Комната из листьев

Все это он высказал однажды вечером, когда мы сидели у камина. Я склонилась над шитьем, а он снова и снова выплескивал свое негодование. Наконец я попыталась разрядить атмосферу.

– Мистер Макартур, значит, вы намерены стать фермером? Будете соревноваться с его преподобием, у кого крупнее картошка?

– Не надо иронизировать, жена, – осадил меня мой супруг. – Я и не ждал, что вы сумеете оценить ситуацию, но, прошу, будьте так любезны, доверьтесь мне: я знаю, что делаю!

Любое предложение, начинающееся с «но», подведет нас к краю пропасти, от которого я в конечном итоге буду вынуждена отступить, и поскольку только такие предложения, с «но», приходили мне на ум, я промолчала.

– Дома, чтобы приобрести даже самое захудалое поместье, я заплатил бы не менее десяти фунтов за акр, – сказал мистер Макартур. – А здесь цена куда более выгодная: нужно просто подлизаться к губернатору.

Даже самое захудалое поместье. Теперь понятно. Отец мистера Макартура заплатил за джентльменское образование сына, а также купил ему – на свои деньги или позаимствованные – офицерское звание, которое позволило его сыну выдавать себя за эсквайра. Но только в Новом Южном Уэльсе мистер Макартур мог надеяться, что у него появится настоящее неопровержимое доказательство его джентльменского статуса: земельное угодье, поместье.

– Всякий мыслящий человек, – продолжал мой муж (о, как же он любил эту фразу Тенча!), – способен видеть перспективу, а реальность такова, что земля в Новом Южном Уэльсе, пусть она пока и не имеет ценности, это своего рода валюта, и в будущем ее можно обменять на настоящие фунты, шиллинги и пенсы, что поспособствует нашему возвращению в Англию.

Мистер Макартур даже присмотрел для нас подходящий участок, в Парраматте. Прежде он презирал то место, но теперь приводил массу резонных доводов в пользу того, что это благоразумный выбор. Почва там более плодородная, а значит, скоро Парраматта станет центром колонии, а поселение на берегу Сиднейской бухты будет только ее портом. Губернатор это предвидит, потому и построил там вторую резиденцию. Проницательный человек, как он сам, убеждал меня мой муж, понимает, что именно сейчас нужно пользоваться удобным случаем, тихо, без лишнего шума, пока у остальных не возникла эта же идея.

– Я приглядел для нас местечко, – сообщил мистер Макартур. – Оно даже лучше, чем участок Морского Волка. Идеальное расположение, есть возвышенность, на которой мы построим великолепный дом. Вы только представьте, дорогая: вы в Парраматте, хозяйка лучшей фермы в колонии!

И воображение мгновенно, быстрее, чем мышь прошмыгнула бы через комнату, нарисовало картину спасения. Откликнулось на слово «ферма». Я ясно ее представила: благоустроенный домик, цветущий сад, солнце, заливающее светом тихие комнаты. Птичник с курами, может быть, корова, горох, бобы с моего огорода. И неспешный ход безмятежных деревенских дней.

Да, именно безмятежных, ведь я знала, что время от времени буду жить там без мужа. Земля – sine qua non[17], чтобы считаться джентльменом. И как не заполучить столь лакомый кусок, если его дают бесплатно? Но для мистера Макартура земля всегда будет не так важна, как его истинные пристрастия. Он очень быстро устанет от фермы. Его натура требует, чтобы его окружали люди, на которых он мог бы влиять, как дрожжи на сахар. Его всегда будет тянуть в центральное поселение. В Сиднее, средоточии происков и интриг, он мог бы с помощью компромата на своих сослуживцев добиваться желаемого. Едва мистер Макартур произнес «Парраматта», я уже для себя решила, что, возможно, это шанс впустить лучик дневного света в закрытый ящик, в котором я заточена со дня свадьбы.

Но я не смела убеждать. Начни я уговаривать мистера Макартура, и он тут же пойдет на попятную.

– Парраматта! – воскликнула я с недоверчивостью в голосе. – Вы это серьезно, мистер Макартур? А вы не подумали, как это далеко? Какая это глушь? Что я там буду лишена женского общества?

