Комендантский год

- Нет, это моя вина. Я должна была убедить его, привести аргументы. То что не было времени, не оправдание. А теперь он побит, обозлён и только ожесточится в своих действиях. Мы его даже не убили.

- Не убили, - согласился Зорин - Но это не твоя вина.

- Моя. Затея изначально была обречена на провал. Разведка решила попробовать, имея ничтожные шансы на успех. О том, что будет с людьми, оказавшимися в этом месиве, никто не подумал. Разве можно думать о людях, когда идёт война. Цель оправдывает средства, человек всего лишь инструмент для достижения результата. Думаешь я не знаю, что со мной будет если мы вернёмся к своим? - Алевтина отстранилась от него, пристально посмотрела в глаза. - Ты тоже знаешь, просто не говоришь. Может из жалости или по каким-то своим соображениям. Я близкая родственница предателя, принесшего стране колоссальный вред. Думаешь меня наградят и оставят в покое? Такого не бывает. Другое дело, что я могла принести пользу - склонить брата к сотрудничеству с Советской властью. Отсюда подготовка меня, как агента, вложение средств. А что теперь, кому я нужна? Это чушь, твои инсинуации. Не надо всю советскую власть чесать под одну гребёнку.

- Ну давай допустим, ты права. Почему тогда не осталась с братом? Я уверен, ему понравился бы твой выбор.

- Глупый ты, Вадим, - она опять пристроила голову ему на плечо. - У НКВД мой ребёнок в заложниках - это первая причина. Если я вернусь, то будет хотя бы шанс, что ему не навредят. Теперь второе - я уже говорила, что предателям не являюсь, то, что делает мой брат и его холуи мне противно, немецких захватчиков ненавижу. Можно как угодно относиться к вашей власти, но я её не предам. А третьего, увы, не дано к вашей власти.

Вадиму стало грустно. У каждого в жизни свой ад. Он погладил женщину по голове и застыл как сфинкс.





Глава 10





Митька Волков, которого у деревни Саженки подловили каратели терпел, когда садисты в форме РОНА тыкали окурки в его свежие ожоги, топили в колодце, после этого они подвесили его вниз головой и выпустили во двор голодных доберманов. Псы подпрыгивали, лаяли, страшные челюсти клацали в вершке от головы. Детские страхи сотрясали и сломали волю, пацан закричал, чтобы его убили, но палачи этого не сделали. Выжатый, раздавленный, он лежал голым на подворье, захлебывался слезами. Мастера пыточных дел вытянули из мальчонки всё, что он знал.

Перед рассветом нужный участок Черемичного бора был охвачен плотным кольцом, работали только подразделении РОНА и полиции пятьсот человек, грузовики доставили к лесу, минометные батареи, специальные команды шли впереди, прорубали просеки. Миномёты были установлены на полянах в шахматном порядке к пяти часам утра, ещё через пять минут на партизанскую базу обрушился огненный вихрь.

Зорин распахнул глаза, ох уж этот недвусмысленный парализующий свист. Взрыв сотряс землянку, вздрогнули брёвна наката, посыпалась земля. Вадим свалился наверное земляной пол, керосиновая лампа ещё горела еле-еле. Почему он остался в этой землянке? Словно чувствовал? - нет просто хотел быть рядом с женщиной, не было у них ничего, они спали на разных лежанках. Алевтина сама предложила, мол так уютнее, безопаснее, плевать, что другие подумают. Тряслась земля, взрывы следовали один за другим, вся база подверглась жестокому обстрелу. Мины рвались без передышки, не оставляли людям шансов. Визжала Алевтина заткнув уши, они не раздевались этой ночью, только обувь сняли.

- Обувайся и замолчи, - возразил Вадим. – И без этого визга тошно.

Он прыгнул в сапоги, схватил ППШ, на Алевтине штормовка из брезента, мужские брюки, в которых семеро умерли, растоптанные демисезонные ботинки, слава богу женские. Вадим схватил её за руку, потащил к выходу, мина грохнула в двух шагах от землянки. Взрыв вынес дверь, отбросил их обратно на нары. Они кашляли в дыму, но вроде остались целыми. Что делать? Бежать отсюда к чёртовой матери? – а надо ли. Голова майора контрразведки СМЕРШ работала, база окружена, за дверью форменный ад, там не выжить, надо ждать здесь. Алевтина упала на колени, поддалась к выходу, Вадим схватил её за ворот, отшвырнул женщину обратно, повалился сверху, прижил к нарам этот. Этот ад снаружи продолжался ещё минуту, переломилась бревно наката, рухнуло на пол, сверху хлынула земля и в центре землянки образовалась приличная горка. Керосиновая лампа оказалась похороненной, но это уже не имело значения.

