сказать?..
Татарин рассмеялся.
– Да, Михайло, моя Ираза понесла. Молю Всевышнего, чтобы дал нам сына.
– Вот в чем дело!
Тут вышла во двор и Ираза, заметно располневшая. Лицо ее было прикрыто платком.
Мусульманкам не пристало говорить с чужими мужчинами, но сейчас был не тот случай.
– Приветствую тебя, Михайло.
– Приветствую, Ираза. Я уже слышал о вашем счастье.
– Да, дал Аллах плод. Рожу скоро.
– Так же, как муж, хочешь сына?
– Я хочу дочь, но кто будет, то в воле только Всевышнего.
– Это так.
– А как поживают Алена, Петруша? – спросила Ираза.
– У нас все хорошо.
– Рада за вас, особенно за Алену. Сколько ей пережить пришлось!..