Он посмотрел на меня, и я испугалась, что перегнула палку.

– Что-то я не заметил, моя дорогая жена, чтобы вы очень уж тосковали по женскому обществу, – сказал мистер Макартур. – Мне жаль, любимая, что вам придется покинуть здешнее общество, но мы не должны забывать, какая перед нами стоит цель.

Вон оно что! Общество. Значит, есть и другой мотив? Примечательно, сколь заразителен его извращенный образ мышления. У меня сразу же промелькнула новая мысль: возможно, мой муж специально хочет удалить меня из городка. Ни одна женщина, даже самая энергичная, не сумеет организовать салон в сельской глуши Парраматты. Я была уверена, что мистер Макартур не заметил моего мимолетного увлечения капитаном Тенчем. Но в его натуре было думать наперед, просчитывая разные варианты. Женщина в кругу мужчин, соперничающих за ее внимание, волей-волей может посеять у мужа сомнения.

Из этой мысли родилась еще одна. В колонии мой супруг был одним из немногих офицеров, кто не искал плотских наслаждений в объятиях какой-нибудь молодой смазливой каторжанки. А ведь наверняка думал, что тоже имеет право на подобные удовольствия. А что, прекрасная идея. Поселить жену в глуши Парраматты, пусть себе в тишине и покое благополучно воспитывает его потомство, а он тем временем в городке будет развлекаться в более фривольной компании.

Приятная мысль.

Я притворно вздохнула, изображая, будто бы пытаюсь скрыть отчаяние. Сделала несколько стежков, смиренно склонила голову, как покорная жертва. Позволила себе недовольно поморщиться.

– Я удивлена, мистер Макартур. Но вы меня убедили. Конечно, я преклоняюсь перед вашим суждением.

– Не расстраивайтесь, дорогая супруга – сказал он. – Представьте, как мы отдыхаем там, сидя перед роскошным мраморным камином! У нас будут слуги в ливреях из синей шерсти, вы не согласны? Медные пуговицы с гербом – в виде оливкового венка. Как вам такое, дорогая? Простенько и со вкусом, правда?

– Ой, ради бога, давайте обойдемся без фальшивых гербов, мистер Макартур, – запротестовала я. – Я – дочь фермера и не стыжусь этого.

– Моя дорогая жена… – Я наблюдала, как он придумывает свой последний, самый убедительный довод. – Я назову ферму вашим именем, моя дорогая, «Ферма Элизабет», в признание ваших достоинств идеальной жены.

Я улыбнулась, будто бы соблазненная его лестью.

– Уверена, мистер Макартур, все сложится самым наилучшим образом.



Мистер Макартур не искал легких путей. Казалось бы, почему просто не попросить землю? Но нет, он предпочитал играть «вдолгую». Намеревался постепенно брать противника в окружение, и когда кольцо сомкнется, тот уже не сможет сопротивляться.

Первый шаг, что планировал мой муж, был довольно безобидным: добиться назначения на пост командующего гарнизоном Парраматты. Для этого, он знал, ему достаточно шепнуть пару слов на ухо ДЗ. Как командующий, он, само собой, будет обязан переселиться в Парраматту. И здесь мистер Макартур вытащит из-за пазухи козырь: у него ведь есть жена и сын. Офицер привычен к суровым условиям, он спокойно сможет жить и в казармах, но требовать того же от такой леди, как супруга Джона Макартура, да еще с маленьким ребенком на руках, просто недопустимо. Но и оставить ее в Сиднее, без защиты мужа, тоже никак нельзя. Единственный выход – обеспечить Макартуров домом, подходящим для проживания семьи, поблизости от Парраматты. Властям этим заниматься некогда, у них много других забот, но если мистеру Макартуру пожалуют участок земли, он сам все устроит.

Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, я испытывала презрение к мужу за то, что он столь беспринципно использовал меня и Эдварда; с другой, меня грела надежда, что спасение, о котором я мечтала, возможно, уже не за горами.