Миномётный обстрел прекратился, теперь работали пулеметы, рвались гранаты. Вадим пробрался через завал, потащил Алевтину к выходу. Из землянки они вылезли, поднявшись на руках, от лестницы остались одни воспоминания, в той части лагеря, где находились землянки для личного состава, всё превратилось в месиво: горели деревья, деревянные постройки, дровяники, сараи, повсюду валялись окровавленные тела, метались люди пока еще не погибшие в этом кошмаре. У командирской землянки кто-то возился.

- Оставайся здесь. Лежи, не шевелись, - он по полз, затем поднялся и побежал, пригнув голову.

За деревьями лихорадочно стреляли, там голосили люди. У командирской землянке всё было печально: мина рванула в двух шагах и вся конструкция оказалась раздавленной, кто кого вытаскивал уже и не понять. Женщина в распахнутой кофте лежала на земле, её трясло, у Софьи Николаевны растрепались волосы, лицо было измазано землей, она тяжело дышала, не могла справиться с кашлем. Вадим схватил её за плечи и встряхнул. Это сильная женщина вытащила из землянки Задорожного и вдруг сломалась. Фёдорович Вячеславович лежал носом вниз, Вадим перевернул его и отшатнулся в оранжевом зареве возникло искажённое лицо, распахнутые мёртвые глаза, овчинная безрукавка порвалась на груди, кишки вывалились наружу. Видимо он был жив какое-то время, раз она решила вытащить его.

- Он жив? - прохрипела, женщина, кинулась рывком, стала трясти мёртвое тело.

- Нет, с ним всё кончено, Софья Николаевна, ничего не исправить, - в ушах Вадима стоял звон, он кричал, а ему казалось что шепчет.

Зорин схватил стонущую женщину за шиворот, отбросил в сторону.

- Бегите на восток, Софья Николаевна. Уходите отсюда.

Видно она не совсем помутилась рассудком поползла прочь.

- Комиссара убили! - взвыл кто-то в стране. – Братцы, он мёртв. Что делать?

Трудно в этом аду сохранять хладнокровие, даже если ещё вчера ты вёл себя достойно. Стрельба становилась навящевее, вокруг лагеря взрывались гранаты, каратели шли на приступ, сжимали кольцо, сопротивление было слабым. Куда пропала Софья Николаевна? Всё смешалось в этом бедламе. На востоке, где залезла, пролегал обрыв, интенсивность огня была слабее, туда пробрались лишь небольшие группы неприятеля. В темноте разражались вспышки, прибегали люди. Вадим не помнил как пролетел опасный участок, он распластался на земле, вытянул руку.

- Ты здесь, хватайся за меня.

Алевтина была страшна, как первородный грех, плакала куда-то тянула его. Сначала они ползли, потом поднялись на четвереньки. Приземистый сруб бани был объят пламенем, тлел кустарник, валялись изломанные молодые деревья, в отблесках пламени бликали искажённые лица. Все кто выжил собирали здесь, стрельба из леса не отличалась интенсивностью. На западе всё было хуже: каратели уже входили на базу, кто-то поднялся и швырнул гранату.

- Товарищи, прорвёмся! - выкрикнул этот человек и повалился замертво.

Отчаяние удесятеряло сила партизан, они кричали что-то страшное, бежали на вспышки, прыгали через канаву. За стеной жимолости, которую люди давно оборвали и съели произрастал в основном молодняк, здесь можно было бежать не боясь споткнуться. Выжившие партизаны рассосались по леску, стреляли если было из чего. Прямо по курсу взорвалась граната. Вадим на миг присел и кинулся дальше, Алевтина не отставала от него. Начинался склон, бежать становилось легче, заросли уплотнились, снова появились кусты. Вадим ускорился, земля вдруг умчалась из под его ног, впереди разверзлась яма и он съехал в неё. Алевтина скатилась туда следом за ним, закашляла, выплёвывая землю. Вадим поддался к косогору, волоча за собой ППШ. Как же отрадно, что он не встал полный рост. Вверх по склону, растянувшись цепью бежали трое карателей.

