Комплекс хорошей девочки

— Как давно ты здесь? — Купер выглядит удивленным, увидев меня, когда поднимается по ступенькам.

Я на мгновение забываю, о чем он спрашивает, потому что слишком занята, тараща глаза. Он ставит меня в тупик каждый раз, когда я его вижу. Его темные глаза и развевающиеся на ветру волосы. Намек на его тело под футболкой и потертыми джинсами заигрывает с моей памятью. В нем есть что-то дико мужественное. Он провел весь день на стройплощадке, остатки пыли все еще покрывают его кожу, одежду. Запах опилок. Это делает меня совершенно безрассудной. Сводит все мое существо к тому, чтобы хотеть, хотеть, хотеть.

— Мак? — подсказывает он. Понимающая улыбка изгибает его губы.

— О, прости. Может быть, час?

— Что-то не так?

— Вовсе нет. — Я беру протянутую им руку и позволяю ему помочь мне подняться на ноги.

Мы заходим внутрь. Как только мы снимаем обувь, я веду его прямо в спальню.

— У меня есть новости, — объявляю я.

— Да?

Я закрываю дверь и запираю ее. Потому что в последнее время Эван не раз получал удовольствие, дергая за ручку, когда знал, что мы что-то затеваем, просто чтобы напугать меня до чертиков. Парню нужно хобби.

— Я бросила колледж. — Я едва могу сдержать свое волнение. И, может быть, есть еще какой-то страх. Все это кажется одинаковым, бурлящим внутри.

— Черт возьми, это здорово. Как это случилось?

— Мои родители устроили мне засаду в кампусе и вроде как вынудили меня. Купер снимает рубашку и бросает ее в корзину. Когда он начинает расстегивать ремень, я пересекаю комнату и убираю его руки, отводя их вверх. Когда я расстегиваю его молнию, я чувствую, что он смотрит на мою макушку, и его живот сжимается.

— Как все прошло? — теперь его голос звучит немного рассеянно.

Не снимая с него джинсов, я залезаю в его боксеры и начинаю поглаживать его. Он уже наполовину возбужден, когда я это делаю. Быстро он полностью выпрямляется, и его дыхание становится поверхностным.

— Я сказала им отвалить. — Я провожу большим пальцем по капле влаги на его кончике. Он шипит на резком вдохе. — Не так многословно.

— Чувствуешь себя чертовски довольной собой, да? — Его руки расчесывают мои волосы и сжимают кожу головы.

Я наклоняюсь ближе и целую его в уголок подбородка.

— Совсем немного.

Затем я толкаю его, пока ноги не упираются в кровать, и он не садится на край.

Похоть омрачает его взгляд.

— Что привело к этому?

— В основном я. — С его тумбочки я беру презерватив и бросаю ему. Затем я стягиваю платье через голову. — Немного тебя.

Мой лифчик и нижнее белье падают на пол.

— Независимость тебе идет, — грубо говорит он, проводя кулаком вверх и вниз по своему члену, наблюдая за каждым моим движением.

Я медленно забираюсь к нему на колени. Он ругается мне на ухо, хватая меня за задницу обеими руками. Прижав ладони к его груди, я оседлала его. Сначала мягко, когда по мне пробегает шквал дрожи. Быть с Купером, всегда шок для моего организма. Все в нем кажется правильным, и все же я все еще не привыкла к этому. Я не думаю, что хочу привыкать. Я все еще нахожу сюрпризы. Все еще дрожу каждый раз, когда его губы путешествуют по моей коже.

Я раскачиваюсь взад-вперед. Бесстыдно. Я не могу проникнуть в него достаточно глубоко, достаточно близко. Моя голова падает ему на плечо, и я прикусываю губу, чтобы не издать ни звука, когда трусь о него.

— О черт, я долго не протяну, — бормочет он.

— Хорошо, — выдыхаю я.