Мой муж даже мысли не допускал, что губернатор ему откажет. Его интересовал один вопрос: удовольствоваться пятьюдесятью акрами или требовать участок в сто акров. Его честолюбие, подобно превосходной охотничьей лошади, несущей на спине джентльмена в розовом сюртуке, легко перелетало через любое препятствие в настоящем, чтобы плавно приземлиться на каком-нибудь сочном пастбище в будущем.

Я не разделяла уверенности мужа. На стороне губернатора был закон. Офицеры находятся на государственной службе и получают за это жалованье. С какой стати давать им землю, чтобы они обзаводились собственным хозяйством?



Реализация первой части плана прошла гладко: ДЗ объявил, что мистер Макартур назначается командиром гарнизона в Парраматте и должен приступить к своим обязанностям, когда позволят обстоятельства. Однако Морской Волк был далеко не простофиля. Он четко дал понять: майор Гроуз может распоряжаться офицерами Корпуса по своему усмотрению, но пожалование земельных угодий – это его прерогатива, и в этом вопросе он непоколебим.

Я ожидала, что муж, как это обычно бывает, придет в ярость или, напротив, впадет в мрачное уныние, но он отмахнулся от моих расспросов, будто я интересовалась пустяками. Отказ подчиниться его воле грозил разрушить самую сокровенную, самую хрупкую часть его самосознания. Но вместо того чтобы скорчиться от боли неудачи, он нарастил на ней панцирь.

– Поверьте, у меня все под контролем, – только и сказал он. – Поместье в Парраматте будет нашим. На этот счет даже не переживайте.

Тем не менее чувствовалась в нем некая напряженность, и в ту ночь в темноте он исполнял свой супружеский долг с остервенением; это было больно.






«Британия»


Спустя некоторое время однажды вечером мистер Макартур пришел в гостиную, где я находилась, и присел на краешек кресла, всем телом подавшись вперед, с явным намерением в чем-то меня убедить.

– Скажите-ка, миссис Макартур, – учтиво начал он, – за что здешний народ готов отдать любые деньги?

Я знала, что в его вопросе содержится подвох и, если отвечу неправильно, он будет недоволен. Но я вместе с тем понимала, что увильнуть от ответа не удастся. Он от меня не отстанет.

– Ну, за муку и топоры, – предположила я. – За обувь. Горшки. Табак, гвозди, веревки.

Я перечисляла собственные потребности.

– За чай и сахар. Да, собственно, за любые товары.

– Вот именно! – Возбужденный, он откинулся в кресле, барабаня пальцами по подлокотнику. – Именно это болтают между собой те гнусные алчные капитаны: везите в Новый Южный Уэльс – как вы выразились – любые товары и назначайте за них любые цены, у вас все купят.

Мой муж не преувеличивал. В те считанные разы, что в нашу бухту заходил какой-нибудь корабль, возникал безобразный ажиотаж: те, у кого имелись деньги – офицеры и некоторые другие, – скупали товары по совершенно бесстыдным ценам, которые заламывали капитаны. Ведь кто знает, когда придет следующее судно? Но общая масса колонистов – досрочно освобожденные осужденные, поселенцы, мелкие фермеры – продолжали обходиться малым.

Мистер Макартур вскочил с кресла и забегал по комнате, перескакивая с ковра на деревянные половицы и обратно, отчего его шаги звучали то громко, то приглушенно.

– Значит, мы, офицеры, должны сами зафрахтовать судно и отправить его на мыс Доброй Надежды, – сказал он. – Взять продажу товаров в собственные руки. Нарушить монополию этих грабителей.

Я вздохнула, намереваясь заметить, что они просто вместо одной монополии установят другую, но мой муж, не давая мне рта раскрыть, продолжал свою мысль:

– Имея в нашем распоряжении целое судно товаров на продажу, мы просто обречены на успех!

Мы с ним оба подумали про долг в пятьсот фунтов.

Мистер Макартур сам вызвался внести самый крупный взнос, – взяв деньги из полковой казны, разумеется. Он будет вести учет, осуществлять надзор за продажей товаров, распределять прибыль. И уж конечно, не преминет отщипнуть от каждого куска пирога, где-нибудь снизу, чтобы никто не заметил. Может, мистер Макартур и внук самого лэрда Аргайла, но если содрать с него все его высокомерие, вашему взору предстанет сын лавочника, для которого на первом месте только прибыль и убыток.