В мглистом предутренним свете различались немецкие серые мундиры, шевроны РОНА рукавах, лица этих людей прятались в сумраке. К черту их, они всего лишь мишени. Вадим нажал на спуск, повел стволом автомата из стороны в сторону: пули скосили, карателей, они покатились обратно, откуда прибыли. Зорин выскочил из ямы и снова побежал, сжимая перегревшийся металл. Стрельба отступала, становилась глуше, мир сузился до размеров узкого коридора. Ноги Вадима отяжелели, он быстро обернулся и увидел, что Алевтина не отставала от него. Справа по курсу вдруг взвизгнула женщина, загоготали мужики - нашли же время для непристойных ухаживаний. Майор контрразведки СМЕРШ повернул голову и зашипел через плечо:

- Ложись, не лезь поперёк меня!



Он опустился на корточки и пополз, проваливаясь в землю локтями. Софья Ковтун убегала из лагеря в одиночку и попала в ловушку. Двое карателей крались вверх по склону, когда она задрав глаза пробегала мимо, один из них сделал ей подножку, она закричала от страха и упала. Каратель схватил её за шиворот, перевернул и засмеялся. Софья попыталась расцарапать ему рожу ногтями, хлёсткая затрещина чуть не лишила её чувств.

- Колян, здесь баба, что делать будем? Она вроде ничего! - крикнул каратель.

- Семён, ты нашёл время, - ворчливое отозвался товарищ. - Не до бабы нам сейчас, пристрели её.

- Ладно голубушка, звони, - каратель сдавлено хохотнул и вскинул автомат.


Вадим не успел выстрелить, это сделал кто-то другой, справа прилетела очередь, каратель накрыл собой стонущую женщину, второй развернулся в прыжке, вскинул оружие, но пули припечатали его к дереву.

К Софье Николаевне кто-то спешил, хрустели ветки, спаситель нагнулся, стащил с неё мёртвого вояку, стал поднимать женщину. Софья Николаевна икала, вцепилась в него, он резко обернулся, вскинул автомат, блеснули стёкла очков. Молодец парень - он резинку привязал к душке, натянул на голову, теперь не ослепнет в самый ответственный момент.

- Не стрелять, майор Зорин!

Очкарик облегчённо выдохнул. Вадим, вроде уже видел его, фамилия Курицын, зовут то ли Роман, то ли Родион.

- Слава богу, я уж думал хана, - пробормотал очкарик. - Вас только двое? Помогите поднять, Софью Николаевну.

- Не надо, я сама, не маленькая. Рома, спасибо тебе, - Софью Николаевну трясло крупной дрожью, она поднялась, сделала неуверенный шаг, её лицо было белее мела.

- Бежим, товарищи! - поторапливал Курицын. - Всё пропало, каратели разнесли базу, командиры погибли. Надо валить отсюда. Нас трое было, когда мы из землянки рванули, Нечаев сразу погиб, Бондаренко после.

Горстке людей удалось вырваться из опасной зоны. Горящая база осталась на западе, метрах в пятистах, там всё ещё хлопали выстрелы, земля уплывала из под ног, бежать становилось всё труднее, ветки кустарника хлестали по лицу.

- Курицын, боеприпасы есть?

- Есть немного, товарищ майор, - ответил очкарик, придерживая Софью Николаевну. Женщина приходила в себя, но сил у нее от этого не прибавлялось. - Полтора магазина, товарищ майор. Я свой автомат посеял, сослепу, пришлось у одного фашиста одолжить, он не возражал и ещё граната есть, но я придержу её пока, если что для себя оставлю. А у вас что?

- Да хрен его знает, на пару очередей в ППШ осталось.

- Тогда стреляйте одиночными, - посоветовал очкарик. - Я всегда так делаю, когда патроны кончаются.