Он стонет и делает толчок вверх, его руки сжимаются вокруг меня.

Я улыбаюсь, наблюдая, как дымка блаженства наполняет его лицо, когда я слушаю хриплые звуки, которые он издает, когда кончает. После того, как он бросает презерватив, он кладет меня на кровать и прокладывает поцелуями путь от моей груди к животу, а затем ниже, пока не устраивается у меня между ног и не открывает меня для своего языка. Купер лижет меня, пока я не начинаю дергать его за волосы и стонать от удовольствия. Он слишком хорошо владеет языком. Это вызывает привыкание.

Позже, после душа и очередной порции оргазмов, мы с Дейзи сидим на крыльце, пока в духовке печется замороженная пицца.

— Я не знаю, прошла бы я через это, если бы не встретила тебя, — говорю я Куперу, пока наш щенок спит у него на коленях. — Я имею в виду, бросила бы учебу.

— Да, ты бы так и сделала. В конце концов. Я — оправдание, которое подтолкнуло тебя к этому.

— Может быть, — признаю я. — Но ты вдохновил меня.

Он закатывает глаза.

— Заткнись. Я серьезно. — Кое-что я узнала о Купере: он ужасно умеет принимать комплименты. Это одно из его самых привлекательных качеств. — Ты ничего и никого не боишься. Ты сам устанавливаешь свои правила. Будь прокляты все остальные.

— Это дается легко, когда у тебя нет дерьма для начала.


— Ты поверил в меня, — говорю я. — Ты единственный, кто когда-либо это делал. Это очень много значит. Я этого не забуду.

Но даже сейчас, когда я наслаждаюсь своей новообретенной независимостью, я не настолько наивна, чтобы верить, что мои родители примут мое решение спокойно. Они найдут способ сделать больно. Никто не перечит моему отцу и не выходит сухим из воды. Так что последствия этой внезапной вспышки неповиновения определенно будут. Вопрос только в том, насколько все будет плохо.



Не требуется много времени, чтобы последствия моих действий дали о себе знать. Ровно через шесть дней после отчисления я получаю электронное письмо от декана факультета. Оно короткое и лаконичное. Вежливое, Тащи сюда свою задницу.

Я на несколько минут опаздываю на встречу, и секретарша проводит меня в отделанный вишневым деревом кабинет.

— Декан занят другими делами и будет здесь через минуту. Не хотите ли мне немного воды?

Я предполагаю, что мои родители сделали несколько звонков, надеясь, что нейтральная третья сторона сможет убедить меня от их имени не бросать колледж. Хотя, насколько я понимаю, все, что осталось — это формальности с оформлением документов. По общему признанию, я мало продвинулась в завершении ухода из Гарнет. Между отелем и моими веб-сайтами, занимающими большую часть моего внимания, я наслаждалась тем, что для меня считается отдыхом.

— Очень сожалею об этом. — Дин Фрейтаг, миниатюрная женщина, чья кожа хрупкими волнами прилипает к костям, входит в комнату. Она выходит из-за своего стола, запыхавшись, смахивая влагу со своих светлых волос длиной до плеч. Она поправляет жакет своего костюма цвета клюквы и стягивает с шеи шелковый шарф. — Снаружи жарче, чем в дьявольском котле.

Декан включает маленький настольный вентилятор и направляет его на себя, на мгновение наслаждаясь легким ветерком, прежде чем снова обратить свое внимание на меня.

— Итак, мисс Кэбот. — Ее поведение меняется. — Я так понимаю, вы не посетили ни одного занятия за последнюю неделю.

— Нет, мэм. Я пришла к решению отказаться от участия в семестре.

— О? Насколько я помню, вы уже отложили свой первый год обучения на двенадцать месяцев. — Одна тонкая, как карандаш, бровь приподнимается. — Что такого срочного, что образование должно подождать?

Что-то в ее дружелюбном невежестве нервирует меня. Как будто я иду в ловушку.