Была лишь одна трудность. Как и любая деятельность в колонии, осуществление плана требовало разрешения губернатора, а он, по условиям должности, не имел на это права. Уайтхолл на сей счет дал четкие указания: губернатор не вправе заниматься торговлей и позволять это делать другим в зоне влияния Ост-Индской компании.

Но мистер Макартур был уверен в успехе своего предприятия. С надлежащей скромностью он объяснил, в чем заключается подлинная гениальность его плана: они сыграют на сердечной доброте губернатора. В колонии до сих пор царили голод и нужда; мужчины и женщины, обессиленные от недостатка питания, валились с ног прямо на улице. Столь великодушный человек, как губернатор, не мог отказаться от предложения доставить в колонию судно с припасами.

– Помяните мое слово, он уступит, – уверенно заявил мой муж. – А нарушив инструкции, он станет… уязвим.

Последнее слово он произнес с наслаждением, смакуя его на языке. Мистер Макартур продолжал расхаживать по комнате. Огонь, пылавший в камине, отбрасывал блики на его лицо, по которому скользили тени. Он раздвинул губы в хищной улыбке, и я заметила блеск слюны на его зубах.

– Он окажется у меня в руках. И не сможет отказать нам в резонной просьбе.

– Например, пожаловать пятьдесят акров земли в Парраматте, – сказала я.

Мистер Макартур бросил на меня удивленный взгляд, в котором сквозило презрение.

– Моя дорогая жена, в вас совершенно нет авантюрной жилки. Пятьдесят акров! Сто акров, не меньше.

Он осклабился от удовольствия, обнажая верхние клыки.

– А может, двести?





Плоды подлого хитроумия


Некоторое время спустя «Британия» вернулась с мыса Доброй Надежды, привезя бочки с мукой и рисом, а также топоры и горшки для варки пищи, обручное железо и бумагу. Но основной груз составляли многочисленные бочки с самым доходным товаром – ромом. Офицеры просили за алкоголь в пять-шесть раз больше закупочной стоимости, и это в Сиднее, где только консорциум офицеров располагал средствами для снаряжения торгового судна и доставки товаров. И люди платили. Прибыль досталась всем. Мистер Макартур уже планировал очередной фрахт, и сослуживцы охотно его поддерживали, желая потуже набить карманы. Он позаботился о том, чтобы все были вовлечены в закупку большого количества спиртного, которое лилось с кораблей прямо в глотки колонистов. В этом были замешаны все – в качестве гарантии, что никто не будет поднимать по этому поводу шум.



Среди бочонков рома на «Британии» нашлось место и для деликатесов, которые были доставлены в дом Макартуров. О, та первая чашка изысканного цейлонского чая, после долгого перерыва! Я пила чай, смаковала сахар, от блаженства закрыв глаза. В данном случае я не стану пытаться обелить себя. Пусть супружеская жизнь с этим человеком и была для меня пыткой, я проявила малодушие, не отказав себе в удовольствии пользоваться плодами его подлого хитроумия.



Мистер Макартур нещадно давил на ДЗ, требуя, чтобы тот надавил на губернатора в решении вопроса об участке земли в Парраматте. ДЗ охотно молвил за него словечко, но губернатор упорствовал. Этому достойному человеку приходилось отбиваться не только от назойливого Макартура. Изо дня в день его одолевали все новые и новые проблемы. Мало того, что его постоянно терзала боль в боку; этого глубоко порядочного человека мучили окружающие его злоба и интриги. Голод для него был не так страшен, а вот козни сильно подтачивали его благородную натуру.

Ни для кого не было тайной, что губернатор просил разрешения вернуться в Англию. Причем неоднократно и каждый раз с удвоенной настойчивостью. Он знал: рано или поздно это разрешение ему дадут, и он отчалит к родным берегам. До прибытия нового губернатора колонией будет управлять его деятельный зам.

Мистер Макартур не спешил. Не было человека терпеливее, чем мой муж, если он задался какой-то целью. В этом было что-то нечеловеческое. Он как ястреб кружил и кружил над своей жертвой, наблюдая за ней холодным взором.