Четверо беглецов пробились через бурелом, вышли к обрыву, вдоль которого тянулась извилистая тропа, на ней никого не было. Рослые деревья подступали к обрыву, с него свешивались космы травы, пара сосен, чуть в стороне завалилась в пропасть, внизу громоздились камни всевозможных конфигураций, сгустился рослый кустарник. Придаваться размышлениям не стоило, склон был крут, однако вертикально не падал, откос обвивали корни деревьев, похожие на клубки охладевших змей. Вадим забросил автомат за спину и первым начал спускаться в пропасть. Высота обрыва составляла метра четыре - детская забава, он хватался за корни, опирался на какие-то выступы и только у земли не удержался, упал на спину, когда под ногой рассыпалась опора. Боль была терпимой, не время ей упиваться.

- Софья Николаевна, давайте.

Сыпала земля за шиворот, он подставил руки и устоял, когда на них свалилось тяжёлое тело.

- Простите меня, я такая неуклюжая.

- Нет, Софья Николаевна, вы практически гимнастка.

Алевтина и половину пути не проползла - её руки разжались, она камнем упала вниз и, разве что, не взвыла как мина в полёте. Курицын наверху изнывал от нетерпения, он озирался как вор, скулы его побелели, Зорину пришлось ловить парня, хотя тот и сам мог бы справиться.

- Прошу прощения, товарищ майор, очки запотели, не вижу ничего.

- Вперёд через камни, в кусты! - скомандовал Зорин. - Не отставать. Держаться всем вместе, направление - строго на восток. Там как раз восходило солнце, не позволительно ярко слепило глаза. Люди переползали через камни, помогали ближним по мере сил.

- Подождите! - вдруг послышалось сзади.

Нервы рвались, Курицын чуть не выстрелил, потом ругнулся интеллигентными словами, не решительно заулыбался, кто-то зашевелился среди камней, встал в полный рост, держась за бок, прихрамывая, глупо улыбаясь к ним подошёл радист - Алик Горкин, весь оборванный, в саже.

- Ну ты и хорош! - заявил Курицын. - Словно из задницы вылез. Черт, хоть кто-то остался.

Горкин свистел как продырявленная резиновая игрушка.

- Всыпали нам, товарищ майор, по первое число. Я радиостанцию укладывал в походное положение в землянке, на ночь остался, а к утру оно и началось. Я не помню как выскочил, автомат потерял, со мной ещё несколько человек бежали, на обрыв выскочили, остановиться не успел, шарахнулся рёбрами, думал всё кончусь тут, но вроде ничего – обошлось.

- Можешь идти?

- Могу, товарищ майор. Вы ещё не знаете какой я сильный.

- Так пошли, нянек у нас нет, не отставай.

Заросли молодого ивняка оказались не такими уж густыми, среди зеленой массы темнели вкрапления скал, огромные валуны поблескивали на восходящем солнце. Вадим поднял руку, остановился, приложил палец губам - все застыли, кто как был, только глаза людей воровато блуждали. Стрельба уже прекратилась, над партизанской базой висело густое облако дыма. Всхлипнула Софья Николаевна, глаза её заволокла тоскливая муть. Алевтина, чумазая как поросёнок, вопросительно смотрела на Вадима. Вышел из оцепенения Роман Курицын, стал зачем-то себя ощупывать. Алик Горкин добрёл, держась за бок, до ближайшего валуна, привалился к нему, опустился на колени.

- Нет уж, никаких привалов, - среагировал Зорин. – Пошли, пройдём километра полтора, потом будем думать об отдыхе.

Но прошли они не больше ста метров, Курицын издал тревожный возглас и все остальные схлынули с тропы.

- Товарищ майор, за камнем кто-то есть.

Они одновременно вскинули автоматы, чёртово солнце било в глаза, слепило.

- Оружие на землю, руки за голову! Стреляем без предупреждения! - выкрикнул Зорин.

За массивном валуном брякнул автомат отброшенный в сторону, оттуда выступил человек, нос у него было измазан сажей, в волосах запеклась глина, он убрал руки за голову, на левой стороне лица кровь перемешалась грязью.

- Валька? - спросил Курицын. – Богомолов, ты что ли? И какого хрена ты тут делаешь?

- Комсомольские взносы собираю, не видишь что ли? - со злости отозвался комсорг погибшего отряда. – Всё, налюбовались, я могу поднять автомат?

- Да уж, сделай одолжение, - с усмешкой проговорил Вадим.