— На самом деле, я полностью отказываюсь от Гарнет. Я не вернусь в следующем семестре.

Несколько секунд она бесстрастно смотрит на меня. Так долго, что я почти готова вдаваться в подробности, чтобы снова завести ее. Когда она, наконец, заговаривает, я не могу не уловить в ее голосе некоторую мстительность.

— И я полагаю, вы хорошенько об этом подумали?

— Да, мэм.

Короткая улыбка появляется на ее губах, прежде чем она щелкает компьютерной мышью, чтобы разбудить экран. Она сосредотачивает на этом свое внимание, когда говорит.

— Ну, тогда мы, конечно, можем вам в этом помочь. Я попрошу своего секретаря заполнить необходимые формы. — Она смотрит на меня взглядом, в котором не хватает уверенности. — Не волнуйтесь, это всего лишь пара подписей. — щелкает мышкой. — Конечно, вам нужно будет освободить свое общежитие в Талли-Холле в течение двадцати четырех часов с момента подачи уведомления в Управление студенческого жилья. — Она поражает меня улыбкой Мисс Мелон на конкурсе красоты. — Которое — вот оно! — я только что отправила вам.

И вот оно. Полная настройка.

Большой привет тебе от папочки.

Конечно, она права. Я не имею права сидеть в комнате общежития, если я здесь не учусь. Незначительная деталь, которая, казалось, ускользнула у меня из головы. Без сомнения, мои родители провели последнюю неделю, ожидая, когда я приползу домой в поисках места для ночлега.

— Что-нибудь еще? — Декан ухмыляется мне, как будто я сделала это с ней. Лично оскорбила.

Однако я не трачу ни секунды на мучения по этому поводу. Хорошо это или плохо, но мы разошлись.

— Нет, мэм. — Я слащаво улыбаюсь и поднимаюсь на ноги. — Я просто пойду своей дорогой.

Час спустя я в своем общежитии, упаковываю свои вещи. Чуть больше трех месяцев. Вот как долго длилось мое время в колледже, и все же… Мне не грустно видеть, как оно заканчивается.

Я снимаю одежду с вешалок, когда слышу жужжание входящего сообщения. Я хватаю телефон со своего стола. Это сообщение от Кейт, которую я не видела несколько недель. Я пару раз приглашала ее потусоваться — я не хотела быть одной из тех девушек, которые бросают своих друзей, как только начинают встречаться с новым парнем, — но она была занята репетициями с какой-то группой, к которой присоединилась в прошлом месяце. По-видимому, она играет на бас-гитаре.

Кейт: “Привет, девочка! Ооочень, внимание — я говорила со своей сестрой по телефону ранее, и всплыло твое имя. Мел сказала, что твой бывший расспрашивает окружающих, пытаясь выяснить, с кем ты встречаешься. Я думаю, кто-то видел тебя в городе с каким-то местным?”

Я громко ругаюсь. Проклятый Эван. Я знала, что та ночь вернется, чтобы преследовать.

Я: “ Тьфу. Потрясающе.”

Кейт: “Да. У Престона есть цель. Я тебя предупредила.”

Я: “ Спасибо, что дала мне знать.”

Кейт: “Без проблем. Кстати, наш первый концерт состоится в следующую пятницу, с открытым микрофоном в Rip Tide в городе. Идем!”

Я: “ Напиши мне детали!”

Прежде чем я успеваю вернуться к сбору вещей, телефон снова вибрирует в моей руке. Легок на помине. На этот раз это Престон, и он недоволен.

Престон: “ Ты бросила Гарнет? Что с тобой не так, Маккензи. Почему ты бросаешь всю жизнь на ветер?”

Моя челюсть сжимается. Меня так тошнит от его высокопарного дерьма. Осуждающе, покровительственно он относится ко мне только так, ведет себя как будто я не способна жить своей собственной жизнью.